– Хорошего дня, хозяйка! – Ричард, старший и при этом более щуплый и низкий из братьев, коснулся тульи своей шляпы, но снимать не стал. – Твой муж дома?

– Он у сенника, чистит шкуры. – Я тщательно вытерла руки полотенцем, которое принесла с собой. – Проходите на кухню, я принесу вам сидра.

– Не беспокойся.

Без всяких дальнейших объяснений он развернулся и целенаправленно начал огибать дом. Лайонел Браун, который был чуть выше брата, но так же долговяз и нескладен, как он, коротко кивнул мне и пошел следом за Ричардом. Они оставили своих мулов во дворе со свободно висящими поводьями, очевидно, ожидая, что я ими займусь. Животные медленно разбредались в разные стороны, периодически останавливаясь, чтобы пожевать высокую траву, что росла возле тропинки.

– Хм! – сказала я, глядя вслед братьям Браун.

– Кто это такие? – спросил низкий голос за моей спиной. Бобби Хиггинс тоже вышел на улицу и теперь заглядывал за угол, щуря здоровый глаз. Бобби с подозрением относился к незнакомцам – и в этом не было ничего удивительно, учитывая его бостонские несчастья.

– Соседи, если можно так выразиться.

Я спрыгнула с крыльца и поймала одного мула за поводья прямо перед тем, как он успел дотянуться до персикового деревца, которое я посадила возле дома. Выражая недовольство таким неуместным вмешательством в его дела, мул оглушительно заржал прямо мне в лицо.

– Позвольте мне, мэм.

Бобби, в руках у которого уже были поводья другого мула, потянулся, чтобы взять у меня уздечку.

– А ну-ка стой! – грозно сказал он непокорному мулу. – Уймись сейчас же, а не то выпорю хворостиной.

Бобби был не кавалеристом, а пехотинцем – сейчас это стало совершенно очевидным. Говорил он довольно резко и грозно, но его выдавала так расхожая со словами неуверенная манера держаться. Он неловко дернул за упряжь. Мул тотчас же поджал уши и укусил его за руку.

Бобби закричал и выпустил поводья. Кларенс, мой собственный мул, услыхал шум и громко, приветственно заржал из загона. Оба мула-чужака рысью кинулись к нему, болтая стременными ремнями.

Бобби не сильно пострадал, хотя животное умудрилось прокусить кожу: пятна крови медленно проступали сквозь ткань на рукаве рубашки. Пока я поднимала манжету, чтобы взглянуть на ранение, на крыльце послышались чьи-то торопливые шаги. Я обернулась и увидела Лиззи с большой деревянной ложкой в руках, вид у нее был встревоженный.

– Бобби! Что случилось?

Увидев ее, он мгновенно выпрямился и, изображая полную невозмутимость, откинул локон каштановых волос со лба.

– О, ах! Пустяки, мисс. Вроде как небольшое недоразумение с этими нечестивцами. Нечего бояться, все хорошо.

На этих словах его глаза закатились, и он упал в обморок.

– О! – Лиззи пулей слетела вниз по ступеням и склонилась над Бобби, осторожно похлопывая его по щеке. – С ним все в порядке, миссис Фрэзер?

– Бог его знает, – искренне ответила я. – Думаю, что да. – Дыхание Бобби было спокойным, и я нащупала относительно ровный пульс на запястье.

– Занесем его внутрь? Или стоит принести жженое перо? А может, лучше нашатырь из кабинета? Или бренди? – Лиззи хлопотала, как взволнованный шмель, готовый лететь в любом направлении.

– Нет, думаю, он приходит в себя. – Большинство обмороков длятся не больше пары секунд, по тому, как задвигалась его грудь, я поняла, что Бобби стал дышать глубже.

– Капелька бренди не помешает, – пробормотал он, приоткрывая глаза.

Я кивнула Лиззи, которая тут же исчезла в доме, оставив свою ложку в траве.

– Чувствуешь себя неважно, да? – спросила я сочувственно. Полученная травма была всего лишь царапиной, и я совершенно точно не делала ничего такого, что могло привести взрослого мужчину в состояние шока – по крайней мере, в состояние физического шока. Так в чем же было дело?

– Не знаю, мэм. – Бобби попытался сесть, и, хотя лицо было белым как простыня, в остальном он, кажется, чувствовал себя сносно, поэтому я позволила ему сделать это. – Просто у меня перед глазами то и дело появляются эти точки, они кружатся и жужжат, будто пчелиный рой, а потом все вдруг темнеет.

