Еще через час я готова убивать. Всех. Начиная от самого Раевского и заканчивая начальниками отделов, которые с утра еще не вошли в рабочий ритм хотя бы простых смертных, не говоря уже о ритме Кня… Чтоб его черти зажарили!

Жизнь не становится легче, когда я понимаю, что сменные туфли я взять не догадалась. И мне предстоит весь день провести в новых, купленных вчера. Испанский сапоги — это детский лепет по сравнению с неразношенными туфлями. О! Если я сейчас грохну Раевского, а судьей на моем слушании будет женщина — она меня оправдает!

К одиннадцати часам выражение моего лица настолько многообещающее, что начальники при виде меня начинают срочно отчитываться, что сводки отправлены, а Ленка, встреченная на лестнице, шарахается от моего зверского оскала.

Сергей единственный, кто направляет данные вовремя, и я вздыхаю с облегчением, что мне не надо наведываться к нему в отдел. Отчего-то уверена, что он спросит, почему я ему не ответила и не перезвонила в субботу. А отвечать мне не хочется. Тем более, Ленка кружит рядом с ним, хоть и нацелилась на Раевского. Может, я еще передумаю. Если доживу до этого «еще». Даже в родном финотделе, меня — младшего аналитика, так не гоняют. Просто подашь кофе, говорили они! Документы на подпись отнесешь и все! Похоже, в отпуске я буду просто отмачивать ноги в тазике. Полцарства за тапки!

Около двенадцати часов в приемную заявляется Наталья собственной персоной. Она лично, и как только корона не упала, тащит папку с моим делом и все еще поглядывает на меня недоверчиво. Неужели всерьез думает, что работа временного секретаря, даже неуспешная, может стать угрозой ее карьере? Чего они все так боятся Раевского? Его можно только ненавидеть! Не убьет же он их, ей-богу!

Но тут я вспоминаю ледяные глаза и голос с металлическими нотками. Приходится признать, что внутри что-то ёкает от страха. Я сказала от страха!

На всякий случай проглядываю свое личное дело. Вроде все достойно. Какого черта мне так хочется его спрятать? В конце концов, я серьезно ни разу не секретарь! Ненавижу лодырей начальников, ненавижу Раевского, ненавижу новые, мать их раз так, туфли!

К обеду поток поручений не иссякает, но становится слабее. Животрепещущие вопросы улажены, и я решаю, что имею полное право на обеденный перерыв.

Обедать в нашей столовой, понятное дело, у меня нет никакого желания. Если не Ленка, то любая другая коллега будут пытать меня о Князе. И я, стараясь не прихрамывать, плетусь в кафе через дорогу.

Вытянув, наконец, ноги и сделав заказ, я, позабыв про все обиды, пишу Маринке жалобное сообщение в надежде, что меня пожалеют.

Стоило официанту принести блюда, мой телефон вместо поддержки от подруги, начинает исторгать из своих глубин звуки имперского марша, которые мгновенно портят мне аппетит. Я с неприязнью смотрю на мобильник. Мы сегодня еще не встречались с Раевским, а я от него уже устала. Но игнорировать начальство — плохая идея. Особенно, когда оно уже настоятельно просило этого не делать.

— Да, — подозреваю, по моему тону нетрудно догадаться, что мина у меня кислая.

— Елизавета Валерьевна, почему вас нет на рабочем месте?

Я отнимаю телефон от уха и смотрю на него как на гадюку. Глубоко вдыхаю, чтобы взять себя в руки и сдержаться.

— Егор Кириллович, у меня обеденный перерыв. Если я нужна срочно, я могу вернуться, — я уговариваю себя помнить о личном деле на столе Раевского и маячащей квартальной премии.

Подспудно я ожидаю выволочки, но голос Раевского смягчается:

— Уже обед? Я заработался, обедайте спокойно, — только я решаю поразиться внезапному добросердечию, как все встает на свои места. — Я прошу вас не опаздывать и быть на связи.

— А вы уже в офисе? — я смутно припоминаю, что по графику сегодня Раевский должен приехать в офис только в два.

— Я на встрече. Буду вовремя.

Как он тогда вынюхал, что меня нет в офисе? И зачем вообще звонил? Но ответом мне были гудки.

