Вы видели когда-нибудь блины-самолёты? Нет? А блины-ледянки? Блины-плоты? Блинные маяки? А вот Аленка-Сластёнка видела! Где? В Заводной стране. Как она туда попала?

Было субботнее утро, в садик идти не надо, и так хотелось немного полениться. Но мама сказала:

– Алёнка, убери у себя в комнате, а как закончишь, у меня как раз блины будут готовы.

– Суббота же, какая уборка? – заворчала девочка, но всё же начала вяло перебирать разбросанные вещи.

Куклы и мягкие игрушки в один ящик, пазлы в другой. Настольные игры в ящик под кроватью. Ой, а это что?

Алёнка повертела в руках терем-теремок размером с кружку. Он выглядел сказочным, приторно-пряничным. В таком, наверное, могла бы жить фея булочек с корицей. Внутри что-то мягко стукало, если потрясти, а из задней стенки без окон и дверей торчал ключик.

Девочка не помнила, чтобы ей дарили или покупали такую вещицу. Может, нашла где-то и тайком принесла домой? Мама сердилась, если видела, что Алёнка тащит в дом что-то с улицы. «Это не наше, чужое брать нельзя, если тебе что-то надо, попроси у нас с папой!» Но иногда у Алёнки не хватало сил удержаться.

Девочка повернула ключик. В теремке что-то тихонько застрекотало, щёлкнуло, дверца приоткрылась, и…

Показалась растрепанная косичка. Потом ухо. Потом лукавый глаз. На крыльцо вышла крошечная девочка-дюймовочка. Но самое странное: она выглядела точь-в-точь как Алёнка-Сластёнка. Разве что волосы были с рыжинкой и на щеках больше веснушек.

– Привет, – сказала малюсенькая девочка. – Меня зовут Уля.

Алёнка чуть не выронила домик. Аккуратно, медленно поставила его на кровать и боязливо отодвинулась на шаг.

– Я Алёнка.

– Алёнка, ты блины любишь?

– Ещё как, – с жаром закивала девочка.

– В моей Заводной стране их сколько хочешь! Блины-летуны, блины-прыгуны! Фигурные, ажурные, с любыми начинками! И сад блинный, где они на каждом дереве и кусте! И других вкусностей полно… – Уля облизнулась.

– Какая у тебя, наверное, замечательная страна, – с завистью вздохнула Алёнка и принюхалась. Аромат из домика шёл такой, какой бывает только в пакете со сладким новогодним подарком. – Ты, наверное, фея, Уля? И почему ты так похожа на меня?

– Если хочешь, можешь считать, что я фея. А на тебя похожа, потому что ты ключик повернула.

Уля задумалась, а потом подпрыгнула с места, радостно хлопая в ладоши:

– Я придумала, как тебе побывать в Заводной стране!

Крошечная девочка забежала в теремок, чем-то погремела, похлопала дверями и вернулась к Алёнке. В руке у нее был малюсенький блинчик, не больше монетки.

– Вот. Съешь что-то из моей страны – и станешь маленькой, как я.

Глаза дюймовочки хитро заблестели. Алёнка задумалась. Вообще-то, родители всегда ей повторяли: «Никогда не говори с незнакомыми. Если чужие люди тебе предлагают что-то показать или хотят тебя угостить, не соглашайся, сразу говори маме и папе». Но к феям, наверное, это правило не относится?

– Мама будет волноваться, если меня не найдет.

– А ты принеси мне кусочек вашей, настоящей еды, и я стану ростом с тебя. Мы поменяемся, никто и не заметит, – предложила Уля.

– А ещё мне надо игрушки убрать, – вспомнила Алёнка.

– Ты иди, иди, я сама уберу.

Алёнке очень хотелось посмотреть на блинные сады. Да и ещё убирать не придётся! Она выскользнула из комнаты на кухню, взяла хлеба. Мама вымешивала блендером тесто.

– Ещё полчаса, и будет готово, – сообщила она, не оборачиваясь.

Девочка вернулась в комнату и отщипнула Уле немного хлеба, а корку сунула в карман домашних шортов. Фея съела кусочек и тут же выросла, как бывает только в мультиках, но без всяких взрывов, молний и дыма.

– Ну вот и отлично! – сказала Уля.

Девочки посмотрелись в зеркало на дверце шкафа. Фея пряничного домика оказалась чуть ниже ростом, чем Алёнка, но в целом они были похожи, как близняшки.

– Теперь ты!

