Я отвернулась к окну. Довольно узкую дорогу освещают только фары машины. Лес теперь мелькает по бокам. Судя по тому, что нас иногда довольно ощутимо потряхивает, с дорогами здесь не очень. Спросить бы мужика, куда я попала, да вот только если он всерьёз принимает меня за дочь, лучше помалкивать. Неизвестно, что со мной сделают. Голова соображает туго, и хочется одного: поскорее очнуться от этого дурацкого сна в своей уютной кроватке. Разбитое изменой Антона сердце теперь кажется совершенно несущественной проблемой.
Наверное, скоро всё станет понятнее. Вот, например, ещё идея: я попала на съёмки фильма. Какой-нибудь модный режиссёр задумал очередной артхаус и решил, что достовернее всего будет взять ничего не подозревающего человека вместо профессиональной актрисы. Но опять же, это противозаконно. И уж слишком естественно общаются все эти люди. Даже самый гениальный актёр так не сыграет. И тот непонятный язык, который слышала сначала…
Ладно. Какие ещё могут быть варианты? Попала в какой-нибудь параллельный мир? Ну а что? Не более бредовая версия, чем все предыдущие. Пока самое правдоподобное – сон или галлюцинации. Или сумасшествие. Но я вроде бы соображаю… Хотя какой же псих признается, что псих?
Но не могу же я быть в здравом уме, если уже предполагаю, что попала в другой мир! Это вон Ксюшка обожает читать фэнтези, где героини из нашего мира попадают в гости в каким-нибудь там драконам или вампирам. Или в магические академии. Или куда они там ещё попадают? Подруга и меня пыталась подсадить, но я считала эти истории сказками для романтичных барышень. Вот дура, надо было тоже хоть парочку книг прочитать!
Я на всякий случай несколько раз ущипнула себя сначала за руку, потом за коленку, однако ничего не изменилось. Значит, всё же не сплю. Блин, вот ведь ужас! А что, если я правда в другом мире? И меня, похоже, принимают за какую-то Элианну. Ладно, лишь бы не прибили сразу же, как поймут, что я не она. А там буду смотреть по ситуации.
За окном всё так же мелькали деревья, и я откинула раскалывающуюся, тяжёлую голову на спинку сиденья. Кажется, даже задремала, пригревшись в одеяле, под мерное движение автомобиля, но очнулась, едва машина начала ощутимо сбавлять и так не очень большую скорость. Впереди уже виднеются огни – не слишком много, но это явно какое-то поселение. Наверное, то самое поместье, про которое говорили мужики, а значит, поездка вот-вот закончится. Машина проехала ещё немного, свернула влево и почти упёрлась в массивные кованые ворота.
Молчавший всё это время мужчина посигналил, и они тут же распахнулись. Автомобиль въехал на широкую аллею, обсаженную по краям высоченными деревьями. Далеко впереди – ярко освещённые окна, судя по всему, большого дома.
– Ну, вот мы и приехали. Что молчишь? Нечего сказать в своё оправдание? Или бойкот продолжается?
И пока я тщетно пыталась придумать, что бы такое ответить, мужик затормозил прямо перед крыльцом, над которым горел свет.
– Думаю, ты в состоянии выйти из машины сама, – безапелляционно заявил «папаша» и покинул салон, громко хлопнув дверцей. Я поморщилась. Вообще-то, голова кружится, а перед глазами плывут пятна от света, но уж лучше ползти, чем принять помощь от такого высокомерного спутника.
Я стянула края одеяла на груди и, нащупав ручку, не без усилий открыла дверь. Господин Как-его-там всё-таки сжалился и подал мне руку, на которую я оперлась с благодарностью. Голова закружилась, и я едва устояла на ногах. Удивительно, но здесь гораздо теплее, чем в лесу. Я бы сказала, как на южном курорте. А значит, меня всё-таки не похищали. Но тогда, выходит…
Тут дверь дома с шумом открылась и на крыльцо выбежала женщина: очевидно, моя новая мама. В длинном старомодном, по нашим меркам, платье, с замысловатой высокой причёской, бледная и явно напуганная. Приятная и ещё совсем не старая. И очень похожая на меня. Или, правильнее сказать, на Элианну. Красоту портят разве что недовольно поджатые губы и такие же тонкие, чуть нахмуренные брови.
– О боги, как она, Бруно?
