– А я тебе говорил – Стасик мутит! – шепотом сообщил Хазин. – Ой мутит Стасик…

За начальственным столом между тем случилось оживление, появились двое: высокий мужчина с опухшим лицом и невысокий мужичок с бородой. Мэр Механошин подскочил и стал услужливо двигать стулья.

– В сером костюме – врио, – со звуком в нос пояснил Хазин. – Варяг. И фамилия шведская, подходящая… Синеус, кажется. Или Трувор…

– А бородатый? – спросил я.

– Спелеолог, – ответил Хазин. – Или гляциолог. Я его по телевизору видел, он покорял широты.

Мэр Механошин устроил врио и полярника за главным столом и дал знак Зинаиде Захаровне – можно начинать. Зинаида Захаровна вывела на сцену коллектив в народных костюмах и теперь инструктировала исполнителей.

– Кого ждем? – спросил Хазин. – Праздник должен начаться, иначе невыносимо…

Не дожидаясь, Хазин снова выпил.

В зал вошел Светлов, пожал руки нескольким ветеранам и работникам культуры, похлопал в ладони артистам на сцене, направился к начальственному столу. Он пожал руки врио, мэру и спелеологу, уселся с краю. Зинаида Захаровна взбежала на сцену.

– Давайте начнем наш торжественный вечер! – объявила Зинаида Захаровна. – Вечер дружбы и творчества, который станет доброй традицией!

Зал захлопал. Сосед по столу открыл охоту на шпроту в банке, стараясь добыть ее зубочисткой.

– А она ничего, – Хазин дунул на Зинаиду Захаровну.

Я подумал, что Федор, пожалуй, прав, за Хазиным надо сегодня приглядеть.

– А теперь с приветственным словом выступит наш уважаемый мэр Александр Федорович!

Зинаида Захаровна захлопала в ладоши. Механошин выскочил из-за стола и поспешил на сцену, по пути кивая и пожимая руки знакомым.

– Спасибо, Зинаида Захаровна, – поблагодарил Механошин уже со сцены. – Я рад вас всех приветствовать в этот день!

– А какой, собственно, день? – спросил Хазин у соседнего мужика. – Какой праздник-то?

Сосед съел оливку, пожал плечами. Почему-то никто больше за наш стол не торопился, впрочем, это к лучшему – нам больше достанется.

– Я очень хочу, чтобы сегодняшний день стал особенным днем, – сказал Механошин. – Чтобы с сегодняшнего дня наш город начал жить по-новому, чтобы мы поняли, как дальше… Как все будут дальше.

Зинаида Захаровна захлопала, зал ее поддержал. Механошин продолжал:

– Нам много чего не хватает, и за это нас многие критикуют. И это правильно. Мы сами давно про это говорили – не хватает. Не хватает в том числе и исторической памяти… и с этим надо что-то делать…

Хазин подцепил колбасу, пристроил ее на хлеб, добавил поверх лист салата, тощую квашеную рыбку и сыр и пришпилил все это двумя пластмассовыми саблями. Я почувствовал голод и пододвинул тарелку с салатом из крабовых палочек.

– Я не сомневаюсь, что наш будущий праздник, наш День города, станет долгожданным днем восстановления этой исторической памяти. Мы должны знать тех, кто стоял у истоков основания нашей славы…

Не знаю почему, но мэр Механошин сделал рукой движение в сторону фанерного Гулливера. Хазин поперхнулся от восторга бутербродом.

– Я так и знал! – прошипел Хазин. – Я так и знал!

– Со стороны городской администрации мы окажем самую пристальную помощь, – пообещал Механошин. – Это важно. С чего начинается экономическое и нравственное возрождение? С первого шага. И мы готовы сделать этот шаг.

Зал захлопал.

– Спасибо! – мэр поклонился. – Еще раз спасибо! Рад вас видеть!

Мэр передал микрофон Зинаиде Захаровне и стал спускаться в зал.

– Нам остается только присоединиться к словам нашего уважаемого мэра, – сказала Зинаида Захаровна. – Все мы знаем – Александр Федорович всегда уделял внимание культуре.

Механошин возвращался за стол, почему-то слегка прихрамывая. Зинаида Захаровна проводила его взглядом, дождалась, пока мэр вернется на свое место, и объявила:

– А теперь перед гостями выступят старые друзья нашего города, давно знакомые настоящим ценителям фольклорного искусства! Ансамбль «Курень Большака»!

