— Особенно такие, — усмехается Илья.

Он сидит в своем кресле за столом и делает вид, что увлеченно строчит в Макбуке какую-то «поэму», всем своим видом показывая безразличие к этому разговору, но на самом деле, я понимаю, что его просто разрывает от интереса. Я прохожу в кабинет и закрываю за собой дверь. Здесь неуютно, но об этом я стараюсь другу не говорить.

— Это был просто танец. И ничего более.

— И всего лишь поцелуй в…

— И всего лишь перепихон в кабинке туалета, — обрываю я его на полуслове. — Ты веришь всем слухам, что про меня пускают? Им только повод дай.

— Ну мне-то ты можешь сказать. Не чужие люди, — Илья отрывается от макбука и выжидающе смотрит на меня.

— Я и говорю — ничего не было, — я сажусь в кресло в дальнем углу кабинета возле мини бара. Не хочу, чтобы Илья знал о нас с Агатой. Я как-то застал его с нашим администратором Лизой за очень откровенным действием. Не хотелось бы чтобы он теперь при любом удобном случае хмыкал: “А сам-то”. — Только танец и почти сразу Олег отвез ее домой.

— Эх, у тебя был такой шанс, — Илья гадко подмигивает мне. Я делаю вид, что мне все равно. — А Боровикову она влепила до танца или после?

— Такого даже я не знаю, — я делаю вид, что смеюсь, но на самом деле напряжен до предела. Надо показать себя максимально расслабленным. — Она влепила Боровикову?

— Да. Говорят, тот отпустил какую-то мерзость.

— Ну, это не удивительно.

— Вот именно, зная его больше удивишься комплименту. Он отвесил мерзость, она отвесила оплеуху, он ушел. Это все что я знаю. Думал ты больше в курсе.

— Если это и случилось, то не при мне. Да и сомневаюсь, что он при мне позволил бы себе такие фривольности, за которые можно огрести.

— Зная Агату, огрести можно за что угодно, — усмехнулся Илья.

— Да уж, — поджимаю губы я и встаю. — Не забудь, что у тебя завтра новый поставщик рыбы на пробу.

— Угу, — возвращаясь к макбуку, говорит Илья.

Я ухожу. Кроме Агаты у меня не было причин заходить к нему, но я узнал ценную информацию. Пожалуй, еще один повод для диалога найден. Мне ничего не остается, как включить шефа на полную. Уже в своем кабинете, я звоню по прямому телефону на кухню и прошу пригласить в мой кабинет шеф-повара. Судя по ее поведению, она бы этого крайне не хотела. Но меня не остановить. У нее нет выбора, придется объясниться.

Я не хочу, чтобы наша встреча выглядела, как разговор подчиненного с руководителем, поэтому не сажусь за свой стол, а остаюсь у двери, прислонившись спиной к стене. Вешалка у входа немного скрывает меня.

Через три минуты словно вихрь в кабинет врывается Агата. Ее волосы поправлены наспех, черная юбка съехала вбок. Я явно оторвал ее от работы, в которую она упорно окуналась весь день, чтобы не замечать меня, и она не успела привести себя в полный порядок.

Девушка замирает в дверях, но через секунду делает решительный шаг вперед. Меня она, кажется, не замечает, и я, пользуясь моментом, закрываю дверь и преграждаю ей путь.

— Что происходит? — спрашиваю я низким голосом.

Агата оборачивается. Наши взгляды встречаются, и я вижу на ее лице страх. Впервые.

— Все-таки загнали меня в угол, Марк Давидович, — пытаясь сохранить самообладание, говорит Агата и сдувает прядь волос, прилипшую к губе.

— Кажется, мы вчера перешли на «ты».

— Я подумала это неформальная часть праздничного вечера. Сейчас мы на работе, — Агата пожимает плечами.

Она старается вести себя так, будто вчера ничего не происходило. А я теряюсь в догадках, что именно породило такую реакцию. Нужно как-то вывести разговор и узнать истинную причину происходящего. Не может же быть дело в том тюфяке из ее инсты. Где я и где он? Не серьезно.

— Я бы хотел, чтобы неформальная часть сохранилась между нами. Ты не против? — я поднимаю бровь, глядя ей в глаза и делаю шаг вперед. Она, почти синхронно со мной, делает шаг назад.

— Если это касается только обращения на «ты», то нет, — твердо говорит девушка.

