Света положила телефон обратно в сумочку и довольно посмотрела на Наташу.

– Через два часа шашлыки и сауна нас ждут. А пока надо привести тебя в порядок. А то проверяющий из министерства моему котику галочку не поставит и словечко не замолвит.

– Какой проверяющий? – нахмурила бровки взволнованная подружка.

– Наташа, моего генерала приехали проверять. На даче уже давно всё готовится к встрече дорогого гостя из столицы. Эх, – вздохнула Светка, – какого мужика тебе отдаю! Но для подруги ничего не жалко. Ладно, меня пока и генерал устраивает. Щедрый мужик!

Мы попросили счёт у официанта, а пока он его нёс, Светка начеркала свой телефон на салфетке помадой и подошла к столику парней.

– Позвони, только не сегодня и не завтра, – впихивая весёлому парню в нагрудный карман салфетку, сказала наглая тётка.

– Да без проблем, мадам! – пробежав жадным взглядом по стройным формам Светки, согласился он.

Официант принёс счёт. Положив несколько купюр на столик, мы направились к выходу. Выпили мы хорошо. Вино хоть и было слабенькое, но по ногам и голове дало.

– Светик, – уже в приподнятом настроении говорила Натка, – а не ты ли утверждала, что старый конь борозды не портит? – это она про внезапно возникший интерес подруги к молодому парнишке. Ведь до этого дня наша подруга спала только с мужчинами в возрасте, а тут сама к вчерашнему школьнику подкатила.

На что Светка, ни сколько не стесняясь, на весь ресторан заявила:

– А молодой жеребец, знаешь, как вспашет?! Ух, как!

И мы дружно засмеялись.

Девчата поехали собираться на дачу, а я неспешно побрела на свою любимую работу. Весь недлинный путь у меня из головы не выходили слова Светы о молодом жеребце и почему-то перед глазами вставал образ того молчаливого, но смелого парнишки за столиком напротив. Я понравилась ему. Знаю, что понравилась. Ведь его взгляд так же смело меня провожал.

Мой маленький антикварный магазинчик. Сколько нервов мне понадобилось, чтобы открыть его!

Когда я получила диплом о высшем образовании, передо мной встал выбор: работать в школе или сидеть дома. Первое меня не особо привлекало. Второе за пять лет успело надоесть до тошноты. Я заявила мужу, что оформляю детей в детский сад и начинаю поиски работы, пусть не по специальности, но с перспективой карьерного роста. Я рассматривала те варианты, в которых было общение с людьми. Годы, считай, полной изоляции сказались на моей самооценке. Пять лет не видеть мира вокруг себя, а только четыре стены и кухню любого загонят в узкие рамки. Хотелось побольше общения и новых знакомств. Хотелось всего, что не связано с домашними обязанностями. Муж даже не стал слушать меня. Он высказался категорично, приняв в штыки каждое моё слово.

– Дома сиди и детей смотри! Я работаю и этого достаточно! – кричал Вадим.

Но перед моими глазами ясно возник образ мамы. Она всю жизнь зависела от отца.

Вы даже представить себе не можете, ей приходилось выпрашивать у мужа деньги на элементарные женские мелочи: помаду, духи, платье, туфли. И, знаете, что говорил отец на мамины просьбы?

– Зачем тебе помада? Ты всё равно сидишь дома.

– Зачем тебе платье? Ты всё равно никуда не ходишь?

– Зачем тебе…?

Это бесконечное «зачем», в конце концов, со временем сошло на нет. Мама перестала просить у отца деньги на обновки. Смысла не было. Он всё равно не давал ей ни копейки. Мама даже отчитывалась мужу за каждый потраченный рубль, когда приходила из магазина. И если отец находил недостачу, то устраивал маме скандал. Это было мерзко! Унизительно для женщины, потратившей лучшие свои годы на скупого мужчину. Но мама смиренно слушала упрёки и оскорбления, опустив голову и поникнув плечами. Потом, правда, тихо плакала на кухне.

Вспомнив это бесправное положение матери у отца, я твёрдо решила искать работу. И чем больше Вадим бесновался, тем сильнее я хотела независимости.