Алёнка отправила в рот малюсенький блинчик и мгновенно стала ростом с мышку – как раз, чтобы пройти в волшебный теремок. Большая Уля посадила её к себе на ладонь и поднесла к крыльцу.

– У тебя полчаса. Я постучу, когда пора будет назад. А сама пока тут поиграю.

Алёнка прошла сквозь пряничные сени в горенку. Здесь было всё, как в избушках у добрых персонажей сказок. Чистенько, вязаные салфетки, плетёные коврики, печка, засушенные травы подвешены под потолком. Но рассматривать горенку было некогда: напротив входа была вторая дверца (хотя вообще-то там должен быть виден механизм, который заводится ключиком).

Девочка скорее раскрыла дальнюю дверь и шагнула в тёплый день с ароматом ванили. Она стояла на невысоком холме, у порога лежал вытянутый блин. Склон холма был хорошо укатан, как ледяная горка, и Алёнка поняла, что спускаться надо на блине. Она повернулась посмотреть на домик. Он и впрямь был пряничный, а наличники на окнах – из фигурного печенья в белой глазури. Вместо черепицы сверкали на солнце зелёные леденцы, вместо заборчика – соломка с маком. У подножья холма текла спокойная белая река – видимо, молочная.

Алёнка уселась на блин-ледянку и с визгом съехала к реке. Попробовала кусочек «ледянки», кусочек бережка, зачерпнула в ладонь молока из реки. Берега были кисловатые, твёрдые, вроде густого пудинга. На молочной глади покачивались огромные листья – тоже блины. Девочка ступила на такой блин, сначала осторожно, для пробы, потом смелее. Потом запрыгала на нём, точно на батуте. Так она допрыгала по листьям до середины реки, до красивых белых лилий. Оказалось, что лилии сделаны из марципана. Марципановых цветов она нарвала штук пять и, набив рот, стала осматриваться: что ещё надо успеть, пока не вышло время.

Мимо проплывал блин-плот, и Алёнка хотела уже на него сесть, но тут из-за поворота реки появился сверкающий сахарный лебедь. Он был прозрачный, точно хрустальный, такой тоненький, что казалось, будто рассыплется в мелкую крошку от легчайшего прикосновения. Но когда лебедь подплыл ближе, Алёнка постучала по леденцовому боку, и фигурка не сломалась. Тогда девочка забралась на лебедя и лизнула его изогнутую сахарную шею. Лебедь повёз ее к пристани, у которой стоял блинный маяк. По дороге Алёнка жевала марципан и аккуратно отламывала одно сахарное пёрышко за другим. Когда она сошла на берег, лебедь уплыл довольно ощипанный и как будто обиженный.

Путешественница пошла к блинному маяку. Это была огромная башня из блинов до самого неба, а на верхушке была пряничная беседка. Войти в маяк было нельзя, пробовать блины, из которых он был сложен, Алёнка не стала (вдруг ещё обрушится). Зато в саду возле маяка блины и впрямь росли на кустах и деревьях – рви, сколько хочешь. Сад был заросший, запутанный, со множеством разных растений-сластений, вафельными лавочками, шоколадными фонарными столбами и сахарными фигурками печальных мальчиков и девочек. За каждым поворотом тропинки прятался прудик: в одном мёд, в другом сгущёнка, в третьем джем, в четвёртом сметана. Рвёшь себе блинчики с кустов, макаешь в прудик, а если и этого мало, то можно другими плодами полакомиться: здесь на грядках среди листвы, точно земляника, прятались мармеладные ягодки. На кустах то «лимонные дольки», то изюм в шоколаде, то орешки в сахаре. Алёнка столько всего слопала, что уже жевать устала, но почему-то не объелась, а даже как будто сильнее проголодалась.

Тут откуда-то сверху послышался похожий на гром стук. Сад, маяк, сласти всех видов затряслись и зашатались. Девочка сначала испугалась, а потом поняла, что это стучит ей Уля: пора возвращаться. Только как? Опять по реке? Это долго, да и нужный домик Алёнка не запомнила. Как его теперь искать?

Тут с верхушки маяка, точно осенний лист, плавно опустился блин-самолёт. Он улёгся на бисквитную землю у ног девочки и потрепыхал краешками: мол, садись. Алёнка обрадовалась и послушно устроилась в середине блина. Съедобный ковёр-самолет величаво поднялся в воздух и понёс маленькую пассажирку к выходу из волшебной страны.