Его успокаивало только одно – все эти люди падают в пропасть, с каждым новым посещением увеселительных мест, с каждым новым глотком дурманящего зелья, и в его силах было ускорить это падение, попутно снискав особое расположение Дрейка, что увеличивало количество заработанных им денег.
Через полгода долг был полностью выплачен, и Дрейк готов был его отпустить. Вот только, если раньше, получая очередной приказ, он стискивал зубы и терпел, думая лишь о том дне, когда сможет, наконец, вместе с мамой уехать из Бристоля, теперь, задумавшись, он осознал, что работа нравится ему. Видя, что имел Дрейк – он жил в роскоши, его уважали и боялись – Себастиан хотел того же. И он остался, полностью погрузившись в мир за пределами закона.
Особенно ему нравилось торговать разными зельями и субстанциями. В основном из-за того, что это приносило денег больше, чем любые другие дела, которые вел Дрейк. Из-за возраста и отсутствия опыта, заниматься этим в одиночку Дрейк ему пока не позволял, поставив над ним старшего наставника. Никсу было всего четырнадцать, но Себастиану он казался очень взрослым. С новым товарищем он посещал места производства зелий, ходил на переговоры с крупными поставщиками и покупателями, перед Никсом от отчитывался о доставленных товарах и получал от него новые теоретические знания.
Например, сегодня Никс рассказал ему об особенном ингредиенте, который входил во многие дурманящие зелья. Пыльца перламутровой круглокрылки эффектно переливалась в свете луны, когда Себастиан вскинул колбочку, чтобы получше рассмотреть ее.
– Всего щепотка этой пыльцы, и человеку сносит башню, – произнес Никс. – А еще у нее интересное свойство – ее хоть в кипятке вари, хоть на открытом огне держи, она консистенцию не меняет вообще и все свойства сохраняет. Обычно ее добавляют в уже готовое зелье.
– Ой, что это у тебя? – прозвучал вопрос со стороны кустов справа от дороги, на которой остановились мальчики, и те обернулись на голос.
За обширно разросшейся кустистой изгородью стояла девочка, на вид возраста Никса. Она с любопытством рассматривала колбу в руках Себастиана.
– Новая приправа, – ответил Никс, подходя к кустам. – С ней любое блюдо будет вкуснейшим, как в лучших ресторанах Парижа. Хочешь попробовать?
Себастиан не удивился прыти Никса. Тот был опытным торгашом и не упускал ни единой возможности загнать товар.
– Хочу, – радостно откликнулась девочка.
– Так иди сюда, что мне тянуться что ли? – произнес Никс.
– А ты можешь сам ко мне подойти? Я платье порву, когда буду через эти кусты пробираться. Оно новое, и мама будет ругать, если с ним что-то случится, – жалостливо проговорила девочка.
– Ну ладно. Что не сделаешь ради такой красотки, – включив все свое обаяние, сказал Никс с улыбкой.
Найдя прореху в зарослях, мальчик начал пробираться сквозь них. Когда он преодолел преграду, Себастиан двинулся было следом, но вдруг по ту сторону, метрах в десяти, он заметил мужчину, который появился будто из ниоткуда. На долю секунды Себастиану показалось даже, что он отделился от дерева. Сначала мужчина просто смотрел, кажется, прямо на него, а потом внезапно схватил огромную корягу и с яростным криком бросился ему навстречу. Сумасшедший напугал и Никса – юноша заорал и рванул вдоль кустарника прочь. Себастиан же развернулся и с таким же криком ужаса побежал по дороге.
Он бежал и не оборачивался, даже несмотря на то, что грудь болела от тяжелого дыхания. Остановился мальчик лишь когда выбежал к городу. Он несмело глянул через плечо и, убедившись, что его никто не преследует, окликнул Никса, но ему никто не ответил.
Себастиан не стал дожидаться товарища. Никс не раз попадал в передряги и похлеще, и наверняка смог удрать. Да и не друзья они вовсе, чтобы он переживал за него. Никсу на него в такой же ситуации был бы плевать. Он помнил, как однажды, когда на них напали ребята из конкурирующей группы, Никс даже не попытался помочь Себастиану, которого тогда сильно избили. Так почему он должен волноваться?
Попытавшись выбросить из головы неприятное происшествие, Себастиан пошел домой.
Больше он Никса никогда не видел.
***
Не в силах пошевелиться, Гермиона наблюдала, как монстр с одеревеневшими конечностями замер, смотря на Скабиора, который выставил вперед руку, демонстрируя что-то в области запястья.
