— Прости, это не мое дело. Я могу уйти, если тебе нужно еще поработать.
Она не хотела ставить его в неловкое положение, тем более зная, что он скорее всего просто не может сказать где был. Неужели ей действительно хотелось настолько доверять ему, что впервые за последние несколько месяцев она не стала настаивать. Наверное, Нат просто привыкла видеть его нежным и заботливым, принимая его уступки, как должное. Видимо она стала забывать о том, что влюбилась в мужчину сильного и жесткого. Забыла, как ей нравилось терять самообладание под холодным взглядом его черных глаз. Воспринимать как маленькую победу, каждое робкое прикосновение, от которого на миг останавливалось сердце. Северус с интересом наблюдал за ней. Похоже пытаясь понять, о чем она сейчас думает.
— Ты уже поела?
Ее слегка выбила из колеи резкая смена темы, и Натали начала машинально что-то мямлить про то, что они с Сивиллой только что вернулись с завтрака. Но подняв на него глаза, снова увидела его пристальный опасный взгляд, мгновенно заставивший ее сердце остановиться. Он взял ее за плечи и, наклонившись, прошептал в самое ухо.
— Покормишь меня? Умираю с голода, — пустив табун мурашек по ее спине.
— Для тебя все, что угодно, — выдохнула она.
Он улыбнулся, видя ее поплывший взгляд, и провел кончиками пальцев по ее щеке.
— Позову Минки.
Через пять минут они поднялись в гостиную. Северус, как обычно, придирчиво оглядел сервированный домовиком стол. Нат всегда было смешно наблюдать его иногда излишнюю церемонность. Откуда в нем было столько аристократической чопорности? Он словно маленький принц, выращенный семьей рыбака, вспомнивший кто он. Тут она заметила обеспокоенный взгляд Минки, про которую уже забыла.
— Ты что-то хотела сказать? — спросила Нат, усаживаясь на отодвинутый Северусом стул.
Домовуха еще сильнее заерзала на месте не решаясь открыть рот. Все время косясь на Снейпа.
— Ты можешь говорить совершенно открыто. У меня нет секретов от Хозяина.
— Лонни сказала, если Хозяйка хочет поговорить, Лонни будет ждать ее в полночь.
— Хорошо, я буду. Передай ей, пожалуйста.
Получив ответ, Минки с хлопком исчезла.
— Лонни будет ждать в полночь? Что ты опять задумала? — не без сарказма сощурил глаза Северус, укладывая шелковую салфетку себе на колени.
— Если бы ты уделял мне больше времени, то знал, что я кажется нащупала местоположение следующего тайника, — поддела его Нат, театрально подхватив вилкой лист салата и отправив его в рот.
Вторая половина дня прошла в поисках ответов на оставшиеся две загадки Мастера. В которых, к большому удовольствию Нат, Северус принимал активное участие. Она конечно понимала, что это для него что-то вроде хобби. Но, если разобраться, какая разница. Они были вместе, здоровы, бодры и определенно счастливы. Когда еще выпадет такая возможность — вот так посидеть вдвоем за разгадыванием головоломки. Тем более, несмотря на браваду Натали по поводу дня рождения миссис Малфой, она с замиранием сердца смотрела на календарь, отмечая, как стремительно утекают дни, словно песок в песочных часах. Оставляя все меньше времени на подготовку, в которую входила и разгадка души Мастера. Ей хотелось иметь на руках как можно больше козырей. Что собственно говоря неудивительно. Северус, видимо, тоже пользуясь случаем обдумывал план. По крайней мере она постоянно ловила его отсутствующий взгляд. И тут она не могла с ним не согласиться, все решит расклад козырей, которые они сейчас так тщательно собирают.
— Вот послушай:
«Вместо принцессы — скорбь и тьма,
вместо надежды — отчаянье,
Бал свой прощальный проводит зима
Бросив на плаху — раскаянье.»
— «Скорбь» и «тьма», «отчаянье», «раскаянье» все это как-то связано либо с тюрьмой, либо с каким-то заточением, удержанием. Но Хогвартс школа, здесь вряд ли есть подобное место. И еще эта принцесса. Обычно в сказках, их держат в высокой башне.
— Ты ошибаешься, — Северус посмотрел на нее поверх свитка, который изучал последние полчаса, — ты ведь сказала, что изучала Историю Хогвартса.
