И вдруг я проснулся. Меня окружала кромешная тьма. Мамы не было.

Эй! А почему меня так странно качает, так, что я даже проснулся? И голова кружится. Точно! Человек закинул на спину рюкзак, вышел из чайной и отправился в путь, не ведая, что несет с собой маленького щенка. Куда же он направляется? Еще дальше от моего дома?

В темноте рюкзака я залился слезами. От горького раскаяния у меня чуть не отвалился нос.

Хозяйка часто приговаривала, мол, сожалею о содеянном аж до посинения кишок. Это значило, что ей стыдно просто-таки до смерти, ведь кишки синеют только у покойников. Но собакам это выражение не подходит. Мы в таких случаях думаем: «Каюсь так, что нос отваливается». Ведь нос – наше оружие, отвалится – пиши пропало…

Вдруг я услышал, как кто-то сказал:

– Холодает… Надо бы свитер достать!

Голос был женским. Рюкзак опустили на землю, открыли. Солнечный свет ослепил меня, и я долго не мог разлепить веки. Но тут чья-то огромная рука схватила меня за шкирку и выудила наружу.

– Эй, смотри-ка, что у меня здесь! – сказал парень.

– Ой! Щеночек? Какая прелесть! – заверещала девушка, прижимая меня к груди. – Такой миленький! Откуда он в твоем рюкзаке?

– Без понятия! Малыш, ты как сюда забрался?

Мне очень хотелось сказать им: «Я потерялся, скорее верните меня домой!» Но я не умел говорить и только отчаянно лизал им руки: ему, потом ей, потом опять ему – и жалобно скулил.

Девушка растрогалась:

– Жалко бедняжку! Давай заберем его домой?

– Не выйдет! – отрезал парень. – Мы же на самолете летим. Там потребуют документы на собаку и справку о прививке. Так что взять его мы не сможем.

– Что же с ним делать? – спросила она.

– На бродячего не похож: чистый, ухоженный. Оставим на улице! Может, его уже хозяева ищут? Вот и найдут…

Девушка рассердилась:

– Тебе легко говорить! Он же совсем малыш! А если его машина собьет? Или волкодавы загрызут? Или он в канаву свалится?

У девушки было золотое сердце. Я смотрел на нее с надеждой и ждал, когда же она предложит вернуть меня домой, но она сказала:

– Давай отнесем его обратно в чайную.

А-а-ай, да что же такое! Я живу не в чайной! И там как раз огромный черный волкодав, я туда не хочу! Нет!

Но они и правда принесли меня в чайную, где недавно сидели.

– Это ваш щеночек? – спросила девушка, жалобно глядя на хозяина.

Хозяин чайной покосился на меня и замахал рукой: «Марэй, марэй». На тибетском это значило: «Нет, нет». Потом он добавил, уже по-китайски:

– Щенок не отсюда. Я такого не видел ни разу.

Парень с девушкой вздохнули и унесли меня. По дороге они обращались к лавочникам, заглядывали в жилые дома и спрашивали у детишек на улице, но все махали рукой: «Марэй, марэй». Конечно, откуда им меня знать, если я до сих пор не выходил из дома?

И что же теперь делать?

Они снова вернулись в чайную, откуда меня унесли. И тут я услышал, как девушка воскликнула:

– Смотри, это же старший брат-солдат, отдадим ему!

Старший брат-солдат? Это еще кто? И зачем меня ему отдавать?

Но они не стали со мной советоваться и подошли к человеку в военной форме.

С тех пор моя жизнь изменилась навсегда.

Шел третий день праздников в честь образования КНР. Хуан Юэляну со стариной Суном доверили роль гонцов – они отправились в город закупить что нужно для заставы, а заодно и помочь сослуживцам: кому отправить письмо, кому что купить в магазине, кому пополнить телефонный счет и так далее. Список поручений занимал целую страницу, так что в путь они выдвинулись еще до рассвета.

Когда все было выполнено, Хуан Юэлян и старина Сун скромно пообедали и разделились. Старина Сун пошел в интернет-кафе звонить жене и детям по видеосвязи. Его младшему было всего три года, и старина Сун ужасно скучал. Юэлян же направился в книжный магазин: осень кончалась, и перед долгой зимовкой стоило запастись «пищей для ума». Они договорились встретиться в три, чтобы вместе выдвинуться обратно.

