Когда все убедились, что в расчётах остойчивости центрального и заводского конструкторского бюро ошибок нет, кто-то вздохнул:

— Это только первый сюрприз, а ещё сколько их будет, пока лодку не выходим в образцовый военный корабль. Ведь испытания только начинаются.

Того, что лодка при всплытии будет валиться набок, не ожидал никто, но все, конструкторы и рабочие, знали, что новый образец никогда гладко не проходит. Внезапности обязательно будут.

…Прошла неделя, и причин не нашли. Директор завода запретил отводить «заказ» от стенки, пока не выяснят и не устранят причину её поведения при всплытии.

У сходни, перекинутой с берега на лодку, стоял матрос с карабином. Наталья Ивановна подошла к нему.

— Скажите, пожалуйста, командир или инженер-механик на лодке?

— Оба здесь, — ответил матрос. — Я их позову, вы не ходите, на лодке идёт покраска, испачкаетесь.

Матрос сошёл на палубу лодки и сильно топнул ногой, наклонившись над открытым носовым люком.

— Чего там? — послышался из лодки голос рабочего.

— Трофим Акимыч, командира или механика просят наверх из заводского кабэ.

Вылезли оба — командир и механик. Командир поздоровался с Натальей Ивановной за руку, а механик, покраснев, показал измазанные маслом ладони.

Наталья Ивановна сказала, что она несколько раз проверила расчёты ЦКБ и свои. Ошибок нет.

Командир лодки кивал и улыбался. Он по её лицу видел, что расчёты выверены основательно.

А когда Наталья Ивановна сказала, что сейчас теоретически ничего не определить и, по её мнению, нужно, несмотря на риск, повторить погружение, оба обрадовались, а механик сказал:

— Ну вот, ещё один союзник. Мы — за, главный конструктор — за, строитель и заказчики колеблются, директор завода — против. Бороться можно.

— Если директор боится рисковать своими людьми, — заявил командир, — я пойду на погружение с одной военной командой.

Оба проводили взглядом Наталью Ивановну, пока она не скрылась за углом заводского корпуса, потом посмотрели друг на друга и вздохнули.

Не только на этом заводе и в КБ, но и в других городах сейчас влажными от волнения пальцами перелистывали расчёты, отчёты, чертежи все те, кто так или иначе был причастен к постройке лодки… Всё громче и громче говорили на заводе, что как ни рискованно, а испытания необходимо повторить.

И когда лодка вновь отходила от стенки, на берегу, несмотря на рабочее время, собралась толпа.

Экипаж лодки был уменьшен до минимума. Пошли те, без кого было не обойтись, — мастера и матросы. Лодку сопровождали катера, готовые в любую минуту ринуться на помощь.

Отражаясь в воде, задрали к облакам ажурные головы два плавучих крана с прилепленными к бортам буксирами, над трубами которых вился и таял в тёплом воздухе пар.

Красивый директорский катер кремового цвета носился от кранов к лодке и обратно. С берега следили за лодкой и катерами, пытаясь угадать, что там происходит.

Пожилая табельщица из корпусного цеха проворчала:

— И чего мой-то старый попёрся, как будто без него не обойтись.

Рядом с ней стояла Наталья Ивановна, и табельщица подумала, что вот и она тоже за кого-то переживает. Наталья Ивановна обернулась. Почти всё конструкторское бюро высыпало на берег. В сторонке стоял начальник бюро.

Лодка замерла неподвижно. Мостик её опустел. Катера отошли в сторону. Стало слышно, как с директорского катера и кранов переговаривались в мегафоны.

На лодке медленно поднялся перископ. По толпе прокатился вздох. На мостике лодки появились две фигуры в одних трусах. Они взялись за перископ руками.

Вылетел воздух из балластных цистерн, и лодка плавно пошла вниз. Двое на мостике вертели головами, но с места не трогались. Вскоре в кипящей пене запрыгали их головы и замелькали руки, цепляющиеся за уходящий в воду перископ. Он остановился и пошёл вверх. Горбом вспучилась вода, лопнула, как синий шёлк, выворотив белое кружево пены. Показалась боевая рубка и тут же повалилась набок, так что стали видны деревянные решётки настила. Одного человека потоком воды сбросило с мостика, и он, болтая ногами, висел, держась за ограждение. Второй помогал ему выбраться. Рубка выпрямилась. Люди на мостике исчезли. Они присели на корточки и что-то говорили командиру, высунувшемуся из открытого люка. Потом опять встали к перископу.

