Что и требовалось доказать: ей опять от меня что-то нужно. Но даже эта мысль не испортила моего аппетита, и я продолжила поглощать материальные «извинения» Дафны, вынуждая её нетерпеливо постукивать каблуком о пол, ожидая моего ответа.
Блейз-Блейз-Блейз. Интересно, её волнует хоть что-то, кроме парня?
— Сегодня не видела, — наконец выдала я, стирая с губ остатки майонезного соуса. — Его тоже не было на завтраке? — тут же осенило меня.
Получив лёгкий кивок, я усмехнулась. Выходит, сэндвич был не для меня. Как иронично. Сейчас я напоминала Рона, который всегда так бездумно пихал себе в рот всё съедобное, что только попадалось под руку. Интересно, как он там поживает? Они с Гарри настолько заняты, что почти не пишут мне, и все новости я узнаю только от Джинни.
Что бы сказал Рон, если бы узнал, чем занимается его лучшая подруга? Или бывшая девушка? Даже не знаю, можно ли себя так назвать, после того ошибочного первого и последнего раза. Это было так странно. Больно, неловко и… разочаровывающе. Любовники из нас вышли никудышными. Если бы не Малфой, я бы вообще не узнала, насколько приятным может быть секс.
Не понимала бы, каково это, когда всё внутри переворачивается от плескающихся внутри эмоций вперемешку с наслаждением, заставляет тебя опуститься на дно, вместе с этим вознося прямо к небесам до тех пор, пока клубок, сотканный из удовольствия, не затянется настолько, что ты потеряешь действительность. Пока оргазм не свяжет тебя по рукам и ногам, вынуждая обмякнуть в ненавистных руках тряпичной куклой, чувствовать, как он продолжает вколачиваться в попытках достигнуть пика, но быть уже где-то слишком далеко, чтобы с уверенностью утверждать, что это происходит на самом деле.
— Гермиона? — обеспокоенный голос Дафны слева.
Я и не заметила, как вновь зависла в своих мыслях, до боли закусив щёку. Чуть дёрнув головой, скидывая с себя это наваждение в виде голого Малфоя, обнимающего меня в ванной, я посмотрела на блондинку, растягивая губы в неловкой полуулыбке.
— Всё хорошо. Вы говорили с Блейзом? — тут же перевела тему я, по привычке избегая возможных расспросов.
Дафна еле заметно вздрогнула и медленно отвела взгляд, собирая руки в замок на своих коленях. Я уже успела напрячься, боясь того, что ей мог рассказать Блейз, когда она тихим шепотом выдала:
— Да, мы… расстались.
— Что?! — тут же вырвалось у меня, но больше я ничего не успела сказать, потому что кто-то резко схватил меня за плечи и прижался к моей спине грудью.
— Гермиона! Я так рада, что с тобой всё хорошо! — это была Джинни.
Дафна поджала губы и, натянуто улыбнувшись моей подруге, встала из-за стола, направляясь к соседнему ряду парт. Я проводила её взглядом, так и не задав волнующие вопросы, и протянула ладонь, чуть сжимая руку Джинни на своём плече.
— Да-да, — протянула я с улыбкой, озвучивая столь надоевшее мне: — Я в порядке.
Как только она отпустила меня, я двинулась влево, освобождая место на скамейке для Джинни, которая тут же скинула с плеча сумку и села рядом. По её лицу я видела, что она готова завалить меня вопросами о моём самочувствии. Так и произошло: почти до самого начала урока мне вновь пришлось рассказывать Джинни небылицы о моей усталости из-за подготовки к рождественскому балу и выслушивать её нравоучения о том, что нельзя так переутомляться.
К моему счастью, Симус, севший позади нас, спросил Джинни о приезде Гарри и отвлёк всё её внимание на себя. Услышав, что Гарри действительно приедет на следующих выходных, я застыла, с трудом признаваясь себе, что боюсь встречи с лучшим другом.
Если он работает в Аврорате, то, скорее всего, наслышан о датуре. Знает, как выглядят люди, которые часто принимают его. Чёрт. Гарри наверняка что-то заподозрит.
Но если вдруг Малфой не даст мне дозы и я вновь буду отключаться на ходу, то будет ещё хуже. Мне даже страшно представить взгляд Гарри, если он увидит такое моё состояние. Мерлин, нужно во что бы то ни стало быть в порядке к его приезду. Принять датур за сутки, чтобы успеть отойти, но и не начать трястись от ломки.
