Гудратов отложил книгу на скамью, зажег сигарету. Задумчивость в его глазах сменилась явно ощущавшейся тревогой. Молодежь во дворе университета, чистота, порядок и вся красота вокруг – очень мало интересовали его сегодня. Возможно, это вообще было в его характере. Для своего возраста он повидал слишком много трудностей, так что жизненного опыта у него было немало… Гудратов вновь сверился с часами. Примерно через пять-шесть минут в большом актовом зале главного корпуса университета должно было проводиться мероприятие, посвященное девятнадцатой годовщине трагедии в Ходжалы…
1.
НЕОЖИДАННОЕ СОВПАДЕНИЕ, ИЛИ?
Азербайждан! Азербайджан!
О колыбель святая славных сынов
Нет милей Отчизны, нет ее родней!
От истока нашей жизни до скончанья дней!
Под знаменем свободы верши свой путь!
Тысячи нас, павших в бою
Защищавших землю свою
В час роковой встанем стеной.
В нерушимом ратном строю
Пусть цветут сады твои!
Созидай, мечтай, твори!
Сердце полное любви
Посвятили мы тебе!
Славься, славься гордой судьбой!
Край наш древний, край наш святой!
Каждый сын твой движим мечтой!
Видеть мирный свет над тобой!
О светлый край, заветный край!
Азербайджан! Азербайджан!
(пер. Сиявуша Мамедзаде)
Участники мероприятия, стоя исполняли государственный гимн – грандиозное произведение Узеира Гаджибекова и Ахмеда Джавада. Завершив пение, все расселись наконец по местам. После вступительного слова ректора один за другим начали выступать участники мероприятия. Сам собой напрашивался вывод: за все девятнадцать лет, прошедших со времени трагедии в Ходжалы эта незабываемая годовщина отмечалась по единому сценарию во всех учреждениях республики, а уже на следующий день жизнь как ни в чем ни бывало, продолжалась своим чередом. Этот день, для кого-то обычный, для кого-то считавшийся самой настоящей трагедией, с годами словно забывался…
– Дорогие соотечественники! Я хочу выступить не как старший преподаватель исторического факультета Бакинского Государственного университета, а как студент Рамиль, учившийся когда-то в этом университете, и потерявший в то время любимую девушку. Я прошу прощения у своих студентов, присутсвующих здесь…
Признание преподавателя университета, поднявшегося на трибуну для выступления привлекло внимание всех присутсвовавших в зале. Ему можно было дать лет сорок-сорок два. После этих слов он почувствовал комок в горле. Отпив воды из стакана, поставленного в углу трибуны, Рамиль Ибрагимов начал свое выступление…
* * *
Тот кровавый день 1992 года, когда армяне уничтожали азербайджанцев в Ходжалы, потряс меня также как и всех. Потряс очень сильно… В тот день я потерял самую светлую память студенческих лет – мою Айтекин.
Мы познакомились в 1990 году в университете, оба учились на историческом факультетете: я на третьем, она – на первом курсе. Мы очень сильно любили друг друга. Возможно это чувство основывалось на родстве наших характеров. Айтекин дорожила своей родиной, и всегда испытывала самые высокие, искренние чувства к родной земле. Вслушиваясь в ее речи, мне казалось, что я нахожусь на лекциях по истории. Шутя, я говорил: «Милая девушка, ты прямо живая летопись патриотизма,» Во время таких бесед между нами иногда разгорались споры, а однажды я резко спросил ее «тебе что, больше всех надо?» Она не разговаривала со мной целую неделю – очень сильно обиделась на меня из-за этих слов.