– Как видишь, жива, но, по всей видимости, головой всё-таки хорошенько приложилась: ведёт себя как-то уж слишком тихо и покладисто.
Тон мужика был таким едким, что я на всякий случай отступила подальше. Женщина, вопреки ожиданиям, не кинулась меня обнимать. Её лицо довольно быстро приняло такое же надменное выражение, как у мужа.
– Нашли её на болоте, лежала в одной ночной сорочке, вся мокрая. Так я и не понял, что она пыталась с собой сотворить: топиться там точно негде.
– Я вся извелась, выпила флакон успокоительной настойки, – начала женщина, театрально заломив руки. – Только помогла она мало, меня до сих пор трясёт, как подумаю…
Я опустила голову, понимая, что оправдаться сейчас нечем. Я ведь не знаю, что творила неизвестная Элианна, почему решила отправиться на болото и вообще… Но женщину мне на какой-то миг стало жаль. Пока она не продолжила пламенную речь.
– Как подумаю, что написали бы о нас в газетах и как полоскали бы там наше доброе имя! Я уж молчу про то, что сказал бы на это господин Норден. А если бы мы сами попали под следствие? Ведь это неслыханно, чтобы девица из благородной семьи творила подобное! Что можешь сказать в своё оправдание, Элианна?
Вспомнила, что я тоже тут. Пора бы, пожалуй. Я с тоской подумала о своих замечательных родителях, для которых всегда была светом в окошке, и… Нет, нет, нет! Сейчас думать о них точно нельзя! Что с ними будет, когда поймут, что дочка исчезла? А если я правда в другом мире, то в своём умерла? Тут всё напряжение наконец вылилось в слёзы, и я с трудом подавила судорожный всхлип. Однако надо мной никто не сжалился.
– Ах, ты ещё и плакать вздумала? – возмутилась чудо-мамаша. – Прекращай эти дешёвые уловки! Мы прекрасно знаем, как ты умеешь манипулировать окружающими.
– Отведи её в дом и сдай на руки Исидории, пусть уложит спать, – приказал муж. – Пожалуй, мы с тобой тоже ляжем, а завтра уже будем решать проблемы. Придётся, наверное, пригласить Дэнвина, пусть осмотрит её. Надо только легенду придумать, а то он слишком любит девчонку. Ладно, снимаю полог тишины, так что больше ничего личного не говорим.
«Мать» зашла в дом первой, следом за ней мужик подтолкнул меня, сам же замкнул шествие. Я старалась идти медленно, ибо голова всё ещё кружилась и меня вело, а когда вошла в огромные двойные двери, замерла, разглядывая ярко освещённый громадный холл. Ко мне спешила маленькая, худенькая девушка в переднике, заискивающее выражение на лице которой сразу выдавало служанку.
– Исидория, – обратилась к ней хозяйка, – позаботься о юной госпоже: пусть примет горячую ванну и сразу ложится спать. И никаких вопросов задавать не смей, а то знаю я вас: наверняка все косточки нам уже перемыли.
– Что вы, госпожа Орелия, как можно! – Однако озорные огоньки в больших, карих глазах служанки говорили, что хозяйка, скорее всего, неплохо знает привычки прислуги.
Мать Элианны выразительно подняла взгляд к потолку, и девчонка поспешно подскочила ко мне, затараторив:
– Госпожа Элианна, как я рада, что с вами всё хорошо! Какая вы бледненькая! Пойдёмте, пойдёмте скорее, сейчас примите тёплую ванну и ляжете спать. А утром, сами знаете, станет легче!
Говоря всё это, служанка обняла меня за плечи и потянула в сторону широкой лестницы. Я уже почти перестала соображать и просто позволяла вести себя. Наверное, Исидория права: надо хорошенько выспаться. Понятия не имею, что ждёт меня дальше, где я и что происходит. Но какой смысл сейчас устраивать истерику?
– А я так волновалась, так волновалась, – продолжала служанка. – Вся извелась, не знала, куда себя деть! Ваша маменька даже прикрикнула на меня, чтобы перед глазами не мельтешила. А как же иначе-то? Ведь вы моя любимая госпожа, как же я без вас-то!
Исидория заискивающе заглянула мне в лицо. Показалось, что выглядит она какой-то виноватой.
– И госпожа ваша матушка не права, мы не обсуждали вас! Как можно? Переживали все, это точно. Может, кто от чувств и сболтнул лишнего, так ведь не со зла!
