Устав от недельной заботы, Выбрав удачный момент, Сняв ватник, платок и колготы, Собрались на week-end в Ташкент. Наметили планов немало: Гидропроект, ОблСЭС, По старым пройтись кварталам, С камерой или без, Поехать к Сережиной маме, Домой сувениров купить, Ташкентских родных и знакомых Посылками одарить, Письмо на Главпочте проверить, В экскурсии побывать, Шубу из норки померить И плов в «Купалах» пожрать. Наметив программу эту В трехдневный выполнить срок, И, нагрузившись пакетами, Вышли мы за порог. В 10 – Сережина мама, В 11 – ОблСЭС, В полдень по старым кварталам С камерой бродим и без, В час – в «Купалах» побывали, В 2 забежали в «Проект», К 3 всем родным и знакомым Коробки роздали конфет, Ровно в 4 с Главпочты Письма послали домой, В 5 – посмотрели на шубу И закричали «Бог мой!» В 6 – в турбюро мы узнали, Что посмотреть нам и как, И, не купив сувениров, В 7 – возвратились в Чарвак. Оглохнув от шума Ташкента, Устав от его кутерьмы, В горах конец week-endа Продолжить решили мы. 10.04. Суббота. Проснулись под серым небом. Черт побери! А как же загар? Но днем хилое солнце все-таки показалось. На полу комнаты утроили солярий. Ноги торчат с балкона, сами на ковриках мерзнем, но принимаем воздушные ванны. На базаре – мура. День прошел тихо-мирно. Вечером наконец познакомились с нашим живым будильником – ишаком, что будит нас в шесть утра и ревет под окном по вечерам. Умилились до слез, такой он был худенький – черненький лапочка. Дали имя ему Лагман (не путать с узбекским кушаньем!). Про него тут же созрел стишок: На горной тропке на крутой В вечерний час под светом лунным, Подобно статуе немой, Стоял у скал ишак бездумный. В его неразвитом мозгу Всплывали пестрые картины: Вот он пасется на лугу В семье ишаче-лошадиной, С ним рядом и отец, и мать, Что не дадут его в обиду. И жалобно тогда поржать Он был готов лишь так, для вида. Людей он знал издалека, И не имел он с ними дела. Работал ишачок слегка, Да и считался неумелым. Потом он вспомнил про нее, Про серую свою подругу, С кем радостно делил житье, Трудился и бродил по кругу. Она упала прошлый год, Когда овса гнилого съела. Ох, как он ржал – несчастный скот, Как звал, как плакал неумело! Все это вспомнилось опять В вечерний час при свете лунном… Вот почему раскрыл он пасть И звук с трудом исторгнул трубный. Потом ревел «И-А» с надрывом- Наш славный черненький ишак. А нам, девицам не плаксивым, Заснуть не удалось никак. 11.04. Воскресенье. Весь день льет дождь. Урюк расцвел. Заведующая гостиницей сообщила, что ишаки кричат, когда сексуально озабочены. Сегодня прочла «Холстомер», «Неточку Незванову», Нагибина…
12.04. Понедельник. Нам надлежит работать в потерне. По закону подлости солнце целый день. Одержана победа – делаются деревянные лестницы на наклонных участках потерны, там шла работа в субботу и воскресенье, то есть записка Арутюняну возымела действие. Но зато нам не дали в помощь мужчин – не можем туда идти сегодня, только завтра. Сегодня решаем оргвопросы по запуску флюоресцеина, а себя окрашиваем ультрафиолетом на балконе. По всему Чарваку цветет и благоухает урюк! Хочется выразить эмоции, что довольно сложно. 1. Вокруг кипят термальны воды, (подземные воды в Чарваке) В приборе нашем полный штиль. (термистор) Страшась непознанной природы, Готовы сдать его в утиль. Ведь ноль ползет, как черепаха, А должен он стоять, как член. Едва не дали с ним мы маху, Попав в сопротивлений плен. (показания прибора) Но, шевельнув слегка мозгами, Взяв в руки ведра и топор, Его исправили мы сами, И чем гордимся до сих пор! 2. Видели вы, как цветет урюк Бледно-розовым, сиреневым цветом? Стояло голое дерево, и вдруг Дерево сказочным стало букетом. Один букет снежный, другой – роза чайная, Третий – сирень нежная, бледная и печальная. А все вместе – это божественный сад, Где грешным людям делать нечего. Если ты грешен – ступай лучше в ад, А рай не выносит запаха человечьего. Урюк пахнет нежностью, светится счастьем, Будто девушка спешит к причастью. Видели вы, как цветет урюк Бледной, розовой, сиреневой сказкой? Если есть у вас близкий друг, Ведите его – пусть будет обласкан! 13.04. Мрачный день. Хотя начался он бодро. Нам дали мужиков, сапоги, каски, фонарь, наблюдателя Таню, и мы отправились вниз через здание ГЭС, штольню – прямо в цементационную потерну. Опустили датчик в первую 50-метровую скважину, стрелка отклонилась и трах, зашкалила. Мы – то, мы – се, не помогает. Обратно вверх, решили, что пробило провод, ерунда. Оказалось – хуже. Погиб термистор – мой верный друг по Карелии, по лаборатории… Другого здесь нет! А нам мерить и мерить еще! Я в панике. Остальное время в сырости мерили температуру воды в скважинах простым градусником. Что будет дальше, пока непонятно. Умер термистор. Хвалу ему поем. Умер термистор. О нем мы слезы льем. Как теперь нам мерить? Как другому верить? Умер термистор. Оставил нас вдвоем. Сколько с ним было здесь связано хлопот. Год он хандрил, потом работал год. В скважину влезал. Градус показал. Громко кричали в восторге: «Во, дает!» Бедный термистор однажды в дождь промок, Старый термистор не в шутку занемог, Он чихал и кашлял, и режим домашний Бедному нашему другу не помог. Он умер. Безумно жаль его! |
