– Я хочу чувствовать, что у меня есть взрослый брат. Жизнь сейчас непростая, ты же видишь, что происходит вокруг. Мы должны быть опорой друг другу. Но тебе это не нужно, да? Ты всегда был и остаешься одиноким волком, которому есть дело только до себя.

– Это не так… Я люблю и тебя, и племянника.

– Может и любишь… Но…

– Что «но»?

– Я устал, Миша. Устал играть роль нашего отца.

– Так тебя никто и не просил становиться им.

Раздался шумный вздох.

– Я думаю, пришло время тебе начать жить своей жизнью. Как самостоятельному человеку.

– Ты… ты что, гонишь меня из дома?

– Я должен думать о сыне, Миша. Антон и так хулиганистый. Ему нужны правильные примеры, чтобы вырасти достойным человеком.

– А я, значит, плохой пример, да? Ну… Хорошо. Мне только нужно все оформить в банке. Дашь мне пару дней?

– Конечно.

– Значит, решено.

Послышался стук ботинок о мраморный пол, а затем дверь открылась. В проеме показался дядя Миша. Увидев Антонина, он поспешил прикрыть дверь, после чего обнял мальчика за плечо и отвел чуть подальше по коридору.

– Опять подслушивал? Ты же знаешь, как это бесит твоего отца, – на губах дяди расплылась мягкая улыбка.

– Ты что, уезжаешь? – на выдохе спросил Антонин.

– Рано или поздно это должно было случиться. Мне нужно найти свое место в жизни. Увы, оно не здесь.

– Но я не хочу, чтобы ты уезжал! Ты нужен мне! Только ты меня понимаешь.

– Антон, когда-нибудь ты станешь достаточно взрослым, чтобы самому решать свою судьбу. Главное, не профукай шанс, когда он подвернется.

Это была первая в его жизни потеря. И, пожалуй, самая болезненная. Больше дядю Мишу он никогда не видел. Он пытался выяснить у отца, где тот мог обосноваться, но отец лишь пожимал плечами, будто его это совершенно не волновало (а, может, так и было?), и тут же менял тему разговора. Антонин пообещал себе, что обязательно найдет дядю, когда вырастет. Но не сложилось.

Знакомство с Томом Риддлом, вступление в ряды Пожирателей Смерти, побег в Англию, а вскоре Первая магическая… и Азкабан. Жернова перемен начали движение так внезапно и стремительно, что он не успел осознать, как та жизнь, о которой он мечтал, утекла сквозь пальцы.

Что теперь? Ему сорок шесть – для волшебника идеальный возраст, он достаточно опытен, чтобы творить удивительные вещи, но еще достаточно молод, чтобы на все задуманное хватало сил. Вот только возможностей уже нет. Он сам перекрыл себе все пути на нормальную жизнь. Своими же руками затащил себя в ад.

Прости, дядя Миша, я все-таки профукал свой шанс.

Антонин тряхнул головой, сгоняя задумчивость. Уже почти стемнело. Он положил рыбу на отрез березовой коры и поднялся на ноги. Кажется, прошло около получаса с тех пор, как он ушел рыбачить. Она не звала на помощь, значит, все хорошо. Или же все совсем плохо.

Он не стал брать девчонку с собой, чтобы, находясь подальше от ее многогранного взгляда, все проанализировать. Вот только чем дальше он уходил, тем больше назойливых мыслей о ней атаковали его сознание. Тот факт, что эта маленькая грязнокровка заняла важное место в его сердце, теперь неоспорим. Да, это ужасно и дико бесит, но бороться с возникшей между ними магической связью, да еще такой мощной, – дело, обреченное на провал.

А вдруг с ней что-нибудь случилось? Когда он был совсем рядом с местом ночлега, то уже практически перешел на бег. Он смог расслабиться, вырвавшись из сковывающих его пут волнения за грязнокровку, лишь когда вышел на поляну и увидел там, у деревьев сидящую около костра Гермиону. Антонин облегченно вздохнул и замер на несколько секунд, чтобы прийти в себя. Грязнокровка не должна подумать, что он переживал за нее.

Гриффиндорка пристально вгляделась в кромку леса. В тени деревьев, куда слабо пробивался лунный свет, она увидела мужской силуэт. Почти сразу она узнала в нем Долохова – закрепленный на его ремне факел помог ей в этом.

