У Цирцезиума Авидий Кассий переправился через Хабур, откуда было уже недалеко до Дура-Европос. Отметим, что римляне шли по восточному берегу Евфрата, а Дура находилась на западном, так что для них она была за рекой. Битва при Дура-Европос с армией Хозроя только упоминается у Лукиана и никаких подробностей о ней неизвестно. Известно, что римляне одержали победу. Она была настолько убедительна, что больше мы ничего не слышим о парфянской армии. Один из тогдашних историков сообщал о немыслимых потерях с парфянской стороны в 70236 человек (в обмен на двух убитых и семь раненых с римской стороны), чему уже Лукиан не верил и о чём сообщал с большим пренебрежением. Тем не менее, потери парфян наверняка исчислялись десятками тысяч человек. Лукиан упоминает погоню и «ужасную резню». Дура была взята десантом с кораблей и с тех пор стала передовым пунктом римского влияния на земли Месопотамии. Там был оставлен большой гарнизон.
Армия Кассия, между тем, двинулась на юг. Конечно, разведчики наступающей армии поддерживали связь с парфянами, и знали, где они и каково их состояние. Там, где Евфрат меняет свое течение на восток, римляне прошли укрепленные острова Тилабус (Тельбис) Кифрин и Изан, находившиеся под контролем Пальмиры. Ещё дальше к юго-востоку Евфрат и Тигр сближаются между собой на 45 км. Именно там находились парфянские столицы Селевкия и Ктезифон. Римляне подошли к Селевкии-на-Тигре (бывшей столице государства Селевкидов, населенной преимущественно греками и имевшей широкое самоуправление при парфянах), где их встретили вполне дружелюбно. При приближении римлян город открыл ворота. Было это, где-то, в октябре-ноябре 165 года.
На другом берегу Тигра находился Ктезифон. Римляне пересекли реку на кораблях. То ли они перешли из Евфрата в Тигр по каналу, то ли корабли предоставила армия Марция Вера. Ктезифон был взят, разграблен, жители проданы в рабство, а царский дворец и многие другие здания преданы разграблению. Вологез III успел бежать из Ктезифона в Экбатаны.
Вскоре после взятия Ктезифона, по не вполне ясным причинам, Селевкия также была разрушена и разграблена римлянами, а уцелевшие граждане обращены в рабов. Говорили, что при этом погибло 300000 человек, половина прежнего её населения. Некоторые авторы считают Кассия виновным в нарушении договоренностей, однако многие другие, включая историка Парфянских войн Азиния Квадрата, утверждают, что жители Селевкии первыми нарушили мирное соглашение. Возможно, что пропарфянская партия в Селевкии тогда одержала верх над проримской. Дело в том, что селевкийские греки контролировали всю внешнюю торговлю Парфии на западном направлении. Однако, теперь Вологез мог отрезать Селевкию от восточной торговли, и местные купцы спровоцировали мятеж против римлян.
Авторы «Истории Августов» тоже утверждают, что селевкийцы первыми нарушили некий договор, поэтому легионы, среди которых были III Gallica и VI Ferrata (судя по победным монетам), получили приказ штурмовать город. Большая его часть была разрушена огнем. Данные, полученные во время раскопок в Селевкии, позволяют предположить, что это нападение произошло приблизительно в декабре 165 года, причем город подвергся меньшим разрушениям, чем прежде предполагали.
Однако символ Селевкии – знаменитая статуя Аполлона, была вывезена тогда в Рим и установлена на Капитолии. Селевкия, которую до этого античные писатели уважительно называли «метрополисом», после этих событий пришла в упадок и более не восстановилась.
По легенде, во время грабежа города и храма Аполлона, римские воины увидели в стене некую щель, расширили её, нашли в нише золотой ящик халдейских колдунов, который один из воинов неосторожно разрубил. Из сундука вырвался тлетворный дух, от которого распространилась болезнь – как наказание за осквернение храма и уничтожение города [Аммиан Марцеллин. История. XXIII, 6, 24; Юлий Капитолин. Вер VIII].
Точно известно одно: именно после взятия Селевкии и Ктезифона в войсках началась эпидемия чумы (а точнее, оспы), распространившаяся затем по всей Римской империи и свирепствовавшая в отдельных местах до 189 года.