Работу я не могла найти около полугода. Женщину с маленькими детьми брать не хотели. В одном отделе кадров мне так прямым текстом сказали:

– На эту должность я с радостью возьму мужчину. Он не будет вечно уходить на больничный. Дополнительный выходной ему не нужен. А с вами, молодыми мамочками, слишком много мороки.

Я почти отчаялась. Хотела бросить всё или хотя бы пересмотреть свои амбиции. И в самый последний момент пришло письмо от Инги Понкратовны. Моя бабушка, мамина мама, умерла, оставив мне трёхкомнатную квартиру в Смоленске. Это стало настоящим потрясением для меня. Бабушку Риту я очень любила. Выйдя замуж, с частыми поездками пришлось завязать. Не получалось из-за детей и домашних хлопот. Но я звонила бабушке раз или два неделю. А тут несколько дней только не могла дозвониться. Абонент был отключён, но бабуля предупредила, что собирается отдохнуть в санатории. Я думала: она ещё отдыхает, а оказалось, что моя бабушка последние три месяца разговаривала со мной из больничной палаты. Она не хотела меня волновать. Самый близкий и родной человек не хотел причинить хлопот мне, жалея мои истрёпанные нервы. С письмом от бабушкиной подруги пришло и её письмо, где она просила меня распорядиться подарком по уму. По уму, со слов бабушки, это ни копейки не дать Вадику. Мой муж бабули не понравился, как только она увидела его.

– Не любит он тебя, Оленька, – говорила бабушка. – Не повторяй ошибок, мамки своей. Она меня не послушала, и счастья ей нет. С лица водицу не пить.

Я тоже бабку не послушала и выскочила замуж. Но, вот, во второй раз я прислушалась к последним наставлениям родного человека. Я продала бабушкину квартиру и не дала Вадику ни копейки. Сказала, что буду открывать свой антикварный магазин. Идея, кстати, заняться антиквариатом мне пришла как раз в квартире бабушки. На глаза попалась деревянная шкатулка, сделанная ещё моим прапрадедом. Этот шедевр ручной работы до сих пор стоит в магазине. Желающих купить шкатулку немерено, но я отказываюсь продавать даже за баснословные суммы. Всё-таки это память о бабушке и моём талантливом предке.

Вадик долго припоминал мне магазин. Он пообещал и пальцем не пошевелить в помощи мне. Ну, что же, своё обещание мой муж сдержал. Он мне ничем не помог. Разве что, вымотал меня скандалами и упрёками. Я занимаюсь хернёй, продавая ретровещи гостям города. А вот, Вадик занят делом. У него доходный бизнес! Ещё мой благоверный заявил, что больше меня содержать не будет. И с тех пор у нас раздельные средства. У него свой кошелёк, у меня свой. Если я в его деньги не лезу, то Вадик частенько пытается посчитать мой заработок. Однажды даже сказал:

– Раз ты работаешь, то и оплачивай коммунальные за дом. Я выполнил свой долг перед семьёй – построил дом.

Он хотел спихнуть на меня всё по оплатам, а саму бы ничего не пришлось вносить в семейный бюджет. Это мне, конечно, не понравилось, и я ответила:

– Я тоже выполнила свой долг перед семьёй – продлила род человеческий, аж два раза, так что, милый, делим семейные расходы пополам. Не нравится? Тогда я с детьми съезжаю.

После такого ультиматума Вадим заткнулся, и вопрос о квартплате закрылся в нашей семье. Кстати, и от моего магазина он тоже отстал. Лишь иногда заикнётся, что я слишком много времени трачу на свой хлам.

Да, трачу! Трачу потому что люблю свой магазин и люблю людей, с которыми мне приходится общаться. В основном это гости города или коллекционеры. Есть и особая каста моих клиентов, которые не покупают, а продают. Это теперь уже полулегальные копатели. С ними я тесно сотрудничаю и оказываю услуги посредника, когда ставки очень высоки. О чём это я? Хм. О предметах с историей. Их просто так не продашь и через границу не провезёшь. Нужны связи. Они у меня есть. Копателям нужен покупатель, а мне процент от сделки. Вот этим я зарабатываю намного больше, чем впаривая туристам всякую дребедень. Мой муж не знает об этом нелегальном и опасном посредничестве. И ещё не догадывается о моём счёте в банке на Кипре, куда через моего очень хорошего знакомого мне переводят проценты от сделок.