Кто-то взглянул на Наталью Ивановну и проворчал:

— И чему она радуется, чудачка? А она улыбалась.

Лодка снова погрузилась, на этот раз неудачно: перископ весь ушёл в воду. Двое сажёнками отплыли в сторону. Но когда она всплыла, они быстро вскарабкались на мостик и опять наклонились к люку.

Когда лодка поднялась на поверхность в четвёртый раз, на мостике никого не оказалось.

Выскочил командир, заметался по мостику, перегибаясь через поручни. Ему что-то кричали с катеров. Он присел, заглядывая внутрь ограждения рубки. Вскоре оттуда вылезли те двое.

Мостик наполнился людьми. Подводная лодка направилась к берегу. Когда она швартовалась, все на берегу сгрудились у сходни. Наталья Ивановна различала тех двоих в трусах. В одном она узнала инженера-механика, а второй был помощником командира. Они сейчас походили на мальчишек, которые здорово набедокурили. Их лица с прилипшими ко лбу волосами были озорные-озорные.

Увидев Наталью Ивановну, инженер-механик крикнул:

— Пробки перегорели!

Та недоуменно развела руками, смущённо улыбнувшись. Когда люди сошли на берег, Наталья Ивановна протиснулась ближе. Инженер-механик сбежал по сходне, оставляя мокрые следы, и подошёл, неловко ступая босыми ногами по щебню.

— Однажды, — начал он, закинув мокрые волосы назад, — когда ещё курсантами были, у нас встал электромотор. Мы его чуть весь не разобрали, а на предохранители взглянуть не догадались. Дело-то в них было. Так и тут.

Он объяснил, что когда подводная лодка всплывала, то вода из ограждения рубки не успевала вытекать через шпигаты — отверстия для стока, прорезанные в обшивке. Они были закрыты трубами, которые при монтаже сдвинули немного в сторону. Лодка поднимала с собой большую массу воды на самом верху и, теряя остойчивость, валилась набок. А когда вода вытекала, крен сам отходил к нулю.

К механику подошёл матрос и протянул ему одежду.

Механик оделся, застегнул китель, и ничего мальчишеского, кроме глаз, у него не осталось.

— Прорезать дополнительные шпигаты — это два-три часа работы, и всё. А головы ломали целую неделю. Вот она практика — критерий истины.

Поднявшись по лестнице в заводское КБ, Наталья Ивановна подошла к окну.

В просвете между заводскими корпусами была видна стоявшая у стенки подводная лодка. На её палубе уже лежали баллоны для кислородной резки. Строитель ползал возле рубки, намечая мелом дополнительные шпигаты.

Наталья Ивановна прижалась виском к оконной коробке и барабанила пальцами по подоконнику. Потом, словно собравшись с силами, оттолкнулась от него, прошла к своему столу, села, взяла логарифмическую линейку, задумалась и произнесла:

— Да, испытания ещё только начинаются.

14 ноября 1931 года у Петровской пристани в Кронштадте собрался, оживлённо переговариваясь, народ, гремел оркестр, развевались праздничные флаги. Отливая свежей краской, сверкая начищенной латунью поручней, у пристани стояли три новенькие подводные лодки: «Декабрист», «Народоволец» и «Красногвардеец». В те трудные годы для своих первенцев рабочие не жалели ни сил, ни средств, даже балласт в районе киля на «декабристах» был не из чугунных, как на последующих кораблях, а из свинцовых чушек. Эти лодки предназначались для плавания в открытом море — таком, как Баренцево, Охотское. Их водоизмещение составляло 980 тонн, прочный корпус разделялся на семь водонепроницаемых отсеков. «Декабристы» с честью прошли всю Великую Отечественную войну и после неё служили учебными кораблями.