Я быстро поднялась, следом разбудили и Димитру, который без капризов сразу последовал за нами во второй шатер. В лагере действительно было неспокойно: сновали лучники, мужчины собирались отрядами, спешно собирали еще один шатер. Краем глаза я увидела двух степных орлов, что гордо восседали на длинной жерди у их шатра, которой до этого не было. Неужели гости?
Во втором шатре стояла большая бадья с водой, бадья поменьше, около которой примостились два ведерка с водой, а на соседней скамье лежали длинные лоскуты и пахло солью с травами. Аромат стоял сильный, душный, перебивая все остальные запахи.
— В этой бадье надо омыть тело, натереть солью и мыльным корнем, хорошо очистить, волосы прополоскать, и лишь потом окунуться. Вот здесь ткань для вытирания, здесь натирки, — сноровисто указала на все предметы Иринь и постучала по моему плечу. — Я пойду, нельзя нам разделяться надолго, поэтому и вы поторопитесь.
— Спасибо, так и поступим. — Сжала я ее плечо в ответ.
Как только Иринь вышла, мы с Димитру быстро договорились, что подглядывать не будем друг за другом, а будем мыться спинами — время терять было нельзя. Мальчишка краснел и больше переживал, что я его обнаженным увижу, в мою сторону он никакого интереса и не проявлял. Сущий ребенок ведь. На сердце сразу опустился тяжелый камень — так ведь и есть ребенок, мальчик, чьими желаниями так подло воспользовались, сыграли на слабостях, обманули и предали.
А что Василе с ним сотворит, когда правду узнает?
«Не дам в обиду! Виноват он, но заступлюсь», — решила я окончательно для себя.
Соль у хана оказалась дорогой, не наша и не булгарская. Крупинки были розовые, грани острые, словно камни дорогие, таяла необычная соль в воде медленно, источая какой-то особый тонкий аромат, что умудрялся пробиваться сквозь разнотравье сушенных листьев. Дорогое, роскошное удовольствие. Уж точно не для походного лагеря. Неужто специально для нас Тэмур взял, чтобы… что? Очаровать, соблазнить богатством? Мог ведь силу применить, взять, что хочется, но выходит не спешил.
Я растерла соль по телу и произнесла одними губами старое приветствие, дабы увидеть, есть ли в этой необычной соли силы природные. Крупицы замерцали на моем теле, засветились ярко и резко погасли, когда около шатра послышался голос Тэмура. Он выговаривал своему помощнику громко и раздраженно, а потом замолчал резко, будто к чему-то прислушиваясь, и резко дернул полог шатра. Я только и успела, что за Димитру спрятаться.
Взгляд Тэмура, цепкий и опасный, поблуждал по убранству, что-то выискивая, и остановился на нас. Притворная улыбка появилась на его губах, и хан слегка поклонился, заговорив виноватым голосом:
— Простите за вторжение, почудилась мне волшба неизвестная, испугался незваного врага.
Мы с Димитру лишь напряженно покивали, а когда полог опустился, то принялись домываться быстрее ветра, а когда закончили, то отослала я Димитру вперед себя, а сама прихватила в сухую тряпицу немного розовой соли. Путь долгий, а мне соляная помощница в волшбе не помешает.
Глава 14 (Василе)
Зеркальце сверкало и переливалось будто дивный цветок: и охрой блеснет, и алым, и аметистовым. Все самоцветы горели и искрились, а поверхность до того гладкая была, что с гладью озера в погожий день поспорила бы. Как тут не засмотреться, не зачароваться такой красотой. Ион только охал, осматривая диковинную вещицу со всех сторон. А вот Василе хмурил брови и взирал на находку с большой опаской — не нравилось ему столь дивная красота. Лживая она была, не от доброты сердца созданная, да и скорее всего не руки ее человеческие сотворили, а волшба сильная, но прежде таких артефактов ни он, ни старик Ион не встречали.
— Не знаю с какого краю к зеркалу этому подступиться. И так смотрю, и эдак, а будто нет у артефакта замочка, что раскроет его секрет.
— А может, письмена нам перевести сначала? Может, в них вся соль магии?
Ион что-то пробормотал себе под нос и стал водить ногтем по неизвестным литерам. Потом поднял перст вверх и замер, словно молнией пораженный.
— Не томи! — взмолился Василе.
