– Как вы собираетесь лечить Николетту? – деловито поинтересовалась Поппи, жестом отсылая кухарку прочь.

– Здоровым питанием, свежим воздухом и упражнениями, – бодро отрапортовал Фиар. – Но самое главное – вернуть веру в жизнь!

– А что не так с этой верой? – опуская газету, спросил Дэймос.

Сделал он это в первую очередь ради того, чтобы оценить, насколько Фиара зацепила мысль о пятидесяти тысячах. Тот, поглощённый рассуждениями о пациентке, задумчиво рассматривал выпечку в вазе.

– Не знаю, как сказать, но она вроде как считает, что не нужна этому миру.

– Что за вздор? – всплеснула руками Поппи. – Девочке дали всё, что нужно девушке её возраста. Нанимали дорогих учителей, покупали самые лучшие платья, такие женихи к ней ходят! Ей всё не нравится.

Встретив растерянный взгляд Фиара, Дэймос предпочёл скрыться за газетой. Это не его проблемы.

– Вы ведь понимаете, что от чужих людей и тряпок душевного тепла не дождёшься, – робко предложил он и был прерван резким восклицанием няни.

– Что за поколение? Душевного тепла им подавай! В моей семье из двадцати восьми детей выжило всего двое, и ничего! Выживали как могли, за каждый кусок боролись!

– Поппи, не преувеличивай, – мягко осадил её Дэймос. – Насколько я помню, ты леди.

– Леди, – презрительно фыркнула она, непроизвольно касаясь пальцев, некогда увитых кольцами с драгоценными камнями. – Недолго я была леди. Пока папенька не разорил нас.

Не желая продолжать разговор, она надулась, нахмурилась, и даже Дэймосу захотелось поскорее покинуть кухню, прежде чем грянет гром. Фиар вернулся к пациентке, а Дэймос, несмотря на ветреную погоду, пожелал прогуляться. Благо у трёх прелестных подруг, что снимали меблированные комнаты в городе, для него всегда найдётся немного коньяка и ласки за разумную цену.

К утру ветер чуть утих, но не настолько, чтобы праздный народ вышел на улицу. Взяв в наём двух лошадей, Дэймос отправился за город в компании Фиара.

Несмотря на старательный налёт интеллигентности, Фиар по своей сути – деревенский мальчишка, дорвавшийся до денег и относительной власти. При необходимости он способен воспользоваться не только природным обаянием, но и кулаками. События весны показали, что он не боится замарать руки и при должной мотивации способен на самые непредсказуемые поступки. Если придётся высвобождать Кента вопреки воле врачей, то лучшего человека для этой миссии не найти.

Самому Фиару перспектива выбираться из тёплого дома ранним утром под моросящий дождь пришлась не по душе:

– Неужели дело не могло подождать пару дней? – возмущался он, кутаясь в плащ.

Едва они поднялись на равнину, ветер сорвал цилиндр со светловолосой головы. С невольным злорадством Дэймос наблюдал, как мальчишка носится по полю, пытаясь поймать головной убор. Тот свалился со скалы в дар морю.

– Могу я хотя бы узнать, ради чего мы туда едем? – взобравшись назад в седло, спросил Фиар.

– В клинике находится мой старый знакомый, Рой Кент. Если врачи не захотят отпустить его, мне пригодится твоя смекалка, чтобы вытащить его оттуда.

Не заметив столь грубой лести, Фиар раздулся от самодовольства.

– Кто бы мог подумать, – качал он головой, довольно улыбаясь, – всесильному мистеру, ах, прости, мессиру Арусу нужна моя помощь.

– Точно так же, как кучке детишек нужен был посредник, чтобы вызволить подругу из рук Заклеймённых.

– Она всё равно потом сама сбежала, – фыркнул он.

– Тем не менее мне пришлось влезть в ту историю. К тому же ты обещал мне встречу с Леди в красном и не сдержал слово, – стрельнув глазами в Фиара, Дэймос заметил, как тот вмиг подобрался.

Он утверждал, что Леди наняла его и компанию таких же магистров-балбесов для работы, за которую никто в здравом уме не взялся бы. Но если это так, то почему Фиар не желает говорить о ней?