На улице было людно. Хотя большинство народа, похоже, составляли приезжие. Приезжать сюда теперь стало удобно: прямым рейсом из Чэнду долетаешь до Шигадзе и уже оттуда – на автобусе – до Ядуна. Вся дорога занимает часов семь-восемь. Раньше от Чэнду до Ядуна добирались несколько дней, а если начинался снегопад, дорогу перекрывали, и поездка растягивалась на неделю с лишним. Сам Юэлян так никогда не ездил, но знал об этом по рассказам матери. Раз в год она уезжала в деревню навестить родителей, и добрая половина отпуска уходила на дорогу туда-обратно. Так было в те времена, когда Юэлян еще не появился на свет.

Шигадзе – крупный тибетский город. Оттуда начинается маршрут на Эверест – самую вершину мира, – и потому в Шигадзе приезжает множество любителей приключений. Когда Юэлян вступил в армию, они проезжали Шигадзе, но останавливаться не стали: машины довезли их прямиком до Ядуна.

Этот городок Юэлян полюбил, как только там очутился. Он и не подозревал, что в Тибете встречаются настолько живописные места: раньше ему казалось, будто там – сплошь ледяные вершины без единой живой души. И хотя Ядун располагался не очень высоко, сам пейзаж, конечно, поражал своей красотой: именно там, в кольце обледеневших гор, и раскинулась их застава.

Впрочем, Юэляну здесь нравилось не только из-за пейзажей. Красивой природы везде хватает, но здесь… причин находилось много. Главная – этот город стоял у самой границы. Нести дозор на рубежах родины он мечтал с тех пор, как стал солдатом. Когда же начальник гарнизона рассказал об истории Ядуна, гордость охватила юношу с новой силой.

– Ядун не только жемчужина приграничного края, но и очень важный стратегический пункт. Было бы легкомысленно ценить его только за красоту пейзажа; нужно перенестись во времени и разглядеть его славное прошлое, покрытое пороховой пылью. За право контролировать Ядун испокон веков сражались целые армии! – рассказывал начальник.

– Как? Здесь сражались? – удивился Юэлян.

– Да, и не раз! – кивнул начальник. – Взгляни на карту: Ядун – это ворота из Китая в Бутан, в Индию и к Бенгальскому заливу. Городок находится в уникальном месте, во все времена он много значил для всех. Британцы нападали на Тибет дважды, последнее нападение вылилось в особенно жестокие битвы. В декабре 1903 года британские солдаты, прорвавшись через снега и льды, тайно пересекли китайскую границу через перевал Нату-Ла, проникли в ущелье Ядун. В апреле они дошли до Гьянгдзе и окружили город всеми своими пушками и винтовками. Мы помним те дни как знаменитую оборону Гьянгдзе от Великобритании. Она продолжалась около ста дней – с апреля по июль – и стала самым масштабным, самым страшным и самым мужественным сражением против иностранных захватчиков за весь период новой истории Тибета. Тибетский гарнизон сражался до последнего, но, когда иссякли все запасы провизии, все до единого солдаты спрыгнули со скалы и погибли героями. После падения Гьянгдзе британские солдаты стали быстро продвигаться вперед. Столица Тибета оказалась в огне, мародеры разграбили реликвии и религиозные книги. Только в 1954 году правительство Индии подписало с Китаем соглашение: в нем Индия отказывалась от всех прав на тибетские территории, которые достались ей от Великобритании по наследству.

От рассказа начальника гарнизона у Юэляна застучало в висках и сильнее забилось сердце. В голове не укладывалось, что этот чудесный приграничный городок когда-то утопал в дыму войны, что эту благодатную землю топтали сапоги захватчиков. И все-таки наряду с гневом он испытывал гордость за то, что ему посчастливилось служить в таком героическом и столь важном для родины погранпункте.

Хуан Юэлян вдруг вспомнил отца. Теперь понятно, почему тот никогда не жаловался на пережитые в прошлом невзгоды. Несомненно, отец тоже знал историю этого рубежа и прекрасно осознавал, как важно его охранять. Когда Юэлян вернется домой, то непременно расскажет все это матери, чтобы она поняла наконец и отца, и его самого.