Утром, открыв глаза, она увидела профессора, который вполне уверенно сидел на том же диване, на котором она его оставила вчера, и изучающе смотрел на нее.

— Доброе утро, — сонно пробормотала она, попытаясь выглядеть дружелюбной.

Хотя не знала точно, запрет на разговоры все еще действовал или с восходом солнца профессор превратился в человека, а то рычащее животное поглотила ночь?

— Что вы до сих пор здесь делаете, мисс Валентайн? — спросил он с раздражением.

«А, нет, не поглотило», — слегка расстроилась она, но вслух произносить не стала.

— Мне повторить вопрос? Или вы уже достаточно проснулись, чтобы понимать меня?

— А что, кофе в постель не полагается? — сладко потянувшись, пропела она елейным голоском.

Все тело затекло от неудобной позы и настойчиво требовало его размять. Взглянув в строгое лицо Снейпа, вслух озвучивать свое желание она не решилась, даже в шутку.

«Убьет, как пить дать. И кто тебя здесь искать станет? Наверняка это место обходят стороной, нервно крестясь», — подумала она, но вслух сказала:

— Как вы себя чувствуете?

— Не плохо, — с напускным безразличием ответил он.

— Неплохо для такой порки?

В ее голосе слышались язвительные нотки. Она сразу же поняла, что ляпнула лишнее, но было поздно. Снейп задохнулся от вскипающей в его горле ярости. Чтобы как-то отвлечь его от неминуемой бури, Нат быстро встала и подошла к нему.

— Я посмотрю.

— Во-первых, — он шипел, опасно растягивая слова, — я не позволял вам здесь разговаривать. А, во-вторых, уже дал вам понять, что не нуждаюсь более в вашей помощи.

Она уняла дрожь в коленях и как ни в чем не бывало сказала:

— Вам нужно поесть. Не думаю, что хорошей идеей будет идти в большой зал.

— Я не голоден. Вы не слышите меня?

Нат повернулась, строго глядя ему в глаза:

— Я замолчу, но вам все еще нужна помощь. Давайте так: я обработаю ваши раны, накормлю вас завтраком и уйду. Честно.

— Вы что, пытаетесь торговаться со мной? — выплюнул он ей в лицо, презрительно сузив глаза.

— Соглашайтесь, торговаться я могу долго, больше времени потеряете, — она упрямо уставилась на него. — Сначала процедуры.

Снейп не успел ответить, как рубашка, накинутая на плечи, полетела на диван. Натали подошла к нему сзади, чтобы удобнее было осматривать результат своих ночных трудов. Шрамы на спине уже достаточно затянулись, чтобы не кровоточить.

— Рубашку только не рвите, — фыркнул он.

— Что за фантазии, профессор, держите себя в руках, — между делом пропела Нат.

Снейп попытался развернуться, но она не позволила, все еще проводя осмотр.

— Скажете какую-нибудь гадость, когда я буду осматривать ваше плечо, а сейчас сидите смирно.

Она редко повышала голос, но умела делать его таким, что возражения были неуместны. Северус вернулся в исходное положение. Нат видела, как напряглись мышцы на его спине, может быть от ее заносчивости, может быть от боли. Гадать она не стала и нанесла невербальное обезболивающее и успокаивающее.

— Ну, что там?

Снейп был все еще раздражен.

— Все совсем не плохо, — на распев ответила она, — думаю, жить будете.

И с этими словами она поменяла дислокацию, пересев на диван перед ним. Нат провела рукой от его плеча до огромного, ставшим за ночь фиолетово-желтым, синяка. Огладив ладонью его грудь, она подняла на него глаза, и совершенное серьезно спросила:

— Так что вы хотели мне сказать?

От ее рук по телу разливались тепло, и он, вдруг, поймал себя на мысли, что уже совсем не важно, что он хотел сказать. Просто хотелось и дальше ощущать это тепло.

«Как я устал, черт побери».

Он понимал, что эти мысли слабостью сквозят в его взгляде и от ее внимания, скорее всего, не скроются. Но он действительно устал. Все позже и контроль, и долг. Перед глазами все поплыло, он только почувствовал, как кто-то мягко поймал его голову и подложил под нее подушку. Северус провалился в темноту, мягкую, обволакивающую бездну без сновидений. Какое блаженство.