Тем временем, каппадокийская армия Марция Вера, не дойдя до Ктезифона, повернула на северо-восток и двинулась в Мидию через Ниневию и Арбелу.
Насколько далеко она там зашла, неизвестно, скорее всего Вер прошёл Атропатену, потом Мидию и повернул на северо-запад в Армению. Вероятно, это была та самая экспедиция, которая продвинулась в восточном направлении достаточно далеко, чтобы Вер мог выпустить монеты с легендой L. VERUS AUG. ARM. PARTH. MAX. MEDIC («Луций Вер Август Армянский Парфянский Величайший Мидийский»).
Эпиграфика и письма Фронтона предоставили нам возможность узнать имена нескольких незнатных героев этой войны, простых римских солдат. Так, Гай Дидий Сатурнин, primus pilus, который позже служил под командованием Марка на Дунае, был награжден Луцием Вером торквесами и армиллами за участие в bellum Parthicum [CIL XI, 7264]. За участие в expeditio Armeniaca felicissima военный трибун-латиклавий Юний Максим получил corona muralis и vallaris, hasta puris и vexillum (дважды), а также был назначен человеком, который должен доставить увенчанную лавром депешу с известием о победе над парфянами в Рим [Fronto, Ad Amicos 1.6.]. Точно так же Гай Титурний Квартион, всадник легиона III Gallica, отличившийся в Селевкии, был награжден торквесами и армиллами Луцием Вером. Между прочим, Квартион прослужил в армии целых 35 лет, если предположить, что резчик по камню не ошибся [AE 1913, 48.]. Тит Валерий Мар-циан, получивший почётную отставку (honesta missio) от легиона V Macedonica в 170 году, записал свое участие в expeditio orientalis «при Стации Приске, Юлии Севере [и] Марции Вере», то есть, в Каппадокийской армии [CIL III, 7505].
В начале 166 года, Авидий Кассий начал отступление из Месопотамии, вызванное, в немалой степени, распространением эпидемии в войсках. Ему нужно было пройти почти 1300 км по пустынным жарким землям, а ведь армия несла в себе ещё и заразу. При этом отходе армия Авидия Кассия понесла, наверное, большие потери, чем в самой войне. Вся дорога была усыпана телами умерших от голода и болезни, а также брошенным имуществом. Римлянам ещё повезло, что их никто не преследовал. Однако же, Авидий Кассий вывел армию из Месопотамии и к весне привёл её в Сирию.
Луций Вер был доволен. Победа была одержана. Той же весной к нему прибыли послы от Вологеза и заключили мир, признав возвращение Риму Армении и Осроены, а также передачу ему важной крепости Дура-Европос. Теперь у Рима был опорный пункт на полдороге к Ктезифону.
Интересно, что именно в 166 году прибыло первое римское посольство в далёкий Китай. Оно было послано императором Антонином, что подразумевает Марка Аврелия Антонина. Посольство отправилось на корабле по Красному морю, Индийскому океану, через Индонезию во Вьетнам, а оттуда в Китай. Китайская летопись «Хоу Ханьшу» (глава 88) сообщает: «Царь этого государства всегда хотел вступить в дипломатические отношения с ханьцами. Но Парфия («Анси») хотела торговать с ними ханьским шелком и поэтому чинила им препятствия, чтобы они никогда не могли иметь прямых отношений [с Ханью]. Это продолжалось до девятого года правления Яньси императора Хуаня (166 год), когда Андун (Антонин), царь Да Цинь (Рима), прислал посланника из-за границы Ринана, который предложил слоновий бивень, рог носорога и панцирь черепахи. Только тогда впервые была установлена связь [между двумя государствами]».
То, что римляне предложили императору чисто восточные подарки, может говорить о том, что они потеряли свои первоначальные дары во время кораблекрушения или атаки пиратов. Это заставило китайцев подозревать посольство в сокрытии истинных даров, однако они были приняты, поскольку император Хуань тогда нуждался в повышении престижа.
Таким образом, можно предположить, что, воспользовавшись громкой победой над Парфией, Марк решил наладить прямую торговлю с Китаем по морю в обход парфянской таможни. Удалось ли ему это, мы не знаем. К тому же, может быть, что «посольство» было всего лишь обычными купцами, выдававшими себя за послов.
