Чинил он много мне преград
Еще до давящих оков.
Сияние солнца в ясный день
В сознании моем держало
Какую – то чумную трель,
Кусавшую нервишки жалом.
Мне опротивел этот дом
И нету хуже тех причуд,
Что вечности родной закон,
Безбожного шайтана труд.
А люди здешние глупы -
Султана чтя Коран забыли,
Ведь хуже нет уж судьбы:
Глотать клубы подножной пыли,
Идущей вверх из – под копыт
Задохшейся усталой клячи,
И был бы труп ее зарыт,
На получается иначе.
Мы плачем, лошадь, по тебе!
Но дело правое верней:
Не погребем тебя в земле…
Ты много принесешь смертей.
А люди верят, как же быть?
Ты благородна и чиста!
Нельзя тебя вот так забыть
Без силы воли и труда.
Глупа толпа и безутешна,
Страдает очень, но молчит.
Но вдруг один найдется грешный
И прозовут его бандит,
За то, что он презрел устои,
Бои кровавые ведя.
И терпит муки тяжкой боли-
Ведь то его уже судьба!
Лавочки вот тут, торговцы,
Так лукавы и скупы,
Но на вид, как будто овцы -
Все повадки их глупы;
Дело только лишь пустили -
Одурманили народ…
И, обманывая жили,
Без проблем и без хлопот.
Тут прилавки в изобилие
Под навесами теснятся,
Надо приложить усилия,
Чтоб через толпу прорваться.
Дом богатый торгаша
Прохожу с укором глядя,
Легким шагом, не спеша.
Вот они: "большие братья",
И богаты, и чисты,
Не голодны и одеты
Ярче золотой звезды,
Небо праведного дети.
Бесконечно я шатался
По Багдаду, но пришел
В садик малый и остался,
Успокоив томный взор.
Голубка- маленький скиталец
По площади один бродил,
То на колонны забирался,
По краешку совсем ходил,
To у фонтанчика топтался,
Водичку ключевую пил,
Под кроны листьев забирался;
Забавный очень голубь был.
Толпа детей не замечая
Голубки маленького шла,
Куда – то мимо, в арки улиц,
Где ждали их свои дела;
Фонтан, разбрызгивая воду,
Соленый привкус привносил
В сухого дня застойный воздух
Да площадь невзначай кропил.
Под яблоней, укутав в рясе
Измученное тело спал
Наш спутник, все отбросив страсти,
Во снах давно уже летал.
Он от дороги отдыхал
В траве густой найдя приют,
Собой доволен, счастью рад,
Что не отыщут его тут,
И никогда и ни за что
Вовек в Багдаде не найдут…
И не узнает в нем лицо,
Что было предано суду.
Голубка, рядом проходя,
На ветку яблони взлетел,
Устав гулять в округе зря
Без надобности и без дел.
Упало перышко с него,
Коснувшись пальцев на руке
И вор оставил тут же сон
Встревоженный в своей душе.
Манили запахи весны,
Душистых зарослей акаций,
Сияния света от воды
Мерцанием ярких звезд казались.
Безлюдна площадь в будний день,
Шагов людей почти не слышно,
Толпа растаяла детей,
Ушли они куда – то быстро.
И ветерок убавил силу
Теплом наполнившись сполна,
Наш спутник выйдя на равнину,
Почуял, как цветет весна.
Ромашек он увидел луг,
Бескрайние травы поля.
Синица радовала слух
Мелодию свою треща.
Казалось пение ее
Намного лучше соловья.
Вся эта милая картина
Недалеко от стен была,
Лишь за ворота путник вышел
Она впилась в его глаза.
Багдад казался крепким замком,
Смотрящим грозно за людьми,
За племенем их бренным, жалким,
Держа ворота взаперти;
Скиталец обернулся: "Как?!
Как может человек тут жить?!