В глубине души Дэймос осознавал, что связываться с этой особой не стоит и её исчезновение после бала в честь летнего солнцестояние – благо. Она может оказаться авантюристкой, шпионкой или, что ещё хуже, посланницей Серого человека. Последний вполне мог бы сыграть на слабостях Дэймоса, чтобы вновь затянуть в свои сети.

Мелкая морось превратилась в ливень. Потому оценить величие больничных корпусов, для которых недалеко от границы каторжники разработали месторождения серого гранита, не удалось.

Охранники на входе пришли в негодование, когда незваные гости оказались у ворот. После небольшой перепалки их под охраной препроводили в главный корпус. Просторное овальное помещение подпирали белоснежные колонны, пол выложен чёрно-белой плиткой, две изгибающиеся мраморные лестницы. Ощущение, словно вошёл в богатый театр, а не в лечебницу для душевнобольных.

Дама с безупречно уложенными волосами и в белом выглаженном халате приблизилась и осведомилась о причине их столь внезапного появления.

– Вы должны понимать, что наши пациенты нуждаются в особом уходе и мы не можем нарушать режим только из-за того, что кому-то спонтанно захотелось увидеть родственника, – отчитала она гостей, словно строгая гувернантка своих подопечных.

– Мы понимаем и приносим свои глубочайшие извинения, – раскланялся Фиар, улыбаясь лукавой мальчишечьей улыбкой, что смущала особ помоложе, но не тронула строгую служительницу больницы.

– Проводите нас к главврачу, – не размениваясь на искусственные улыбки и вежливость, приказал Дэймос.

Женщина с недовольством смерила его взглядом и, несмотря на всю выучку, поджала уголки губ в презрительной гримасе. Соронцев на материке не любят.

– Да как вы смеете врываться и требовать…

Одним лишь взглядом он заставил женщину замолчать.

– Я как-то непонятно выразился, или вы не понимаете имперского? – чувствуя, как хлюпает вода в ботинках, Дэймос с невозмутимым видом вытащил из внутреннего кармана старые документы. – Дэймос Арус, внутренняя разведка. Мой коллега доктор Фиар. Немедленно препроводите нас к главврачу.

Поджав губы, она попросила подождать. Поймав удивлённый взгляд Фиара, Дэймос пожал плечами.

– А ты думал, вилла и жена мне просто так достались?

– Я думал, ты был полицейским или что-то вроде того, когда жил в Империи, – ёжась в мокрой одежде, как можно тише произнёс Фиар.

Взгляд его метался по залу, цепляясь за охранников в серой форме и крепких санитаров, что порой проходили мимо.

– Слушай, а чем ты сейчас занимаешься? Тебя ведь выперли из Империи?

– Цыц.

На лестнице показался долговязый, сухой мужчина неопределённого возраста. Вроде седой, словно старик, но с застывшим, лишённым морщин лицом.

– О! Мессир Арус! – громко произнёс он, распахивая объятия. – Разве вам не запретили посещать Империю под угрозой смертной казни?

– Мне постоянно кто-то что-то запрещает. Всего и не упомнишь.

Доктор Каров благодушно рассмеялся.

– Полагаю, ко мне вы пожаловали не просто так? – щуря выцветшие глаза, осведомился он. – Желаете подлечиться?

– Пусть лучше Карест пожрёт мою душу, нежели я вернусь под вашу опеку.

– Старый вы богохульник.

Слушая их смех, окружающие заметно расслабились. Охранники вернулись на посты, санитары удалились по своим делам.

– Сандра, дорогая, посмотрите, наши гости совсем вымокли. Будьте любезны, подайте чаю и полотенец. Нужно где-то просушить одежду.

А для этого переодеться в больничное.

– Мы ненадолго, – Дэймос жестом остановил деятельную медсестру, что уже начала стягивать плащ с Фиара. – Прошу, позаботьтесь о моем спутнике, мне нужно лишь перекинуться парой слов со старым другом.

– А ваш товарищ… – подсказал Каров.

– Простите, забылся, – хлопнул себя по лбу Дэймос и представил друг другу врачей в самых изысканных выражениях, так, что магистр почувствовал себя в высшем обществе и самомнение не позволило стушеваться, а старый паук проницательно улыбнулся.