На подъездной аллее показался автомобиль Маши и Сергея.

Мужчина недоуменно выбрался из-за руля, и замер над трупом неизвестной, не обращая внимания на ледяной дождь.

39.

Иван подъезжал к своему дому уже за полночь. Мыслей не было. В его голове никак не укладывалось, как Наталья могла порезать себе вены? Пускай даже из-за художника? Неужели…

Мысли Вани оборвались, едва он въехал во двор. Подъездную аллею Семеновых заполонили «скорая», несколько машин милиции, у самого края стоял автомобиль уже знакомого Ивану следователя.

Семенов вне себя от предчувствия ужасного, выскочил из машины, даже не выключив зажигания, и кинулся к дому. Ему пригородили дорогу двое. Иван проследил за их взглядами, и увидел на асфальте тело, укрытое простыней.

— Кто? — хрипло спросил он.

— Личность еще не установлена, — сухо ответил один из охранников.

— Где моя жена?!

— Ваша супруга в доме, Иван Петрович.

Семенов оглянулся на подошедшего сзади следователя, и не дожидаясь его объяснений вбежал в дом.

Ольга сидела на своем бежевом диване в гостиной, укутанная в одеяло. Маша молча капала ей «корвалол». Сергей ей что-то успокаивающе бормотал.

— Что стряслось? Где все? Кто там, на аллее?

Ольга вздрогнула, и устремила на мужа уничтожающий взгляд.

— Не подходи! Это ты заставил ее убить меня! — истерично выдала она, и прижалась к рекламному агенту.

Сделав два шага, Иван замер на полпути.

— Кого?

— Здесь была твоя новая помощница, Анжела Роднина, — спокойно сказала Маша, — она напала на маму, убила охранника. Но сама случайно соскользнула с крыши.

— Итак, друзья мои, — в гостиной появился следователь, — я смотрю сегодня, на вас скверно влияют планеты…

Иван обратил на следователя злой взгляд.

— Прекратите этот цирк! Что вам нужно?

— Ну, для начала я бы хотел понять, почему все самые громкие дела сегодня связаны с фамилией Семеновых?

Иван достал сигарету, и закурил.

— По-вашему, неудачная попытка самоубийства, и нападение ревнивой женщины на мою жену — громкие дела? — кинул он, раскуривая сигарету.

— Так Наташа выживет? — вскинулась Ольга.

— Она в реанимации. Дело плохо. Потеряла много крови, но доктора, вовремя влили в неё какую-то дрянь… пока ее состояние стабильное.

Маша и Сергей переглянулись.

— Почему вы мне не позвонили? — воскликнула девушка, — Моя сестра едва не погибла, а вы…

— Я могу продолжить? — перебил следователь, — вы сегодня столько наворотили, что я боюсь, не разгребу и за год.

Семеновы обратили на следователя недоуменные взгляды.

— Что еще произошло? — теряя последние надежды, спросил Иван.

— Сегодня, в восемнадцать тридцать были задержаны — Семенов Максим Иванович, Семенова Ксения Ивановна, Титова Дарья Ивановна, а также ее супруг, Титов Антон Васильевич, и фотограф Лесной Андрей Алексеевич…

— За что?

— По подозрению в убийстве Наумова Кирилла Семеновича…

Семеновых передернуло, они как-то разом обмякли, все, кроме рекламщика. Тот лишь недоуменно уставился на следователя.

— Художника убили? — переспросил он.

— Да, ведется следствие. Далее. В восемнадцать двадцать черная «Феррари» зарегистрированная на имя Семеновой Елены Ивановны была уничтожена скорым поездом на переезде не далеко от вашего дома.

Внутри Ольги что-то оборвалось.

— Она погибла? — слабо спросила она.

— Нет, на удивление, — хмыкнул следователь, — правда ноги она лишилась. Дежурная высвободила потерпевшую из машины, и отправила в ближайшую больницу на попутке.

— В какую больницу? — встрепенулся Иван, стойко перенося удар за ударом судьбы.

