Литмир - Электронная Библиотека
A
A

Улица, вернее – интернет, ставший в ту пору почти доступным, и более любопытные подружки, рассказали мне всё, включая то, что мне знать было необязательно. Во взрослой жизни, правда, время от времени выяснялось, что я совершенно не владела то одно, то другой информацией. Почти не знала собственное тело, стеснялась многих вещей, боялась женских врачей. Но всё это, по большому счёту, не мешало мне жить и в нужных моментах клясться бабушке: в подоле не принесу!

Наверное, вырасти я красавицей, похожей на маму, я бы рисковала запутаться в сексуальных связях и, в конце концов, оправдать опасения бабушки. Мне же, с моей внешностью и удачей, ничего подобного не грозило. Секс пару раз за полгода… максимум. Точно не запутаешься и о контрацепции вспомнишь.

«Пф-ф-ф, ерунда!» – как снисходительно фыркнул бы Федос.

Стараниями бабушки я сытно поела. Начала чувствовать себя намного лучше, чем когда притащилась домой. Сходила в ванную, где забралась под тёплый душ и постаралась расслабиться, смыв с себя воспоминания последних суток.

Внимательно оглядела себя на предмет каких-нибудь повреждений – всё-таки Федос здоровенный мужчина, нечаянно мог оставить синяк, засос или царапину на стратегически важном месте, тем более – на моём тщедушном, бледном теле. Ничего, нигде не нашла.

После, нацепив на себя майку и трусы-шорты, – которые обтягивали мою небольшую, но надо признать, круглую пятую точку, – завалилась на диван и мгновенно уснула.

Проснулась через несколько часов от трели телефона, как оказалось, далеко не первой за утро.

– У-у-у? – промычала я в трубку, с трудом разлепив глаза.

Давно я не спала так сладко и крепко. Последний раз – после выпускного в академии, когда мы с девчонками взяли лодку на арендованной специально для мероприятия базе отдыха. Катались всю ночь, поочерёдно гребя вёслами. Не все, конечно, а наша студенческая компания, которая состояла из трёх подружек – отличниц в учёбе и неудачниц в личной жизни.

– Илва! Ты чего трубку не берёшь? – завопил голос Федоса из трубки, я аж динамик отодвинула от уха. – Час уже звоню!

– Беру, – промямлила я.

– Ты где, спишь, что ли? Ты же на работу пошла? – продолжил допрос Федос. – Щасприду, – выдали мне одним словом.

А я откинулась на подушку и продолжила досыпать седьмой сон, завернувшись в простыню. Хорошо-то как… тело как приятно ноет… каждый уголок урчит от удовольствия.

Второй раз я проснулась от одновременного звонка в дверь и на телефон. Уже соображая, что это пожаловал Федос собственной персоной, но ещё не понимая, почему ему не открыла бабушка, и то, что на мне надеты лишь майка и трусы, я отправилась к входной двери.

Поняла, что бабушки нет дома. Вспомнила, что на дворе среда, а значит, она отправилась в магазин в соседний микрорайон, где сегодня скидки для пенсионеров – посетить подобное мероприятие она считала делом чести. Про собственный непрезентабельный вид не вспомнила, причесаться тоже забыла.

– Оу! – услышала я, когда распахнула дверь. – И правда, конфета сладкая! Думал, померещилось по-пьяни, а нет!

Разбираться, комплимент это или нет, я не стала. Махнула рукой, приглашая Федоса войти.

– Ты одна? – уточнил он.

– Да, – кивнула я.

И от взгляда светло-карих глаз почувствовала себя антилопой, которую собирается сожрать гепард. В моём случае не гепард, а медведь, и не сожрать.

В ту же секунду я почувствовала, как одна мужская рука обхватила меня, вторая бесцеремонно провела по груди, безошибочно нашла сосок и сжала его. Кровь от головы, которая в первые секунды хлынула вверх, мгновенно опустилась вниз живота и заставила меня нетерпеливо потереть ногами друг о друга.

– Сейчас всё будет, – спрашивая взглядом, куда идти, пообещал Федос.

Я совершенно безвольно кивнула в сторону двери в свою комнату, чем он воспользовался, мгновенно сориентировавшись.

За дверью, когда повернулась защёлка, я почувствовала, как намокла моя майка от настырных мужских губ, а трусы – от настойчивых, совершенных движений пальцев.