В то время мы были знакомы всего пять-шесть месяцев. Позже она поняла, что слова эти конечно же шли не из глубины души и простила меня. Любили мы друг друга безумно: дали обет быть вместе до самой смерти. В ее семье не знали о нашей любви. И уезжая в то лето к себе на родной город в Ходжалы, она дала мне слово что расскажет обо всем своей матери. Однако… Она покинула меня, осталaсь верна своей клятве. А вот я этого сделать не смог… Я женился, работал, стал отцом… Дочку свою назвал ее именем. Она учится в пятом классе, и очень любит уроки истории… Прямо как Айтекин. Когда я смотрю на нее, я думаю о том, что произошло девятнадцать лет назад, и за все последующие годы. Перед глазами проходят несчастные, обездоленные люди. Вспоминаю наши бои в Карабахе. День и ночь – я всегда живу с этими мыслями. И мысли эти внушают мне надежду… Следами этих надежд я хочу обойти весь свет и найти мою Айтекин. И не только ее. Я хочу найти ее брата Кянана, сестру Гюльджахан, ее старую бабушку, приехавшую в то лето к ним из Нахичевани… Хочу найти, собрать, всех наших матерей, сестер, юных жен, чьи честь и достоинство были поруганы… Хочу бить в набат, созывая аксакалов, у которых отняли достойную старость, детей без детской радости в глазах, молодых ребят с жаждой мести в душе. И еще… я хочу прочесть то самое письмо… Ответное письмо мне, в котором Айтекин пeредала мне радостную весть. Она обещала мне написать как только расскажет своей матери о наших отношениях, о нашей любви. Кто знает, рассказала ли? А если рассказала, то успела ли написать мне письмо?!
* * *
Выступление преподавателя университета оборвалось. Он не смог закончить свою историю, но и то что он успел рассказать, расстрогало всех присутсвующих. До глубины души. Ректор показал знаком, что сотояние выступавшего ухудшилось. Два студента приблизившись к трибуне, помогли профессору спуститься, и кажется даже вывели его из зала.
После потери своей любимой, Рамиль муаллим оставил учебу и ушел добровольцем на фронт. Он принимал участие в самых тяжелых сражениях, изумляя всех своим бесстрашием. Не раз ему доводилось встречатся лицом к лицу со смертью. В 1993 году в боях за Агдам Рамиль муаллим получил тяжелое ранение в голову. Несмотря на длительное лечение, которое продолжалось около двух лет, время от времени у него возникали проблемы со здоровьем. Врачи неоднократно предупреждали его о тяжелых последствиях, к которым могло привести любое нервное напряжение. Но как правило, Рамиль эти советы игнорировал.
* * *
Сразу же после окончания мероприятии майор Гудратов поднялся и направился к запасному выходу. Быстро спустившись по лестнице, он вышел во двор университета. Народу вокруг явно стало больше. После полуторачасового мероприятия эти люди выглядели еще более беззаботными. Казалось, все они выполнили ежегодную обязанность, выступив на официальном мероприятии. Гудратов видел это, но был поглощен совсем другими мыслями. Он зажег сигарету, и незаметно, очень профессионально огляделся. Явно чувствовалось, что он ищет кого-то глазами. В этом взгляде причудливым образом переплелись интерес, удивление и даже странное чувство восхищения. Кто же этот человек, которого тайный агент секретного отдела хотел отыскать во дворе? Рамиль муаллим, который выступил на собрании и расстрогал всех? Или ректор, открывший мероприятие вступительным словом? Да нет, вряд ли… Ректор в эти минуты вышел через другую дверь здания университета, и сев в черную машину с государственным номером, уехал по своим делам.
Машина ректора проехала в двух шагах от Гудратова, но майор не придал этому особого значения. Значит, он и в самом деле думал именно о Рамиль муаллиме.
В глазах Гудратова читалась решительность. Это выражение в его глазах появлялось всякий раз, когда он начинал какую-либо операцию, или же раскрывал очередное дело. Но что же явилось причиной столь острого интереса майора к Рамиль муаллиму?
* * *
Подходя к машине, которую он остановил за зданием университета, Гудратов достал пульт. Открыв дверцу машины, он положил книгу в черной обложке на заднее сиденье, туда же бросил свое пальто, уверенно завел машину и выехал за ворота.
– Мне нужна подробная информация о преподавателе исторического факультета университета Рамиль муалиме, возраст 40-42 года. Он выступал сегодня на приеме, старший преподаватель. Информацию представьте до вечера.