Я действительно хожу по краю острого лезвия, и с каждым днём балансировать на нём становится всё сложнее. Особенно сейчас, когда вся моя жизнь зависит от настроения Малфоя. А оно крайне непредсказуемо, как я успела заметить.
Находиться рядом с ним — то же самое, что стоять на вершине вулкана, который вот-вот разразится. И не просто стоять, выжидая конца, а гадать на картах: будет извержение или же нет? Вот только на кой чёрт это делать, если он взорвётся?! Как пить дать взорвётся, давно уже пора бежать. Что есть силы уносить ноги и не ждать несбыточного чуда, потому что Малфой — не спасительный посланник с небес. Он исчадие ада, что хитро ухмыльнётся и утащит меня прямиком в преисподнюю. Окончательно сломает и уничтожит.
Мне срочно нужно найти другой способ получать наркотики, но узнать что-то об этом я смогу только у спятившего блондина. Грёбаный замкнутый круг.
Услышав, как голоса вокруг резко стихли, я направила свой взгляд вперёд и разглядела у доски полупрозрачного профессора Бинса. Что ж, наконец-то я смогу сделать хоть один конспект, мне так этого не хватало на этой неделе. Развернув пергамент и взяв в руки перо, я принялась записывать тему урока.
Скрипя пером под монотонную диктовку призрака и громкие вздохи Джинни, которая даже не прикоснулась к бумаге, мечтательно глядя в окно и размышляя, по всей видимости, только о Гарри вместо положенной истории магии, я старалась полностью вытеснить мысли о датуре из своей головы с помощью учёбы. Я ведь всегда так любила новые знания, так отчего же в сознании продолжали мелькать эпизоды сегодняшней ночи?!
Это так выводило из себя, что пришлось сжать губы, сдерживая почти вырвавшийся тихий рык из-за злости на собственный рассудок. Слова профессора пролетали будто мимо меня, я записывала их чисто машинально, но никак не могла сосредоточиться.
Когда я выводила последнее слово в строке, входная дверь неожиданно громко хлопнула, и дрогнувшая рука оставила на пергаменте жирную кляксу.
— Простите за опоздание, профессор, — совсем не извиняющимся голосом проговорил Малфой, стоя у входа в кабинет.
Получив кивок от Бинса, он развязной походкой двинулся вперёд, и я заметила его недовольно закатившиеся глаза, стоило ему увидеть, как излюбленную последнюю парту занял спящий на ней Нотт. Малфой продвигался между рядами, в то время как призрак возобновил свою нудную диктовку, и, когда блондин остановился слева от меня, всё моё тело напряглось, словно натянутый жгут, который вот-вот лопнет.
Я чувствовала запах ванили. Слизеринец не постеснялся воспользоваться моим гелем для душа. Ну прекрасно.
Малфой занял единственное свободное место слева от меня в соседнем ряду. Теперь расслабление и интерес к уроку мне, видимо, будут только сниться. Хотя и об этом можно лишь мечтать, ведь даже мои сны Малфой присвоил себе, без разрешения врываясь в них, сметая всевозможные границы.
Чёрт, его стало слишком много.
Аккуратно развернув голову, я пробежалась взглядом по всё ещё мокрым светлым волосам и тут же заметила вздёрнутый уголок губ и серые глаза, пристально просверливающие дыру в моём лбу. А когда Малфой опустил взгляд ниже, на уровень моих бёдер, мне пришлось сжать руки в кулаки, чтобы подавить своё желание швырнуть в его самодовольное лицо учебник.
Еле слышно хмыкнув, я вернула своё внимание к пергаментам, продолжая конспектировать, но столь любимый запах уже успел просочиться в лёгкие, вынуждая меня то и дело скашивать глаза влево, пытаясь боковым зрением проследить за его действиями.
Как и ожидалось, рассказ Бинса не особо интересовал Малфоя, и он, закинув руки за голову, раскинулся на школьной скамье, сильно притесняя к краю своего соседа.
Мне было интересно, почему Малфой начал принимать наркотики. Из их разговора с Блейзом я поняла, что, скорее всего, дело в его родителях. Их казнили в числе первых, хотя Гарри и пытался спасти Нарциссу, но у него ничего не вышло. Новое правительство отправляло всех причастных к Пожирателям на тот свет без особых разбирательств. Так же лихо, как Волдеморт разбрасывал Непростительные. Тогда я была в полнейшем шоке от подобной политики, но сейчас понимаю: если бы они проявили малейшую слабость, остатки Пожирателей наверняка бы осмелились продолжить истребление «недостойных». Радикальными мерами и казнями их новые попытки объединиться обрубили на корню.