Я был в тюрьме и все же знаю,
Как душу станет здесь душить
Немая боль от этих зданий,
Поработив любую прыть,
Лишь сделать что – то попытайся -
Тебя заставят смирным быть…
Не люди даже, изваяния…
Не видеть бы их, да забыть…
Не в этой жизни, так в другой…
Вернусь я лучше уж домой."
Багдадский вор спустился с тропки,
Перешагнув косой ручей;
Все звуки разом тут же смолкли,
Растаяла синицы трель.
"От дома я не далеко,
Недолго мне идти осталось.
Еще немного, я смогу
Преодолеть в себе усталость.
Родные братья, папа, мама,
Мы вместе скоро сможем быть,
Я возвращаюсь, обещая
Корана строки свято чтить.
Молю, душою заклинаю!
Не отвергайте вы меня!"
И подходя к родному краю
Иссякли путника слова.
Он резво выскочил на Горку,
Затем на миг чуть оробел.
Знакомую увидел тропку,
В сомненьях мучаясь смотрел.
"А стоит ли домой вернуться,
Ведь столько лет уже прошло?" -
Рукою он щеки коснулся-
"Узнать лицо не так легко…
Во шрамах все оно, избито,
Бинтами перемотан нос…
И тело язвами покрыто,
Воняет скверно, как навоз.
Я не бунтарь теперь, не вор,
Не забияка, не задира.
Так почему же все ж во двор
Ступить мешает чья – то сила?"
Лишь к вечеру, когда смеркалось,
Ушло сомнение казалось.
Вчерашний узник по дороге
Пошел, исполненный тревоги
Через дома того села,
Где юность вся его прошла.
но вот не знаю, почему
Никто не встретился ему.
Не вошедшее. Багдад. Месть.
"Эй, смотри кто там идет!
Это бывший страж ворот!
Он нору мою стерег
На протяжении долгих лет!"
Вор багдадский уж без сил
Тихим голосом гласил.
"Вот судьба, мне повезло!
И сейчас я отыграюсь,
За его лихое зло".
Шепот шел. Вокруг смеркалось.
Ну а ворон лишь молчал,
Бездумно глядя в землю.
Он Абдуле совет не дал,
Отдав дела течению…
А день меж тем угас совсем,
Уж вечера заря восстала,
На фоне зарева у стен
Лишь мошкара одна летала.
Жар, поднимаясь над землей
Заката блики искажал.
Казалось будто бы огнем
Весь мирный город полыхал.
Трава дрожала под ветрами
Устало редкими кустами,
Виднелись мотыльки уже
У башен стражи над кострами.
Умолкли трели саранчи;
Затих торговцев местных гомон,
И более не шли торги,
Рабочий день для них окончен.
У окружных домов из окон
Незапертых пока ставнями,
Летел наружу свет свечей
И яркой масляной лампады.
Светило больше все скрывалось
За черноту полей клонясь.
Вот ночь совсем почти настала.
И тень ее уж поднялась,
Хоть времени казалось мало.
Багдадский вор по следу шел,
Желая злыдня в час поймать.
Он осторожно следом брел
Вослед ему стремясь шагать.
Мелькали улицы, дворы,
Сменяться местность быстро стала.
Но от людских коварных глаз
Уйти пока не получалось.
То тут, то там, вблизи, вдали,
Размытые мелькали лица.
Нельзя сказать кто там стоит:
Торговец ли, солдат, убийца…
Возможно то – ночной патруль,
А может лишь простые люди
Ходили в темной черноте
Шатаясь тут по всей округе.
"В Багдаде тихо, спите все!"
Галдел дозорный-часовой.
Подобны те слова грозе
Повсюду двигались за мной.
"Густая борода да шрам под глазом!" -
У стража на лице предстали во бреду.
Когда был узником Абдул
В сыром мучительном аду
Он – то клеймо запомнил точно
"Cейчас порву тебя на клочья.
Хоть ангелу поклялся я исправиться душой
