– Жарковато сегодня, да? – улыбнулся жилистый мужчина с проседью в волосах.

– Да не то слово! Если бы я знала, что придется столько плутать…

Есть два явления, на которые я могу жаловаться бесконечно – отключение воды и жара. За те несколько минут, что подруга пробыла в магазине, я успела экспрессивно выразить случайным собеседникам все, что думаю о погоде. Они смеялись, я жестикулировала и нагнетала пафоса в свою речь. В общем, уходить уже никуда не хотелось. Как наркоманы мужчины не выглядели. Обычные уставшие работяги. Судя по физической форме, явно не в офисах дни просиживают.

Я уже собиралась написать Роме, чтобы он нас забрал от магазина, и что я ни шага больше не сделаю дальше, как вышла радостная Маринка с незнакомой улыбающейся женщиной.

– Знакомься! Это Татьяна, она только что закрыла смену и готова нас проводить – ей по пути.

Я максимально приветливо улыбнулась. И все-таки от моих собеседников не скрылся разочарованный вздох.

– А может все-таки обратно, зайчик? – посмеиваясь, предложил Костя. – Возможно, это твой последний шанс на приятный вечер.

Я печально покачала головой и поспешила вниз по улице, догоняя уже ушедших и явно нашедших общий язык женщин. Следующие несколько минут, стараясь не упустить из виду цветастую юбку нашей проводницы, я напряженно пыталась понять, о чем же мне напоминают светло-карие, почти желтые глаза Константина.

– А вот и Машенька! Здравствуй, моя радость, – Татьяна кружила на руках девчушку лет пяти. – Дочка моя. Пока я на работе, у сестры гостит. Самый беспроблемный ребенок в семье.

Я, пропустив появление малышки рядом с нами, включилась в реальность и сосредоточилась на спутницах. Татьяна рассказывала о своей семье – у нее любимый муж и трое детей. Старшие мальчики, вот только младшая мамина отрада. Как говорят, будущая помощница.

– Она и сейчас умница уже. И курей покормит, и кроликов. Вечером все ставни проверит, чтобы закрыты были. Мусор с сеней выметет. Огород прополет…

Мысли вязли в певучих интонациях ее голоса и медленно пытались сложить в единое целое «городской квартал» и «куры, сени, огород». Картинки кружились, но паззл не складывался.

Тем временем, очередная улица, уперевшись в двухэтажный домик веселой расцветки, повернула налево, и впереди стало видно золотое поле. Я, кляня, слишком горячее солнце, никак не могла избавиться от ощущения, что вот-вот усну, прямо на ближайшем крылечке. Мне бы только присесть… Вот сюда, в тенечек. И голову прислонить к приятному, прохладному бетону…

Впереди послышался резкий звук, и мне под ноги прикатился белый камушек. Маша, разыгравшись на ходу, споткнулась и чуть не упала. А я, наконец, проснулась. И впервые заметила, что давно вернулся цвет в окружающий мир – серые, неприветливые улицы незаметно обрели уют почти сказочный. Появились горшки с цветами, белье, сушащееся после стирки, старички на лавочках, играющие в домино. Откуда-то потянуло ароматом клубничного варенья.

«Не хватает только маленьких феечек, порхающих в солнечных лучах».

Взгляд зацепился за какую-то мелочь. На краю ступеньки крыльца лежала блестящая золотого цвета монетка. Я пригляделась. Монетка лежала и на другом краю. Монетки были также на остальных ступеньках, а еще с обеих сторон вдоль дороги. Все на разном расстоянии друг от друга, но строго по границе асфальта. Я только открыла рот, чтобы спросить об этом Татьяну, как Марина позвала меня, указывая вперед:

– Смотри, всю жизнь в городе прожила, а об этом не знала. Такой пляж у нас пропадает, оказывается.

Мы уже подошли к краю последнего ряда домов, где улица плавно переходила в обычную грунтовую дорогу и змейкой уходила в пшеницу. А справа открылся вид на большое, сверкающее озеро. Красивое такое, правильной формы, как на детских иллюстрациях.

– Да не может здесь быть никакого озера! Бред какой-то. Третий десяток лет живу здесь, во всех водоемах перекупалась… Я не могла не знать о нем. Татьяна, скажите, пожалуйста, а почему мы вообще выходим из города? Ромка говорил, его дом не так давно построили.

