— Не поддавайся на провокации. А если кто-то уж очень достанет, скажи мне, и я отравлю его синильной кислотой, — пошутила я.

У меня действительно имелся пузырек с этим веществом, но использовать его против кого-то я бы никогда не решилась. А хранила потому, что когда обитаешь при дворе, без некоторых специфических вещей не обойтись. Это как носить с собой мушкет, но не вынимать его из чехла. Ты просто знаешь, что он всегда под рукой, и это вселяет уверенность. Так же было и с ядом.

* * *

Где бы я ни находилась, что бы ни делала — за мной наблюдали. Наблюдали исподтишка и в открытую, почти ежедневно провоцировали и, можно не сомневаться, докладывали королеве о каждом моем шаге. Я с ужасом думала о том, что было бы, не будь здесь Ричарда. В змеиной норе, которую теперь представлял из себя дворец (хотя, он, в сущности, был ей всегда) только он и удерживал меня от безумия. Одна я бы точно не справилась.

Фрейлины здорово досаждали, но куда опаснее были королевские советники, в частности епископ Костер, известный своей фанатичной привязанностью новой вере.

Одним воскресным утром, когда мы вместе с королевой по традиции посещали утреннюю службу, в конце проповеди, ко мне подошел мальчик-слуга.

— Его Превосходительство хотят вас видеть, леди Стенсбери, — шепотом сказал он. — Если, конечно, вас это не затруднит.

Можно подумать, у меня был шанс отказаться! Стараясь ничем не выдать страха, я велела мальчишке передать, что с удовольствием навещу епископа, когда ему будет угодно. И, кажется, именно такого ответа ждал слуга.

— Сегодня после дневной трапезы.

Я знала, что Ричарда не будет до вечера, а, значит, помощи мне ждать неоткуда, как не с кем и посоветоваться — что говорить? Как себя вести? До сего дня я ни разу не говорила с епископом, не считая дежурных приветствий, когда мы сталкивались в храме или дворцовых коридорах. Но несколько раз я ловила на себе его взгляд — цепкий, холодный. В такие моменты казалось, что меня окатили ледяной водой. А теперь мне предстояло остаться с ним наедине.

За обедом мне кусок в горло не лез. И все же я давилась, буквально запихивая в себя тушеного ягненка с яблоками в меду. Аппетит у меня всегда был хороший, и сегодня его отсутствие вызвало бы подозрение у фрейлин, что, конечно, не входило в мои планы.

— Вы сегодня бледны, леди Стенсбери, — с фальшивой заботой улыбнулась Изабелла Дуссантес, та самая, что особенно невзлюбила меня. — Как ваше здоровье?

— Благодарю, дорогая, все хорошо. Увы, мне нечем тебя порадовать.

За столом пронесся тихий шепоток, а Изабелла нахохлилась, как недовольная синица. И поделом ей. Как ни старалась я сдерживать себя и не обращать на нее внимания, получалось не всегда.

После обеда королева всегда уединялась в своих покоях на два-три часа, а мы получали возможность отдохнуть, вот только сегодня такой роскоши мне ждать не приходилось. Едва только я вошла в нашу с Ричардом спальню, как в дверь постучались.

— Открой, — велела я служанке.

Так и есть. Ко мне снова явился мальчик-посыльный.

— Его Превосходительство ждут вас, — сообщил он. — Идемте за мной, миледи, я провожу.

Покои епископа находились в восточном крыле и, без сомнения, это были одни из лучших покоев во дворце. Прежде, в этих комнатах жила главная фаворитка короля Ортанара — тогда здесь было светло и свежо. Но теперь громадные окна закрывали плотные портьеры из темно-красного бархата и почти не пропускали дневной свет. За стенами солнце еще и не думало садиться, но из-за проклятых штор, казалось, что на дворе поздний вечер.

Мягкий ковер заглушал шаги, но в звенящей тишине я все равно слышала, как скрипит под моими ногами истертый ворс.

— Ваше Превосходительство. — Я поклонилась.

— Проходи, дитя мое.

Он сидел за широким столом, и дрожащее пламя свечи освещало его длинный нос, острый подбородок и лоб. Глубоко посаженные глаза слабо поблескивали. Епископ сейчас меньше всего походил на божьего человека — скорее, на демона. Старого и умудренного опытом.

— Мне сказали, вы хотели меня видеть.

— Так и есть, — он кивнул и указал на кресло. — Присаживайся, дитя. Негоже стоять, ты, наверное, устала.