— Письмена не разобрали мы не потому, что язык то неизвестный, а потому, что написаны они зеркально, господарь мой! Неси зеркало, будем вместе читать.
Василе вмиг испарился и оказался у больших полок, на которых разные диковины были разложены. Покрутил в руках одну вещь, потом перебрал пальцами другую, и замер, не найдя ничего подходящего. Стоял так долго, все думая и думая, как же Димитру-то выкручивался. Наверняка слова высеченные — это призыв или наговор тайный, чтобы силу зеркала раскрыть, но ведь не было в комнате племянника никакого второго зеркала…
— Вот, держи Ион, — громко сказал князь и протянул свой наточенный и отполированный кинжал. Старик только хмыкнул на смекалку воинскую и поднес лезвие к зеркалу.
— Ты глянь только, княже! Так и есть, а ведь сомневался, думал тарабарщина какая степная. А зеркальце-то наше из прованских краев, от их алхимиков.
Василе придвинулся ближе и действительно узнал язык своей матери, принцессы Маргариты Аквитанской. Быстро пробежав по знакомым буквам, он поднял взгляд на Иона:
— Как такая вещь могла оказаться у Тэмура? Неужели он знает язык прованцев и имеет там своего человека? Ведь Аквитания побратим Валахии, они никогда не выдавали никаких артефактов нашим врагам.
Ион смотрел на зеркальце отрешенным взглядом, пребывая сейчас лишь в своих думах.
— Значит, кто-то предал тебя, княже. Тэмур взял замок не силой, а хитростью и подкупом. Тем, чем пустынные змеи и славятся. Но Тэмур не змея, он паук, самый хитрый среди ханов, самый опасный. Яд его медленно убивает. За твоей спиной целая паутина, в которой не разберешь, есть ли улов в сетях или ложная нить. Одно могу сказать, господарь мой, готовился хан долго, и Лиль нашу с девочками, да с Димитру, забрал непросто так.
— А зачем же? — голос у Василе охрип. — Ясно дело, меня сгубить. Только ведь не убил же, оставил страдать.
— И ведь план у него есть на тебя, княже. Он думает, что без сил ты, человеком стал слабым. Значит, есть еще что-то, за чем он вернется. И тогда ты его переиграешь.
— Не пойму, Ион. Вразуми. Зачем ему возвращаться, ведь за Лилю я все отдам, что он не попросит? И приходить не надо, ястреба своего послать.
Ион потер подбородок и молвил:
— Не ведаю, но узнали мы сегодня достаточно, чтобы ожидать от Тэмура любого зла. Надо разгадать, кто создатель зеркальца, и тогда появится шанс отыскать его, а следом и найти решение, как всех спасти.
На том и порешили, да и принялись за разгадку волшебного зеркала.
Просидели они долго, пока вторую лучину не сожгли, но письмена разгадали, а узнав, Василе сам сходил за медовухой в погреб, чтобы запить горький вкус правды сладким хмелем. Оказалось, что действительно среди прованцев оказался злой ум. Василе никогда не претендовал на трон Аквитании, сложив свои регалии к ногам младшего двоюродного брата и посчитав, что на этом вопрос с его престолонаследием будет решен. Но Генрих, видимо, захотел не только трон отца, но и трон Валахии, только изживать Дракулов решил не войной, а предательством. Без достоинства и чести.
— Ждал зла от Орды, а получил ее со спины от родни. Как так, Ион? Почему Дракулы все время страдают от близких?
Старец вытер тыльной стороной руки рот и поставил чарку с хмельным напитком на стол. После такой правды даже он захотел хмеля княжеского.
— Не вы тому виной, господарь мой, не род ваш древний и не злой рок. Это все человеческое сердце. Чем больше ему дается, тем жаднее оно становится.
— Но драконы тоже алчны. Мы бережем наше богатство, наши семьи. Ревнивы и люты к тем, кто покушается на наши драгоценности — наших любимых. И за Лилю я убью Тэмура. Не ему ли не знать, песчаному змею?
— Твоя жажда обладания иная, княже. Продиктована она магией и сердечной тягой. Ты бережешь народ свой, земли Валахии, не хуже невесты твоей. Многие мечтают оказаться под крылом Дракулов. Сила твоя полна тепла, и лишнего ты никогда ни у кого не заберешь, поэтому и любят так тебя в ответ, и умереть готовы за тебя. А Генрих другой совсем… И не твоя то вина.