Заскрипела народная музыка, на сцену выступила женщина с баяном, вероятно, Большуха, а за ней мужик с колесной лирой, решительно Большак. Большак был обряжен в льняную косоворотку, в мешковатые синие штаны с лампасами, на голове кулацкий картуз; Большуха – в широкую юбку, пеструю кофту и цветастый платок. Большак крутил ручку лиры, выводя тоскливую мелодию, Большуха растянула баян.

– Что такое курень? – спросил Хазин.

Я не очень знал, на всякий случай ответил:

– Это такая изгородь. Забор, короче.

Большуха пустила мелодию.

– Ансамбль «Забор Большака»? – Хазин почесал голову.

– Ой-да!

На сцену с лихостью выскочил наш знакомый Роман. Он молодецки подпрыгнул, совершил в воздухе пируэт и принялся энергично месить сапогами сцену.

– Шмуля! – воскликнул Хазин. – Шмуля с «Забора»!

Плясал Роман хорошо. Зажигательно, как в кино. Подпрыгнул снова, грянул шапку на сцену, выхватил откуда-то – я не заметил откуда – две блестящие шашки.

– Шмуля! – Хазин свистнул. – Шмуля, жги!

Роман вращал шашками над головой, за спиной, вокруг себя, казалось, что он окружен быстрыми серповидными вспышками, шальным стальным ураганом. Публика аплодировала. И я. И Хазин. Пробрало. Когда видишь искусство, пусть самое тупое и бессмысленное, чувствуешь уважение.

Музыка кончилась, Роман удалился. Большак в картузе оперативно сменил лиру на бандуру.

– С балалайкой он выглядит еще боевитее, – сказал Хазин. – Думаю, он и есть Большак.

Большак забренчал по струнам, запел песню, в которой я не мог определить ни одного слова, кроме знакомого «ой-да», наверное, про то, как козаки неоднократно побивали своих недругов в конном и пешем строю. Пел он, притоптывая ногой, Большуха подыгрывала на бубне и художественно топала.

– Без Шмули культура не катит, – сказал Хазин.

Я был согласен, что Романа не хватает. Но публике понравилось, опять свистели и хлопали. Большак под это дело хотел сыграть и третью песню, но Зинаида Захаровна показала глазами и корпусом, что немного пора со сцены.

– Спасибо нашим артистам! А теперь слово предоставляется нашему губернатору! То есть временно исполняющему его обязанности!

Врио поднялся с места и направился к сцене. Он засвидетельствовал почтение батюшкам, милиционерам и работникам культуры, педагогам и ветеранам, пожал руку Зинаиде Захаровне, взял микрофон и замолчал. Повисла пауза, во время которой на сцену высыпались гимнасты: девушка с булавами и молодой человек с цепью. Гимнасты приняли стартовые позы – девушка вытянула булавы, а молодой человек натянул цепь. Зинаида Захаровна подавала им энергичные знаки, но они, сосредоточенные на скором выступлении, ничего не замечали.

Врио увидел гимнастов на сцене, но, видимо, не понял, что они тут делают, и на всякий случай начал речь.

– Спасибо! – сказал врио. – Хочу сказать вам всем спасибо, друзья! Спасибо, что вы пришли на наш праздник! Я от лица областной администрации хочу поделиться с вами некоторыми соображениями – может быть, даже посоветоваться. Отмечу, что развитие туристического кластера является приоритетным для руководства области, и мы все должны обозначить направление этой работы. Не секрет, что в нашей области есть много маленьких городков, у каждого своя история, свои особенности, свое лицо. И мы постараемся, чтобы эта история стала доступной для всех!

Я не удержался и выпил. Юноша на сцене каменел в статической позе, растягивая цепь. Булавы в руках у девушки дрожали.

– Нельзя не сказать и о перспективах, – продолжал врио. – Думаю, ни для кого не секрет, что минувшие десятилетия были не лучшим временем для промышленности. В нашей области практически исчезли целые отрасли: текстильная, машиностроительная, пищевая. Тысячи людей потеряли работу и уверенность в будущем дне. Однако в последние годы наблюдается небольшой, но устойчивый рост. И мы, областное правительство, сделаем все, чтобы этот рост сохранился и приумножился! Не хочу забегать вперед, но признаюсь – есть планы сделать Чагинск модельным городом…