— А как же все остальное? — я снова делаю шаг вперед, и Агата снова повторяет за мной.

— Все остальное было ошибкой.

— Твои губы говорили об обратном вчера, — шаг вперед и шаг назад. Идеальная задница Агаты упирается в мой стол. Вот теперь ты загнана в угол.

— А потом они сказали, что хотят поехать домой.

— Вполне объяснимая реакция.

— Чем же?

Мы стоим друг напротив друга так близко, что я не могу не вспомнить вчерашний поцелуй. Я чувствую ее жар, чувствую ее гладкую кожу, хоть и не трогаю ее. Запах жасмина и сандала снова обволакивает мой нос, и я сдерживаюсь изо всех сил, чтобы сейчас не поцеловать ее. Это кажется мне уже каким-то наваждением. Я хочу целовать ее всегда. Даже когда она вот так холодна ко мне.

— Неожиданность, испуг, слишком классный поцелуй — выбери любой вариант. А может быть, что более всего вероятно — все они вместе взятые.

— Ты слишком высокого о себе мнения, Марк Давидович. Но все мимо.

Она скрещивает руки на груди и занимает оборонительную позицию.

— Какова твоя версия?

— Интерес до и отсутствие интереса после, — снисходительно улыбается Агата.

Я несколько теряюсь от такого заявления, но стараюсь не подавать виду. Никто никогда не жаловался, честно говоря. Неужели все так плохо, а мне пели песни только из-за моих денег?

— Значит решила провести эксперимент?

— Я просто не сопротивлялась. Вполне возможно, что эксперимент проводил ты.

— Это был не эксперимент, а искреннее желание.

— Слабо верится. При искреннем желании стараются лучше.

Я готов взорваться. Что она о себе думает?

— Мне кажется, ты совсем не распробовала, — решаю я пойти ва-банк и молниеносно подношу свое лицо к ее, одновременно пытаясь ее обнять. Агата увиливает от этого маневра, в последний момент накрывая своей ладонью мои губы. Я целую ее пальцы. Сладкие.

— Стоп! Если твои губы еще раз коснутся моих, обещаю — я тебе врежу, — цедит Агата.

Я не понимаю, что происходит. Уже в который раз с тех пор, как повстречал эту девушку. Если сейчас напирать слишком сильно, можно сделать только хуже. Она явно не настроена вспоминать вчерашний вечер. Я делаю шаг назад и в сторону. Расстояние между нами становится приличным.

— Если это все, о чем ты хотел поговорить, то я пойду, — решает Агата и, не дожидаясь моего ответа, идет в сторону двери.

— Боровиков! — громко говорю я.

— Что? — девушка оборачивается, держась за ручку двери.

— Ты дала ему пощечину.

— Отрицать не стану.

— За что?

— Он сказал непростительную гадость.

— Про тебя?

— И про тебя.

Глава 14. Агата

Я закрываю за собой дверь кабинета Михельсона и стремительно покидаю поле боя. Этого разговора следовало ожидать. Не зря он караулил меня с самого утра. Надо же было мне вчера так подставиться с этим поцелуем.

Я сжимаю руки в кулаки и, практически, врываюсь в кухню. Я безумно зла. На Марка, на себя, на Боровикова, даже на Кирилла, который зачем-то приволок одинокого Михельсона на ту злополучную вечеринку четырнадцать лет назад. Больше всего, я конечно, зла на себя. Всего один поцелуй! И он грозит усложнить мне жизнь, которая только начала налаживаться. А виновата в этом я сама. Поддалась очарованию Марка и потеряла голову. Снова.

На кухне кипит работа, запах еды будоражит рецепторы и удивительным образом успокаивает меня. Я всегда нахожу покой на кухне. Именно работа стала моим спасительным якорем в прошлом и именно ей я намереваюсь заняться прямо сейчас.

Я окидываю взглядом кухню и нахожу повара, который с самого утра выглядит неважно. Он стоит на горячем цеху, его лицо полностью красное, а лоб покрывает испарина. Сомневаюсь, что виной тому утка, которая жарится на сковороде перед ним. Стараясь выбросить все лишние мысли из головы, я подхожу к нему.

— Веня, мне кажется тебе нехорошо.

Вениамин смотрит на меня глазами побитого пса и выдавливает жалкое подобие улыбки.