«Всегда радуйтесь».

(1 Фес. 5:16)

Э. З.

I

1

– Мне кажется, в нашем возрасте пора переходить на натуральную косметику, – глубокомысленно произнесла Элина.

Бутылка белого вина была наполовину пуста.

Это не волновало.

В кухонном шкафу у меня стояла целая батарея, пить можно было до посинения.

Мы с подругой встречались нерегулярно, но всерьез.

Обеим приближалось к сорока; мы дружили пятнадцать лет из отбытого срока.

Наше семейное положение было сходным.

Я – бездетная и разведенная – жила при полной свободе действий.

Элина никогда не бывала замужем.

После многих перипетий, избавившись от мужа и порвав с родителями, я осталась в однокомнатной квартире, куда никого не пускала дольше, чем на пару часов.

Я терпела около себя лишь то, что имеет выключатель.

Я не могла представить, как рядом отиралась бы какая-нибудь кошка или собака.

Даже рыбки в аквариуме меня бы напрягли, поскольку требовали ухода и внимания, а я не хотела ни за кем ухаживать.

Вернее, я не желала считаться ни с чьим близким существованием.

Я жила сама для себя.

Кто-то, конечно, осудил бы эгоистическую позицию, но я оставляла за собой право выбора.

Подруга жила под одной крышей не только с родителями, но и с семейным братом.

Как она не сходила с ума, трудно было представить.

На Элькином месте я бы вышла замуж – за кого угодно, имеющего жилплощадь – а потом отравила супруга какими-нибудь просроченными «бульменями» и осталась на воле.

Но, конечно, ничего такого я никогда не говорила вслух.

Элина тоже имела право на образ существования.

Мы не вторгались в приоритетные пространства, просто радовались давней дружбе.

Особенно приятно бывало сидеть у меня в выходной, выпивать и разговаривать.

Мы были не операторами «Почты России»: я работала начальником юротдела в сети супермаркетов, она возглавляла один из складов «Облфармации».

Сегодня неожиданно всплыла тема красоты.

Внешне мы были разными.

Я обладала не слишком богатой фигурой, но во мне – как утверждали мужчины – имелась харизма.

Я не испытывала недостатка в любовниках; меняла их чаще, чем колготки.

Порой я пренебрегала внешними деталями, поскольку в натуральном виде и даже без звезд в волосах оставалась великолепной, как императрица Сисси.

Элина за собой следила очень тщательно.

Хорошо одетая, накрашенная и уложенная, с кукольно осветленными волосами, она могла сойти за женщину.

Но в купальнике подруга напоминала акционного бройлера.

Ее кожа была бледной, бюст ничтожным, живот некрасиво выпирал, икры не отличались наполненностью.

Я не представляла, как на Элину может позариться мужчина; она вызывала не вожделение, а жалость.

Они и не зарились; потому-то я легко брала подругу с собой и на природу и на всякие прочие развлечения.

Она вообще была недотыкомкой – в отличие от меня, даже не умела водить машину.

– Что ты имеешь в виду под «натуральной», Элька? – уточнила я, разлив остатки вина. – Сейчас так много всякой херотины, что можно запутаться.

– Ну…

Подруга пожала плечами.

Под кружевной кофточкой виднелись черные бретельки бюстгальтера.

С такой грудью, как у Элины, его не стоило носить.

– Взять вон хотя бы этот, как его… – я поморщилась, не в силах вспомнить точное название. – «Эм-Эр» или «Эр-Эм», забыла. Ну, видела, наверно: на дверцах машин две буквы.

– Да, что-то такое помню… – она кивнула. – Так и что там эти «Эм» и «Эр»?

– Делают косметику из подкожной клетчатки трупов.

Относительно сырья, которое использует сомнительная фирма, я не читала в авторитетных источниках.

Вероятно, слух распустили конкуренты.

