Возникающие вопросы только способствовали нарастанию нервозности, провоцирующей дрожание пальцев. Глаза Гермионы метались по округе, она не знала, что ей делать дальше. Крутанувшись на месте, она остановилась, обреченно уставившись на деревья, и тут произошло то, что заставило ее кровь застыть в жилах.
Она не сразу поверила в увиденное, когда от одного из стволов, находящихся метрах в семи от нее, отделилась тень, по очертаниям похожая на мужскую фигуру. Возникшая на пару секунд надежда, что это может быть Долохов, умерла в тот миг, когда луна появилась из-за облаков и ярко осветила опушку. Во рту пересохло. Надо было бежать, но мышцы словно одеревенели, не позволяя шевельнуться.
Вроде как перед ней стоял знакомый ей егерь с растрепанными волосами, вот только тело его было как-то неестественно скрючено и наклонено вправо, а лицо искажено жуткой гримасой смеха, хотя возможно это была лишь игра теней.
Девушка выдохнула – это было единственное, что она могла сейчас сделать. Егерь шагнул ей навстречу. Затем его голова слегка склонилась на бок и раздался леденящий душу хруст, эхом разнесшийся по окрестностям. Потом он сделал еще один шаг. Гермиона вздрогнула. Следующий шаг, более уверенный и резкий, стал для нее сигналом – чувство самосохранения вдруг пробудилось от оцепенения. Развернувшись на 180 градусов, девушка побежала прочь. Отчетливый шорох листвы позади свидетельствовал о том, что егерь бросился в погоню.
Гермиона бежала неосознанно, абсолютно не разбирая дороги. Чем дальше она продвигалась, тем гуще становился лес – ей постоянно приходилось огибать возникающие на пути деревья, и это сильно замедляло ее. Ветки кустарников то и дело задевали руки и ноги. Одна из крупных веток мазанула ее по лицу, дезориентировав – девушка не заметила массивный корень, выступающий из почвы на поверхность, и споткнулась.
Она рухнула на землю лицом вниз. Паника захватила ее. Перевернувшись на спину, Гермиона увидела настигающего ее егеря. Подбежав к девушке, он неуклюже навалился на нее сверху, после чего ползком приблизился к ее лицу. Она невольно заглянула ему в глаза, но там не было ничего, кроме угольно черных омутов. Скованная всепоглощающим ужасом, Гермиона зажмурилась.
Он крепко удерживал ее в объятиях, пока девушка брыкалась, что было сил. В конце концов, не справившись с эмоциями, она отчаянно закричала. Но вдруг над ухом раздался на удивление мягкий, размеренный мужской голос.
– Лапонька…
Это не было похоже на голос кого-то из егерей. Девушка замерла, после чего с опаской открыла глаза, ожидая встретить перед собой то ужасающее лицо, но там никого не было. Зато она ощутила теплые руки, почти бережно обвивающие ее туловище со спины – так, как когда она только уснула… в объятиях Долохова. Она повернулась и вскинула голову.
Это был просто дурной сон.
Гермиона облегченно выдохнула и попыталась унять дрожь, сотрясающую все тело. Она и подумать раньше не могла, что будет так рада присутствию Пожирателя Смерти в непосредственной близости.
***
Едва забрезжил рассвет они выдвинулись в путь, избегая протоптанных дорожек, которые, судя по опыту прошлых дней, были своеобразными ловушками, наверняка созданными, чтобы запутать путников. По поводу произошедшего ночью Долохов не отпустил ни одного колкого замечания в ее адрес, и это сильно сбивало с толку. Гермиона даже предположила, что, возможно, это место как-то повлияло на него, настолько подозрительным ей виделось его поведение. Однако, и в себе по отношению к этому Пожирателю она наблюдала изменения.
Когда она встречала упоминания о нем в газете или слышала в разговорах, в ее воображении Долохов всегда был одинаковым. Волосы, взъерошенные, как у какого-то безумца, лицо, грубое и худощавое, абсолютно постное, словно ему чужды простые человеческие эмоции… И взгляд, пробирающий до костей, как арктическая стужа. Для Гермионы это все было отталкивающим и пугающим… Раньше… Безусловно страх никуда не улетучился, хотя и притупился немного, но теперь он тесно соседствовал с интересом.