Он внимательно смотрел на нее своим цепким взглядом, в котором снисходительное к чужой глупости терпение, тут же заставляло ее почувствовать себя пустоголовой тупицей. Да уж, что ни говори, а почувствовать себя ничтожеством Северус заставлял мастерски.
— Видимо, эти места я пропускала. Они ведь не относились к интересующему меня вопросу.
Нат попыталась не дать ему возможности зацепиться за тему. Северус молча выжидал, все также скептически глядя на нее.
— Ну хорошо, просвети меня, не разумную, — с сарказмом выдала Нат, пытаясь скрыть раздражение, которое начинало опасно граничить с обидой.
Северус едва заметно улыбнулся, видя ее уязвленное самолюбие.
— Башня Темноты. Она находится сразу за северной башней, в самой дальней части замка. В свое время, когда в Хогвартсе были разрешены более суровые наказания для учеников, там было что-то вроде карцера. Туда отправляли особо нерадивых студентов, так сказать на перевоспитание.
— Ужас какой, — Нат брезгливо искривила губы. — Значит мы знаем, благодаря твоим прекрасным знаниям истории школы, где находится третья подсказка? — бросила она с издевкой. — А что у тебя?
— А у меня полное фиаско. Я не понимаю, о чем речь, — он положил руку со свитком на колено и устало посмотрел на нее. — Может быть отдохнем?
— Можно мне посмотреть? Ты же не оставишь меня без возможности отыграться, — намекала она на недавний урок истории.
Северус медленно встал из своего кресла и подошел к ней. Нат протянула руки, но не для того, чтобы взять из его руки пергамент с подсказкой. Она взяла его за бедра и притянула к себе, заставив приблизиться еще на полшага. Она уткнулась ему в пах и, закрыв глаза, вдохнула. Нат почувствовала, как он мгновенно напрягся. Она была уверена, это не смущение. В памяти всплыл его холодный настойчивый взгляд, и сердце снова, сделав гимнастический кульбит, задрожало в груди. Ей хотелось вновь почувствовать его опасность. Увидеть его другим. Она терлась носом, дотрагивалась губами до шершавой ткани его брюк. И это препятствие еще больше распаляло ее желание. Она провела по напряженному члену рукой, сжав его на секунду. Чувствуя каждое чуть заметное движение его тела. Напряжение мышц, сбивающееся тихое дыхание, которое он старался успокоить. Словно накурившись какой-то дряни, она дурела от собственных движений, от его запаха. От этого невероятного трения, от ощущения напряженной плоти под ладонью. Она вспомнила, как год назад, обнаружив ее у себя в логове, он поставил ее на колени, как больно сжимал ее волосы, как опасно шипел ей в лицо. Эти воспоминания, как наркотик растекались по венам срывая тормоза. Его пальцы проникли в ее волосы, плавно переместились на подбородок, коснулись щеки, пройдясь по ширинке дотронулись до пуговицы на брюках. Она на миг перестала дышать выжидая, когда он перейдет черту, когда отдаться своим демонам без остатка. Он снова запустил пальцы в ее волосы. Нат чуть отпрянула и, проведя рукой по члену, остановилась на пуговице штанов. Она чувствовала, как он замер, вкладывая в движение ее руки всю свою волю. Расстегнув все пуговицы на его брюках, Нат опять уткнулась ему в пах. Она хотела вдыхать его, словно хотела удостовериться, что он принадлежит ей. Втянув носом горьковато - пряный запах, она почувствовала, как он вздрогнул. Ей нравилось быть сейчас перед ним совершенно открытой. Словно преступать порог дозволенного, заново открывая для себя своего Северуса.
Оставив в покое его пах, руки Нат смяли рубашку, выпростав ее из брюк, нырнули под нее, огладив живот и бока. Она запустила ладони под ремень его штанов и потянула их вниз: лаская мраморно-белые узкие бедра, оглаживая упругие ягодицы; чувствуя, с каким трудом он сдерживает срывающееся дыхание, как, волнуясь, напрягает кисти рук, беспощадно комкая несчастный пергамент, так и оставшийся в его руке. Как внимательно смотрит за каждым ее неспешным движением, в надежде, что она наконец захлопнет ловушку и насладится по праву своим трофеем.