– Немного рано, придётся потерпеть, конфета, – пробормотал Федос, отпуская меня на непродолжительное время из объятий.

Ему понадобилось совсем немного времени, чтобы звякнуть пряжкой ремня, дёрнуть молнию на джинсах, приспустить их вместе с бельём и запечатать свой шикарный член в презерватив. Подхватил меня на руки, к себе грудью, заставил обхватить себя ногами за поясницу и одним быстрым, уверенным движением вошёл.

– Да, рано, – подтвердил он свои же слова, пока я жмурилась от сильных ощущений.

Слишком, невероятно сильных! Ничего подобного я не чувствовала за весь свой пятилетний сексуальный опыт. Одновременно мне было оглушающе приятно и нестерпимо больно. Одно перетекало в другое, перемешивалось, заставляло тяжело и глубоко дышать. Хвататься за взмокшую шею Федоса. Совершенно не свойственно мне протяжно стонать.

– Боюсь, придут твои, – объяснил он своё поведение, словно сейчас я нуждалась в бестолковых словах.

Единственное, что я хотела в тот момент, это чтобы он начал двигаться, почувствовать это снова – распирающее, невероятное чувство удовольствия, перемешанного с крупицами боли.

– Давай… – заныла я.

Попыталась начать двигаться, что, учитывая моё положение – почти распятое между телом Федосом и стеной, – было непросто сделать. Благо, он сам понял, чего я хочу. Качнул бёдрами, потом ещё и ещё. Выскользнул почти до самого конца, вернулся и снова выскользнул на полную длину. После начал менять положения, углы, скорость, вынуждая почти плакать от восторга.

Кончили мы вместе или почти вместе, распластавшись на диване, под судорожные слова Федоса:

– Американский хлебовоз, где были мои глаза раньше?!

Глава 4

Не успела я прийти в себя, отдышаться, как следует – кто бы мог подумать, что после непродолжительного по времени полового акта я буду задыхаться, как победитель марафона на финише – раздался звонок телефона.

– Да? – ответила я, предварительно прокашлявшись.

– Подавилась что ли? – раздался ворчливый, бабушкин голос. – Спишь? Вставай, давай. Иди к «Реалу». Я сахара взяла, риса, соли, тушёнку еще.

– Бабуль, ты в прошлую среду соль брала, – проныла я в трубку.

– Запас карман не тянет. Пошевеливайся, – гаркнула бабушка и бросила трубку.

Всё это время я лежала на расслабленном плече Федоса. Он перебирал пальцами мои волосы и, закрыв глаза, размеренно дышал, будто спал.

Внезапное понимание, что лежать вот так, растянувшись после секса, закинув ногу на федосовское бедро – это нормально, не побоюсь сказать правильно – шокировало.

Я подскочила с дивана, словно ошпаренная. Рванула в сторону двери, заметив там свои скомканные трусы. На ходу пыталась натянуть на задницу майку, поняв, что моя пятая точка бесстыже выглядывает из-под короткой майки. Пока я скакала, судорожно надевала нижнее бельё, Федос спокойно встал, подошёл ко мне, уставился сверху вниз.

– Куда снова побежала? – поинтересовался он, придержав меня за руку, когда я едва не распласталась из-за собственной спешки и хаотичных, расфокусированных движений.

– Бабушка. Там, – объяснила я, подтягивая резинку трусов.

Зачем-то, видимо для надёжности, я подпрыгнула, как в детском саду, когда натягивала противные, вечно тянущиеся у ступней колготки.

– Понял, – снисходительно ответил Федос, поправил мои многострадальные трусы, чем ввёл меня в ступор. – Топай в ванную, потом я, – отдал он приказ, показывая на собственный половой орган на котором ещё держался презерватив.

Не такой и опавший орган, между прочим. Который до этого, между тем же прочим, находился во мне. Федосовский член во мне, да. О, господи…

В ванную я, конечно, пошла, вернее побежала. Включила воду, уставилась на собственное отражение в небольшом зеркале над раковиной. Волосы взлохмаченные, торчат, как пучки сена из вороньего гнезда. Щёки румяные, куда только пропала моя вопиющая бледность. Зацелованные губы.

7
{"b":"804086","o":1}