Долохов… Ее личный демон. Ночной кошмар. Оставивший вечную память о себе, впечатавшись в кожу отвратительным шрамом. Гермиона не была уверена в причине, но хорошо помнила, когда страх перед этим человеком, зародившийся в ней еще после схватки в Отделе тайн, перерос в нечто иное: более объемное, основательное, пустившее корни, казалось, в каждую клеточку ее тела. Да, именно после битвы в кафе «Лучино» ее эмоции обострились, и возникшая в тот день странная энергетика сковала их будто невидимой нитью, на долгие месяцы поселив в ее голове образ этого Пожирателя с пронизывающим насквозь ледяным взглядом.
С тех пор, как они здесь, Антонин Долохов сумел ее заинтриговать своим отношением к ней. Гриффиндорка не могла точно сказать, какие конкретно эмоции она у него вызывала, но последняя ночевка дала ей возможность укрепится в мысли, что ненависти он, очевидно, не испытывает. И это дико странно. В ее картине мира было бы вполне логично, если бы он презирал ее. Как минимум, за то, что она та, кто есть – грязнокровка, – а как максимум, потому что Волдеморт побежден не без ее личного участия.
Гермиона украдкой взглянула на Долохова – как и всегда он был погружен в себя, сосредоточенно всматриваясь в дорогу.
Было бы любопытно узнать, о чем он думает.
Антонин был искренне рад, что девочка решилась пойти с ним. Потому что с тех пор, как они застряли в этом проклятом лесу, он ощущал сильную потребность быть рядом с этой маленькой грязнокровкой. Впрочем, не сказать, чтобы это странное желание возникло только сейчас.
По правде говоря, он стал испытывать сильную привязанность к девочке сразу после того, как Снейп восстановил его воспоминания, стертые заклинанием забвения в кафе «Лучино». Интерес же к грязнокровке и вовсе зародился еще в ходе битвы в Отделе тайн: в ней сочеталось все то, что всегда привлекало его в девушках – густая копна вьющихся волос, длинные ноги и воинственный взгляд. Он много размышлял последнее время и пришел к выводу, что, скорее всего, все это и стало эмоциональной ниточкой, которую ее последующий Обливейт превратил в настоящий канат, закрутившийся вокруг его сознания, не позволяя выкинуть грязнокровку из головы.
Антонин с трудом сдерживал улыбку, которая пыталась сдвинуть плотно сомкнутые губы в тот миг, когда он заметил, что девочка с любопытством изучает его лицо. Жаль, ему скорее всего не суждено познать ее. В любом из смыслов. Брать ее силой, круша свои принципы, он совершенно точно не станет, а заглянуть к ней в душу у него не хватит времени – они либо потратят те немногочисленные часы, что остались им до мучительной погибели, в попытках найти выход из этой зеленой ловушки, либо, если все же они каким-то образом отсюда выберутся, он проведет остаток своих дней, скрываясь от авроров.
Долохов поморщился из-за атаковавших его сознание удручающих картин будущего. Перспектива ему виделась беспросветной, с какой стороны ни глянь.
Он остановился.
– Что-то не так? – волнительный голосок замершей рядом с ним грязнокровки по непонятной ему причине заставил его нервничать.
Он не ответил. Молча мужчина достал кинжал и, подойдя к одному из самых крупных деревьев, растущих рядом, стал вырезать на коре крест.
– След из хлебных крошек наоборот, – догадалась Гермиона.
Долохов перевел на нее нечитаемый взгляд и кивнул, убрав кинжал в ножны.
– Надо найти воду. Неизвестно, как долго еще мы будем тут блуждать. Для поддержания сил вода жизненно необходима. При ее недостатке начинаешь видеть всякое, чего нет. В нынешних условиях нам этого допускать нельзя.
– Но теоретически без воды человек может продержаться дней десять, – отметила Гермиона. – Стоит ли рисковать, пробуя воду из источников в этом месте?
– Мы целыми днями на ногах. Ресурсы организма расходуются быстрее, – произнес мужчина. – Придется рискнуть. Нельзя дожидаться критического состояния. У нас должно быть достаточно сил, чтобы побежать, если придется.