Его вопрос не подразумевал ответа, и я молча опустилась на предложенное место. С минуту мы глядели друг на друга, и мне стоило немалых усилий выдержать пристальный взгляд.

— Хорошо ли тебе при дворе?

— Да, ваше Превосходительство. Вполне. Я очень благодарна Ее Величеству за то, что она позволила мне вернуться.

— Да, да, — епископ понимающе кивнул, — наша королева, да хранят ее боги, — он с деланной покорностью опустил глаза, — очень добра. Иногда даже к тем, кто этого не заслуживает. — Последнюю фразу епископ произнес после короткой паузы.

— Что вы имеете в виду? — я сцепила руки на коленях, чтобы скрыть дрожь.

— Мне больно говорить это, — епископ покачал головой, — но меня очень беспокоит младшая сестра Ее Величества. Леди Инилея.

Почему он заговорил о ней в моем присутствии? Вряд ли епископ Костер знал что-то наверняка, иначе я уже была бы не здесь, а в королевской темнице но…

— Вы хотите знать, не слышала ли я что-то о прин… леди Инилее?

— А вы слышали? — он наклонился вперед, и теперь мне было хорошо видно, его морщинистое лицо. Худое и серое, как старая бумага.

— Увы, ваше Превосходительство, гораздо чаще я слышу о себе и своем муже, — я горько усмехнулась. — Сказать по правде, думала, что и вы позвали меня сюда по этой причине.

Лучшая защита — это нападение. Судя по лицу епископа, он не ожидал, услышать этого и даже немного растерялся, но быстро взял себя в руки.

— Здесь все знают о том, кто вы и, кто ваш муж, леди Стенсбери, — сказал он многозначительно. — И то, что вы дружили с еретичкой.

— А еще сама исповедовала старую веру. Зачем вы позвали меня, епископ? — я посмотрела ему в глаза. — Допросить? Арестовать? Не нужно ходить кругами, я не такая, как другие фрейлины королевы. Со мной можно говорить прямо. Так скажите, чего вы хотите?

— От вас ничего, — он пожал плечами, хотя и выглядел удивленным. — Всего лишь посмотреть, что вы из себя представляете. Моя работа наблюдать и защищать.

— Что ж, полагаю, вы уже сделали обо мне вывод. Если я представляю опасность, извольте арестовать меня. А нет — разрешите идти. Меня ждут обязанности фрейлины, а Ее Величество не любит, когда дамы опаздывают.

Из покоев епископа я вышла на негнущихся ногах. Его острый взгляд, буравящий мою спину, буквально ощущался физически. Коридоры дворца заливало солнце, и я чувствовала себя вампиром, вылезшим из пыльного склепа — глаза щипало от яркого света, но в тот момент это было меньшей из моих проблем.

Можно считать, что разговор с Костером прошел лучше, чем мог бы, но теперь он считал меня опасной вдвойне. О, да… он, определенно, был не глуп. А еще имел большое влияние на королеву.

Дворец, конечно, всегда был той еще змеиной норой, но теперь эти змеи оголодали, как никогда. Они жаждали мяса, теплой и свежей плоти, в которую можно вонзить зубы, отравить ядом, а когда жертва ослабеет и размякнет — сожрать. Я была добычей, маленькой белой мышкой, которую бросили в аквариум с аспидами.

Чего мне хотелось тогда более всего? Оказаться за много миль от Арана, в мрачноватом, но уже ставшем родным Фитфилд-Холле. Греться у камина, укрывшись меховым пледом, засыпать и просыпаться в крепких объятиях Ричарда, зная, что пока он рядом, ничего дурного не случится. Жизнь на севере казалась мне скучной, а теперь я готова была отдать все, чтобы вернуться в Нальгорд. «Если хочешь туда вернуться и вообще выбраться отсюда живой, соберись и прекрати себя жалеть».

* * *

— Ты правильно сделала, что повела себя с ним именно так.

О разговоре с епископом я рассказала Ричарду только на следующее утро. Он вернулся ближе к полуночи, уставший и напряженный. Лег в постель и буквально через пару минут уснул.

— Думаешь?

— Пусть теперь он будет наблюдать за тобой вдвойне, но если бы испугалась, ему было бы легче тебя сломать. — Ричард задумчиво почесал подбородок. — Значит, этот старый лис крепко за нас взялся. — Он внимательно посмотрел на меня. — Прости, что втянул тебя во все это.