– Новые дома не только в городах люди строят. У нас население тоже приумножается. За этот год пять новых семей. Как я думаю, слишком быстро это. Раньше если в три года кто придет, хотя бы один, уже событие…

Я закрыла глаза и потерла виски. Надо идти домой. Ничего хорошего уже не будет. Открыла глаза, посмотрела на часы – если им верить, мы шли всего сорок минут.

– Точно, сегодня суббота же. У нас еще ярмарка открыта. Вам, девочки, обязательно надо посмотреть. Со всей округи, а то и издалека товар привозят. Что старое продать хотят, что своими руками сделанное, выращенное. А то и бесплатно отдают.

Вот иногда смотришь фильмы ужасов и думаешь, что главные герои в них те еще глупцы. Очевидно ведь, куда не надо идти, когда стоит повернуть назад, когда надо уже не оглядываться в сомнениях, а с криками бежать подальше… Я неторопливо шла по дороге, слушая шелест колосьев. Странная получается штука – кино и книги учат нас распознавать опасные ситуации, и они же мешают нам использовать этот навык. Ведь взрослый человек не может бояться придуманных чудовищ. А «я видел такое в фильме» совсем не похоже на разумный аргумент.

«Иду в незнакомом месте, следуя за незнакомой женщиной, вокруг куча странностей… А часы показывают, что все в порядке. Часы это механизм без фантазии, им нужно верить, – я прикрыла экран телефона от солнца и присмотрелась. – Вот и навигатор говорит, что идти вперед надо. Купить вечером успокоительных что ли».

Я придержала Маринку за рукав и подошла поближе, наклоняясь к ее уху:

– Слушай, а может все-таки домой? Ну их, этих мужиков. Мне тут неспокойно. Позвоню, скажу, не нашли дорогу и вернулись в центр. Пусть сами к нам выходят.

Подруга нахмурилась и оглянулась – серые многоэтажки еще виднелись недалеко. Но ответить она не успела.

– А вот и ярмарка! Говорила же я, что успеем! – Татьяна махнула нам рукой и быстро пошла вперед, догоняя радостно бегущую Машу.

Пока мы отвлеклись, дорога резко вильнула, и справа открылась большая забетонированная площадка, чисто символически окруженная тем, что, видимо, попалось под руку: металлической сеткой, частоколом, штакетником, металлопрофилем, натянутой проволокой. Все это причудливо следовало друг за другом и было хорошо закреплено. Со стороны дороги даже поставили калитку. Сейчас она была открыта и чуть поскрипывала на ветру.

Наша проводница с дочерью уже углубились в ряды, и мы пошли за ними. Я успела краем глаза снова заметить золотые монетки по углам площади и возле калитки. С досадой вздохнула. Совсем не обратила внимания, были ли они на нашем пути после выхода из города.

Ярмарка состояла из четырех рядов столов, столиков, настилов, табуреток, покрывал, пары шатров и какого-то несчетного количества людей и товаров. На такой, казалось бы, маленькой площади взгляд терялся в неспешно бродящих между лавками покупателях и цепко наблюдающих за ними продавцах. Большая часть продаваемого выглядела весьма потрепанно. Возникло ощущение, что мы на барахолке – тут были цветастые ковры и пледы, разномастная посуда и столовые приборы, потускневшие от времени или, наоборот, слишком яркие украшения, настойки, наливки, пучки сушеных трав, домашние сыры и творог, мед, пирожки, булочки, лопаты, грабли, треснувшие зеркала, пожелтевшие книги, ягоды и орехи… Огромное количество вещей, которые всегда хочется прибрать к рукам, но на поверку они оказываются ненужным хламом.

К товарам я старалась не присматриваться, чтобы не дразнить себя, ведь денег с собой, кроме как на такси, я не взяла, а карты здесь не принимали. Еще и все окружающие меня люди почему-то смазывались серыми тенями, и никак не удавалось разглядеть ни одного лица. Так что прогулка по ярмарке выходила скучной. Маринка уже убежала вперед, Татьяна с дочкой и вовсе сразу затерялись в толпе, а я уже дошла до конца последнего ряда и собиралась возвращаться к выходу.