– То и дело? Такое случалось раньше? – резко спросила я.

– Д‑да, мэм… – Голова Бобби покачивалась, как подсолнух на ветру, и я подхватила его под мышки на случай, если он снова отключится. – Его светлость надеялись, что вы сможете найти какое-нибудь средство, чтобы это прекратилось…

– Его свет… О, так он знает об обмороках?

Боже, ну конечно, он знает, если Бобби то и дело валится без чувств прямо у него перед глазами.

Он кивнул и глубоко, судорожно втянул воздух.

– Доктор Потс регулярно делал мне кровопускания, дважды в неделю. Но, кажется, это не помогло.

– Смею предположить, что нет. Надеюсь, от него было больше пользы с твоим геморроем, – заметила я сухо.

Лицо его слегка порозовело – бедному мальчику не хватило крови, чтобы как следует покраснеть, – и он отвернулся в сторону, уставившись на ложку в траве.

– Эм… Я… никому об этом не рассказывал.

– Нет? – Я была удивлена. – Но…

– Видите ли, это все дорога. Из Вирджинии. – Румянец стал ярче. – Я ни за что бы не сознался, не гори у меня так задница после недели на чертовой лошади – прошу прощения, мэм. У меня не было шанса это скрыть.

– То есть лорд Джон тоже об этом не знал?

Он энергично замотал головой, так что его растрепанные каштановые кудри снова опустились на лицо. Я чувствовала раздражение и досаду – на себя, из-за того, что неверно истолковала мотивы Джона Грея, и на него самого за то, что он сделал из меня дуру.

– Что ж… Тебе уже получше?

Лиззи так и не явилась с бренди, и я тут же задалась вопросом, куда она могла деться. Бобби по-прежнему был бледен, но смело кивнул и с трудом поднялся на ноги. Он стоял, моргая и раскачиваясь, и пытался сохранить равновесие. Буква «У», клеймо, выжженное на его щеке, стала заметнее и зло алела на белой коже.

Отвлеченная обмороком парня, я не обращала внимания на доносящиеся звуки. Однако теперь я услышала голоса и приближающиеся шаги. Джейми и двое Браунов появились из-за угла дома и, увидев нас, остановились. Джейми, и без того немного печальный, нахмурился сильнее. Брауны же, напротив, казались удовлетворенными, но в их удовлетворенности было какое-то мрачное ликование.

– Значит, это правда? – Ричард Браун зло уставился на Бобби Хиггинса, а затем повернулся к Джейми. – Ты держишь убийцу в своих владениях?

– Действительно? – Джейми был подчеркнуто холоден, но вежлив. – Я и не знал.

Он очень изящно, на французский манер, поклонился Бобби Хиггинсу, а затем выпрямился и указал на Браунов:

– Мистер Хиггинс, могу я представить вам мистера Ричарда Брауна и мистера Лайонела Брауна. Джентльмены, мой гость, мистер Хиггинс.

Фраза «мой гость» была произнесена с особым ударением, что заставило Ричарда Брауна сжать и без того тонкие губы до их полного исчезновения.

– Осторожно, Фрэзер, – обронил он, не отрываясь глядя на Бобби, как будто ожидая, что тот испарится. – В наши дни водить дружбу с неправильными людьми может быть опасно.

– Я выбираю компанию по собственному усмотрению, сэр. – Джейми говорил тихо, цедя слова сквозь сжатые зубы. – И ваша меня не интересует, Джозеф.

Отец Лиззи, Джозеф Уэмисс, появился из-за угла, ведя за собой двух мулов‑бунтарей, которые теперь выглядели безобидными, как котята, хотя каждый из них серьезно превосходил размерами щуплого мистера Уэмисса.

Бобби Хиггинс, ошарашенный этой сценой, недоуменно посмотрел на меня, ожидая объяснений. Я слегка пожала плечами, ничего не говоря. Брауны тем временем забрались на мулов и двинулись прочь со двора, их прямые спины буквально источали гнев. Джейми дождался, пока они исчезнут из виду, потом запустил руку в волосы и зло выдохнул, бормоча что-то на гэльском. Я не уловила всей сути, но поняла, что он сравнивает недавних гостей с наростами вроде тех, что были у мистера Хиггинса, в пользу вышеупомянутых.