Глава 7. Литература, реклама и прочие недоразумения

На проходной тот же самый ушастый охранник, просматривающий камеры, сообщает, что ко мне забегала рыжая и мелкая и оставила для меня передачу.

— Я проверил и передал в приемную, — хитро улыбается он.

— Спасибо, — благодарю я, роясь в сумочке в поисках телефона. Рыжая и мелкая, значит. Стало быть, Маринка была где-то рядом. Что она мне там принесла? Проверяю сообщения по дороге к лифту, парнишка кричит мне вдогонку:

— Шеф уже на месте.

Вот черт!

Но найденный наконец телефон утверждает, что я не опоздала. А Маринка пишет:

«Не куксись. Ты же сама говорила, что работа в финотделе скучная, что тебе не дают раскрыться. Вот и покажешь себя супер-работником. А чтоб ты не грустила, я жертвую тебе вчерашнюю книжку. Это бомба! То, что тебе надо как раз. Я там закладочку оставила, прочитай хотя бы этот отрывок. Развеешься немного».

Что там за книга такая? Зная Маринку, подозреваю подвох.

Влетая в приемную, я сразу же натыкаюсь на Раевского. Видимо, на пути к своему логову он задержался у моего стола. И теперь в княжеских руках книга, которую, судя по всему и оставила мне Марина, потому что до обеда ничего подобного в приемной не было. Представить же, что Егор Свет Кириллович принес беллетристику на рабочее место, моей фантазии не хватает. Князь явно читает только отчеты и биржевые сводки.

Услышав мои шаги, он отрывается от чтения и холодно смотрит на меня. Оценивающе рассматривает. Я остро чувствую свою мышиность в этом строгом, но невыразительном костюме. Раевский тем временем продолжает демонстративное изучение моего облика, почему-то задерживается взглядом на бедрах и залипает на алых туфлях. Я нервно переступаю ногами.

Не знаю, как реагировать на такое. Во мне борются возмущение его наглостью и еще какое-то чисто женское чувство.

Раевский же, закончив свой осмотр, невозмутимо захлопывает книгу и молча кладет ее на стопку подготовленных должностных инструкций.

— Елизавета Валерьевна, среди этого есть ваша должностная?

— Мое личное дело уже у вас на столе, Егор Кириллович, — мой голос немного осип от эмоций.

— Тогда, я полагаю, это, — он указывает на книгу, — стоит рассматривать как рекламный проект. Пожалуй, я готов уделить ему время.

Дождавшись пока хлопнет дверь его кабинет, я с опаской подхожу к столу и беру книгу в руки. На обложке полуголая девица сидит на столе, забросив ноги на плечи мужику, стоящему перед ней на коленях. Меня начинает потряхивать.

Открываю ее на заложенном месте, как раз том, где читал Раевский, и испытываю настоятельную потребность попить водички. А может, и чего покрепче.

Это была горячая сцена в эротическом романе между боссом и его секретаршей. Ужасно детализированная и крайне непристойная. Он же не решит, что я собираюсь использовать это, как руководство к действию?

Всего лишь на миг я представляю себя на месте главной героини, а Раевского на месте ее босса. Меня бросает в жар. Воспоминания о его руках, его взглядах, его запахе провоцируют воображение. Еще раз бросаю взгляд на обложку. Каково это было бы с ним? От мысли, что такой как он, вряд ли мягок и нежен в постели, внутри что-то сладко замерает.

Что со мной? На меня так даже Сергей не действовал. Надо брать себя в руки. Не хватает еще присоединиться ко всем этим девицам, вешающимся ему на шею.

Я уже неоднократно видела, как в коридоре некоторые из сотрудниц стараются подойти к Раевскому поближе, принимают нарочитые позы, выпячивая достоинства, надувают губы… Это выглядит смешно и жалко.

Приняв решение не пускать слюни на Раевского, оставшуюся половину дня я стараюсь не отсвечивать. Молча выполняю вал поручений, который увеличивается в геометрической прогрессии, и концу дня меня уже ничего не волнует.

Вымотанная до предела, я уже не реагирую мурашками на голос Раевского, когда включается селектор.

— Елизавета Валерьевна, если материалы по завтрашней встрече готовы, направьте мне на личную почту.