– Ты еще помнишь это? – произнес Скабиор, обращаясь к существу. – Я хранил их. Не знаю почему. Если бы дедушка увидел, как я живу, он бы посчитал меня позором семьи и точно был бы не рад, что я ношу его запонки.
Скабиор опустил голову, взглянув на рукав рубашки.
– Знаешь, я ненавидел тебя все эти годы. И, конечно, ты виноват, что мы с мамой оказались в дерьме. Но, по правде говоря, я не имею морального права судить тебя за то, как ты жил. Ведь то, что делал я, намного хуже. И пусть меня к этому подтолкнули последствия твоего выбора, свой выбор я сделал самостоятельно. Мог бы отказаться от предложения Дрейка, когда выплатил твой долг. Но не стал. И вот мы оба здесь.
Скабиор запрокинул голову и тяжело вздохнул.
– Как тупо. Я ведь даже не уверен, что ты понимаешь меня. Сам-то с трудом языком ворочаю уже. Но я должен сказать, что… Что я… прощаю тебя за твою слабость, папа.
Он замолк и теперь лишь треск горящих и падающих деревьев раздавался вокруг.
Гермиона, наконец, отошла от оцепенения и предприняла попытку отползти подальше. Шорох листвы от ее движения по земле напомнил Скабиору, что они с отцом тут не одни. Егерь повернулся к ней и, заведя руку за спину, вытащил из-за пояса волшебную палочку.
– Лови, красавица. – Егерь бросил Гермионе древко. Поймав его, гриффиндорка с радостью узнала свою палочку. – Мне она все равно больше не понадобится, – добавил Скабиор и снова развернулся к монстру.
Тот сделал два шага вперед. Гермиона была уверена, что он нападет на Скабиора, но измененный лишь выставил вперед ветви, которые были у него вместо рук, и медленно обогнул их вокруг туловища егеря. Скабиор совершенно без колебаний и какого-либо сопротивления обнял его в ответ.
На ватных ногах Гермиона поднялась с земли и начала осторожно отступать назад, не сводя глаз со стоящих перед ней мужчин, которые постепенно теряли человеческий облик, пока окончательно не превратились в деревья, так и оставшись сплетенными друг с другом.
Внезапно кто-то схватил Гермиону за предплечье, застав врасплох, и девушка дернулась.
– Это я, лапонька, – произнес Долохов.
Гриффиндорка облегченно выдохнула и в эмоциональном порыве прижалась к Пожирателю.
– Слава богу, – прошептала она. – Я видела, как ты дрался с кем-то.
Антонин ничего не ответил.
Гермиона отстранилась и, взглянув на Долохова, заметила у него чуть ниже шеи довольно глубокую рану, похоже от когтей.
– Ты ранен…
– Да. Но я выжил, а тот урод нет, – самодовольно проговорил мужчина.
Он вскинул голову.
– Огонь приближается. Надо уходить.
Гермиона увидела, как быстро растущее пламя охватило Скабиора и его отца.
Схватив девушку за руку, Антонин сорвался с места.
***
– Да тебе показалось, Гарри! – Джордж пытался остановить юношу, но все было без толку.
– Нет, не показалось, – не сдавался Поттер, продвигаясь глубже в лесную чащу. – Я голос Гермионы всегда узнаю. Это точно кричала она.
***
Казалось, проклятые деревья были повсюду, преграждая им путь, куда бы они ни кинулись. Антонин видел лежащий на земле неподалеку факел, который обронил в схватке, но не мог до него дотянутся. Гермиона же не имела возможности зажечь свой, постоянно уворачиваясь от старающихся ухватить ее ветвей. Единственное, что оставалось Пожирателю, это орудовать кинжалом. Гриффиндорка в очередной раз вскрикнула, когда ветка обвилась вокруг ее руки и болезненно сомкнулась на предплечье. Долохов одним резким движением отсек ветку, и та упала на землю.
Невероятным чудом все же сумев выбраться из кольца окруживших их монстров, путники выбежали на тихую мрачную поляну. Гермиона попыталась успокоить колотящееся сердце, как вдруг ощутила мягкое прикосновение к плечу со спины. Она обернулась и с ужасом посмотрела на лицо, торчащее прямо из ствола старого вяза. Шок сковал ее на мгновение, но Долохов был не настолько впечатлителен. Он выхватил из рук Гермионы факел – несколько секунд и тот загорелся, освещая пространство на пару метров вокруг. Девушка не шевелилась, смотря прямо в глаза того, кто был заключен в дерево.