Однако дыма без огня не бывало; подобные рассуждения не могли возникнуть на пустом месте.

– Круто, – подтвердила Элина. – Но я имею в виду что-то менее радикальное.

– А, понятно, – сказала я. – Вроде того, чем когда-то занималась наша Жопа Никодимовна?

«Жопой Никодимовной» мы называли классную руководительницу Татьяну Сергеевну.

Она обожала дегтярное мыло, вонь которого не заглушал даже латвийский парфюм.

– Хоть в вопросах прически Жопа – не предел, – я вздохнула. – Мой старый дурак отец в тридцать лет начал терять волосы, мазал лысину тертым луком.

– Ужас!

– Но сейчас, вероятно, есть нечто более современное? Изготовленное из тюленьих жиров и прочей рыбной гадости.

– Ну да, что-то вроде, – подруга кивнула. – В любом случае, без химии.

– Без химии…

Я поморщилась.

–…Химией сейчас проедено все. Даже то, что растет из центра Земли.

– А ты, Ирка, чем пользуешься? Какой косметикой, чьего производства? «Натурой Сиберика»? Или до сих пор сидишь на «Мэри Кее»?

– Я…

Я немного помолчала.

–…Давай еще выпьем. Потом расскажу и покажу. У меня-то как раз все более, чем натурально.

– О чем расскажешь? и что покажешь?

– Обо всем. Но сначала давай поднимем градус.

Подруга согласно кивнула.

Выпить она любила чем дальше, тем больше.

2

– Что сначала? рассказать или показать?

Моя единственная комната – одновременно спальня, гостиная и кабинет – была уютной.

Здесь я чувствовала себя англичанином, замкнувшимся в «свой дом – свою крепость».

– А что ты можешь показать? – Элина взглянула вопросительно. – Чего я еще не видела?

– Все и даже больше.

Вторая бутылка из-под белого стояла рядом с первой за мусорным ведром.

Я, в самом деле, была готова на все.

– Чем много спрашивать, лучше оцени мою кожу.

– Твою кожу? так я ее оценила еще давным-давно. Потому и спрашиваю.

– Я не о лице, о других местах.

Домашнее платье, лифчик и трусики полетели на кровать – не дотянув, упали на пол.

Я осталась в цепочке с квадратным кулоном из александрита, встала перед телевизором и принялась медленно поворачиваться, как витрина в парфюмерном магазине.

Элина могла в полной мере оценить нежную шероховатость моей задницы, безупречную подтянутость груди и невообразимую гладкость живота.

О плечах и коленках не стоило даже говорить: они блестели, как новенькие.

Подмышки и всяческие складки я продемонстрировала по инерции: они были хороши без обработки.

– А потрогать… можно? – осторожно спросила подруга.

– Можно все, что не запрещено законом, – профессионально ответила я. – Не усматриваю в том плохого намека.

Легкие, тонкие пальцы были прохладными и слегка щекотали.

– Ну и что? – спросила я, когда Элина пробежалась по моему телу. – Как тебе нравится?

– Нет слов, – коротко ответила она.

Удовлетворенная, я принялась одеваться обратно.

В нетрезвом виде это было сделать труднее, чем одеться, я справилась не сразу и не быстро.

Все-таки в конце концов я застегнулась и одернулась, села на диван.

– Ну рассказывай, Ирка, что у тебя за натуральный продукт? – заговорила Элина. – Поведай тайну испанского сундука!

– Какого… сундука? – не поняла я.

– Да никакого. Фильм такой был, уже не помню, о чем.

– Самое натуральное на свете – это продукты человеческой жизнедеятельности, – я подняла палец. – Поэтому…

– Только не говори, что занялась уринотерапией, – вставила подруга.

– Нет, до такой высоты я еще не доросла!

Я покачала головой.

– Но не тебе ли, медику…

– Я не медик, всего лишь провизор, – перебила она.

– Неважно. Главное, что не училка младших классов.