Очнувшись ото сна, он огляделся, в поисках Нат, но в комнате ее не было. На столе стоял завтрак. Раны были обработаны, а на спине красовалась свежая повязка. Он почувствовал, что действительно не прочь поесть. Было приятно осознать, что на пищу наложены согревающие чары.

«Вот же упрямая», — не удержался он.

Рядом с подносом лежал лист бумаги в котором сообщалось, что следующая обработка в девятнадцать ноль-ноль. Возражения не принимаются и в случае, если пациента не будет на месте в указанное время, поиски она начнет с кабинета директора.

«Нахалка» — вспыхнул Снейп, скорее по привычке, пытаясь убедить себя, что ему неприятна эта заносчивая выскочка.

Но она вызывала такое тепло и нежность, что он не стал вдаваться в размышления, просто проигнорировав их. Теплый обед делал свое дело, и, почувствовав прилив сил, он погрузился в работу в лаборатории.

19:00

Стук в дверь нарушил его уединение.

«Неужели опять эта пытка?» — процедил он сквозь зубы, вставая с места, чтобы впустить нахалку.

Нат была, как всегда, в прекрасном настроении. Ее «добрый вечер» был наполнен теплом. Что не могло его не раздражать. Вообще, Северус замечал за собой, что его раздражали особо счастливые люди. Ему казалось, что они не улыбаются, а в душе смеются над ним. Да, душевные раны, полученные в детстве, не проходят с годами, а прочно оседают в сознании уродливыми комплексами.

— Как сегодня наш пациент?

— О, Мерлин, избавьте меня от ваших комментариев, — фыркнул Снейп.

Нат заметила, что он не сильно то и сопротивляется, значит пребывает в хорошем настроении. Она встала у него за спиной и, проведя руками по его плечам, сняла накинутую рубашку. Ей нравилось чувствовать под своими ладонями его крепкие руки. Он с усмешкой фыркнул.

— Что-то не так? — спросила она.

— Рубашку можно было снять, не дотрагиваясь до меня, — ему нравилось дразнить ее, ставя в неловкое положение.

— Простите, но она надета на вас. Если бы она была накинута на вешалку, я дотронулась бы до вешалки, — она тут же обесценила его попытки выбить ее из равновесия.

— Вам нравится выводить меня из себя, да? — спросил он, снова заводясь.

— У вас это получается лучше, чем у меня. Если бы я молчала, это все равно выводило бы вас из себя. Просто вы не доверяете людям и от чего-то решили, что они плохо о вас думают.

— Может быть мы попробуем… молчать, — предложил он.

«Вот засранец», — усмехнулась Нат про себя.

Она обработала его спину, синяк почти сошел и она просто оставила его в покое.

— Думаю, завтра я еще помучаю вас своим присутствием и больше необходимости в обработке не будет. Потерпите, немного осталось.

— Спасибо за завтрак, — неожиданно сказал Северус.

— На здоровье, — Нат слегка опешила от такого резкого перехода к любезностям. — Знаете профессор, вы полны сюрпризов.

— Это есть… Ну, раз уж я так расщедрился на хорошие поступки, может быть чаю? Должен же я вас как-то отблагодарить за заботу.

Она выдохнула улыбку:

— Я так понимаю отказаться я не имею права, такой радушный прием скорее исключение для вас?

— Мисс Валентайн, не испытывайте мое терпение, — предостерег он.

Нат кивнула в знак согласия:

— Чай.

Она внимательно наблюдала за его движениями: они были четкими, выверенными и несомненно изящными. Он заваривал чай сам. Она почему-то даже не задумывалась над тем, что он может уметь готовить. Хотя, почему нет, он же зельевар. Чем не повар? Эта мысль заставила ее улыбнуться. Северус заметил ее улыбку и поднял на нее глаза.

— Удивлены, что я умею не только жаб препарировать?

— Признаться, да. Хотя это, наверное, от того, что я плохо вас знаю. Думаю, вас вообще мало кто знает.

— Я предпочитаю уединение.

— У вас большая библиотека, вы очень умный, начитанный, я бы даже сказала обладающий энциклопедическими знаниями человек, который любит уединение и не любит разговаривать? — Нат слегка улыбнулась, чтобы он не подумал, что она смеется над ним. То, что он очень раним, она поняла давно.