Через минуту он уже плюхнулся рядом на пенек и положил у костра пойманную рыбу.

– Отличный улов, – отметила Гермиона.

– Да, повезло. У тебя как? Ничего тут не случилось?

Едва беспокойство за девочку ушло, ностальгия по любимому дяде снова напомнила о себе короткими вспышками, поэтому он не обратил внимание на то, что ответ последовал не сразу, а лишь через несколько секунд.

– Нет, было спокойно.

***

Рассветная дымка начала медленно развеиваться. Роберт наблюдал за уходящими к противоположному концу поляны путниками, как вдруг тишину рассек ненавистный ему голос.

– Она поверила тебе?

– Похоже, что да, – не глядя на собеседницу, ответил юноша.

– «Похоже»? Ты что, не уверен? Это было простое задание – втереться к ней в доверие и привести их, куда нужно.

– Видимо, не слишком простое, раз ты не справилась, – ехидно заметил он.

– Ты забываешься, мальчишка, – прошипела Бетти, повернувшись к юноше.

– Она не легковерная дура. Эта девушка умная и рассудительная.

– Так будь более убедителен, – твердо проговорила собеседница. – Она нужна Ему. Такая светлая душа продлит нашу жизнь на годы.

Роберт мысленно поморщился, внешне же виду подавать не стал, опасаясь злить собеседницу.

– Знаешь, чего я понять никак не могу? – все же решился спросить парень после короткой паузы. – Неужели тебе и правда нравится такое существование? Ведь ты навсегда прикована к лесу.

Некоторое время Бетти молчала, и, если бы Роберт сейчас повернулся к ней, то увидел бы как ожесточилось и без того не слишком дружелюбное лицо девочки.

– Они хотели сжечь нас заживо, – ее голос дрожал от едва сдерживаемого гнева. – Но Он спас нас, а дал возможность наказать их всех. Мы отомщены и до сих пор живы, а они уже давно сгнили в земле. – Губы Бетти изогнула улыбка. – Да. Я довольна тем, как все сложилось.

– Даже несмотря на то, что чтобы жили вы, должны пострадать ни в чем неповинные люди?

– Ты о себе что ли? – с усмешкой спросила Бетти.

Парень отвернулся, снова устремив взор к кромке леса, где среди деревьев уже скрылись Антонин и Гермиона.

– Нет. О таких, как эта девушка. Ведь она не имеет никакого отношения к тем, кто хотел избавиться от вас.

– Какой милый, жалостливый мальчик. Что ж ты не жалел тех девушек, которых похищал твой брат? Хоть кого-то ты отпустил? Или никто из них не доживал до того момента, как ты решался их освободить?

– Я раскаиваюсь в содеянном, ясно? – с жаром бросил Роберт.

– Однако готов пожертвовать еще одной невинной жизнью, чтобы спастись самому, да?

– Мне действительно жаль ее, но я просто хочу выбраться из этого места.

– Ты сможешь уйти, когда Он получит свое, – Бетти развернулась на месте и через плечо добавила: – Как стемнеет, мы отправим охотников. Не упусти момент.

– Не упущу, – сквозь зубы процедил Роберт.

Черта с два он лишится единственного шанса вернуться домой. Интересно, насколько сильно изменился его родной Орегон за это время?

***

Гермиона чувствовала себя просто ужасно. Совесть грызла ее монотонно и мучительно больно. Должна ли она рассказать Долохову о встрече с Робертом? Следует ли ей сказать ему о том, что, по словам нового знакомого, этот лес сможет покинуть лишь она?

Роберт такой же как она, жертва этого места, или враг? Было ли правдой сказанное им? Если нет – она подвергает себя и Долохова огромной опасности, скрывая возможно жизненно важную для них обоих информацию. А если он друг – то будет большой ошибкой рассказать все Пожирателю Смерти, который едва ли покорно примет уготованную ему участь. Да и ей он не позволит сбежать. Хотя…

Долохов уже неоднократно приятно удивлял ее. Он спас ее от приставаний егерей, хотя его это совершенно не касалось, и сам, несмотря на все возможности, не тронул ее. Сегодня Долохов как-то непроизвольно спрятал ее за свою спину, когда они говорили со Скабиором, который, очевидно, мог представлять для них опасность. Гермиона никак не прокомментировала это, когда они остались вдвоем, но отметила про себя этот жест.