Мы должны были понимать, что плотно закутанный в накидку человек наверняка вызовет повышенный интерес к себе, - но поняли это только на подходе к воротам, когда один из стражников внезапно сорвал покрывало с молодой жены торговца, а другой одновременно сорвал покрывало с меня. Очевидно, нас выдал мой рост. Стражник закричал, и мы поняли, что все пропало.

Он взмахнул топором. Я увернулся и собственным топором раскроил ему череп.

Затем мы - все пятеро - бросились прочь сквозь толпу сбитых с толку рабов, которые вопили под ножами и дубинками часовых, не имея ни малейшего представления, за что их убивают.

Конечно, нам не удалось бы спастись, когда бы не мужество слепого старика. Когда мы, целые и невредимые, выбежали за ворота, он повернулся и стал на пути пятерых вооруженных копьями стражников, настигающих нас огромными прыжками. Он загородил телом выход и повалился на землю, увлекая за собой страшные зазубренные пики, которые нельзя было извлечь из тела без помощи ножа.

И в этот ужасный момент небо над нами вдруг озарилось ярко-зеленым и кроваво-красным светом! Женщины завизжали и вцепились в нас с молодым торговцем. Мы оглянулись. Над нашими головами просвистела огненная стрела, направленная в кучу дерущихся людей у ворот. Весь мир попеременно то вспыхивал огнем, то погружался во тьму. Несколько мгновений мы стояли, шатаясь, словно бледные трупы под кровавым дождем Судного Дня, а потом, повинуясь моему резкому приказу, бросились прочь, прямо в темноту, откуда с шипением вылетали огненные трубы. Мерлин пришел на помощь!

Приблизительно в двухстах ярдах от ворот мы увидели многочисленный отряд лучников, которые посылали с колена тучи стрел через частокол города и не позволяли преследователям выйти из ворот. Из толпы воинов выступил Мерлин и взял меня за руку.

- Я потерял бесценную Мантию, - горестно признался я. - Мне стыдно. Я вел себя, как ребенок.

Мерлин похлопал меня по спине. Казалось, старец пребывал в самом хорошем расположении духа.

- Не думай об этом больше, - весело сказал он. - Ты нашел для меня нечто, гораздо более ценное. Это я вел себя, как ребенок, когда в ночь нашего побега не настоял на том, чтобы взять с собой скобы и олово. Мне следовало бы сознавать их ценность, но тогда они показались мне просто кучей бесполезного металла и помехой для быстрого продвижения.

Друг мой, теперь у нас есть детали, по образцу которых мы можем изготовить новые! У нас есть олово для получения бронзы и есть рудники с залежами меди. Кроме того, за семь дней боев Чичамека захватила двадцать сильных крепостей Тлапаллана, а пленные тлапаллики стали либо заслуживающими доверия ходеносауни, либо - мертвецами.

При необходимости мы построим на побережье корабль, достигнем места крушения "Придвена" и наберем олова достаточно для того, чтобы оснастить бронзовыми скобами такое множество тормент, что из них можно будет построить забор вокруг Тлапаллана.

Эти люди - прирожденные бойцы. Теперь нам все по силам. Все!

Старец лучезарно улыбался своим лучникам, похожий на седовласого патриарха в толпе сыновей.

- Все это прекрасно - для будущего, - сказал я. Но давай вернемся к настоящему. Скоро майя повалят из других ворот и перекроют нам путь к отступлению.

Вовсе нет. Хайонвата удерживает ворота у Яйца, захватив внешние укрепления. И десять отрядов контролируют третьи ворота.

- Но мы недостаточно сильны для захвата города! Там тысячи жителей. Люди из близлежащих деревень скоро окружат нас, если мы не поторопимся. Мы находимся в глубине Тлапаллана. Для настоящего завоевания этой страны мы сначала должны захватить и уничтожить маленькие деревни, а население их изгнать в крупные города, перебить или растворить среди ходеносауни. Там полно рабов, которые сейчас сражаются за майя, но с радостью встанут на нашу сторону, почувствовав возможность победы. Здесь всего лишь один город. Если мы возьмем его слишком скоро, то потеряем все. Остальные три города Кольхункан, Майяпан и Тлакопан - выйдут против нас и захлестнут наши войска бесчисленными полчищами людей. Откуда возьмем мы орудия? Откуда возьмем подкрепления?

Чичамека еще не объединилась полностью, но разделена на сотни племен, которые ненавидят ходеносауни так же, как Тлапаллан. Они тоже должны быть с нами.

Вспомни о протяженности сей империи и подвластных ей территорий, о тысячах храмов, множестве крепостей, о мириадах людей, которые поднимутся по приказу майя! Мерлин, удовлетворись достигнутым.

Мы - маленький народ. Дай нам вырасти перед тем, как искать справедливой мести.

- Ты - человек войны, Вендиций. И мысли твои мудры. Трубач, созывай воинов!

Громкий и резкий звук сигнальной раковины пронесся над объятым паникой городом. Издалека, где стремительно проносящиеся в воздухе огненные шары обозначали позиции остальных наших подразделений, ответили нам другие раковины.

Грохот начал стихать, мелькание огненных шаров прекратилось, хотя небо по-прежнему багровело от пламени, объявшего хижины города, - и Чичамека, словно пресыщенный медведь, отправилась домой, оставив Тлапаллан зализывать свои раны и оплакивать утраты медных залежей.

Во время долгого путешествия домой только однажды довелось нам с Мерлином побеседовать. В разговоре я сказал:

- Конечно, я понимаю, что пять человек из моего отряда, которые сторожили скобы в лесу, отправили на нашу позицию посыльного с известием о моем исчезновении. Я понимаю, что посыльный встретился с твоими людьми, идущими от верхних крепостей, - и, объединившись, все воины пришли к городу. Но откуда ты узнал, что я собираюсь бежать именно этой ночью? И откуда ты знал, к каким воротам я подойду и в какое время?

Мерлин усмехнулся:

- Знал.

- Но откуда? Откуда?

Над головой моей мягко захлопали чьи-то крылья. Я посмотрел вверх и увидел уставившиеся на меня огромные желтые глаза.

- Может, сова мне сказала. Совы ведь слывут всеведущими, не так ли?

И больше мне ничего не удалось узнать. Мерлин всегда любил тайны.

МЫ ИЩЕМ СТРАНУ МЕРТВЫХ

Итак, мы позволили времени работать на нас. В разные стороны по лесам спешили гонцы с расшитыми бисером узорчатыми поясами, каждая бусинка и каждый таинственный значок на которых имели свой важный смысл: это был единственный внятный язык, общий для всего множества чичамекских племен.