— Пока мы найти ее не можем. Но дежурная довольно подробно описала автомобиль помощника…

Камера была маленькой и душной. Узкая лавочка едва умешала на себе пять человек, временных обитателей этой камеры в участке.

Ксюша сидела в стороне от всех. Ее руки были по-прежнему в крови, а лицо безмолвной маской.

Максим сидел напротив. Тоже весь в крови Наумова. Ему хотелось курить, но сигареты забрали. Его лицо по-прежнему устрашающе кривилось. Только сейчас Ксюша поняла, каким зверем был ее брат.

Притихшая тройка, чета Титовых и фотограф, молча думали о своем, всеми силами стараясь уложить все произошедшее в одну четкую картину.

Даша прильнула к Андрею, и муж ревниво вскинулся.

В пустом коридоре послышались шаги.

— Эй, вы, семейка маньяков, на выход! Кроме этого злющего футболиста. Ты останься до лучших времен. Тебя не велено выпускать.

Даша, Антон и Андрей поднялись, и двинулись к открывшейся двери камеры.

— А тебе, что? Особое приглашение нужно?! — обратился надсмотрщик к безжизненной Ксюше.

Даша быстро подбежала к сестре, и осторожно подняла ее. Мужчины помогли беременной женщине. И вскоре безвольное тело юной художницы вынесли из камеры.

Максим остался один. Один на один со своими грехами. Один на один со своими кошмарами.

Часть 9. Сосед.

40.

Лена тяжело открыла веки. В комнате было светло. Место было не знакомым. Все здесь было чужим. Только из-за окна слышался знакомый шум дождя в лесу. Капли бьются о листья, ветер треплет ветви…

Боль.

Боль пришла вслед за ощущением чужого окружения. Боль была везде. Лена не чувствовала ничего, кроме боли. Боль и не возможность двинуться, пошевелиться, что-то сказать. Ей казалось, что язык превратился в безжизненный кусок мяса у нее во рту. Она хотела позвать на помощь, но не могла.

Лена не понимала времени, не знала, сколько пролежала так, с приоткрытыми веками превозмогая боль, и пытаясь понять, вспомнить, что она делает здесь. Почему все болит.

Скрипнула дверь.

Лена взглянула на неожиданного гостя.

В комнату вошел не знакомый человек. Довольно высокий, с проглядывающей сединой. Верно, сверстник ее отца. Одет был хорошо, даже дорого, судя по качеству ткани рубашке.

Лена смогла рассмотреть, когда мужчина устанавливал поднос с едой на тумбочке, рядом с кроватью.

— Доброе утро, моя прекрасная роза, — произнес он, и отодвинул темную прядь с лица Елены.

Женщина хотела сказать, что ее зовут Лена, что у неё все болит, что ей плохо…

Но губы и язык были не движимы.

— Тебе, наверное, очень больно, — сказал мужчина, и довольно проворно достал из прикроватной тумбочки шприц и какую-то ампулу.

Перетянув правую, бесчувственную руку жгутом, он вколол Елене лекарство. Женщина ничего не ощутила. Она внимательно вглядывалась в лицо незнакомца, стараясь вспомнить его, возможно, ей удастся подать ему знак. Может он, просто не знает кто она, и поэтому привез ее домой.

Медленно боль утихала. Мужчина с блаженным видом наблюдал за ней.

— Ну что? Тебе лучше? Может, поешь?

Лене есть не хотелось, да она и не могла.

Мужчина застелил ее грудь полиэтиленом, и взял с подноса невысокую пиалу, от которой исходил аппетитный аромат.

— Тебе нравится у меня? — спросил он, протягивая Лене первую ложку супа.

Женщина не двинулась, рта не открыла, и суп растекся по ее лицу.

Жидкость, наверняка была горячей, потому что из пиалы исходил пар, но Лена не почувствовала ожога.

Мужчина выругался, отставил суп в сторону, и подсунул под голову Елены еще несколько подушек, так, чтобы ее голова оказалась приподнятой над телом. И тут Семенова увидела свое тело. Оно было накрыто опавшей простыней, которая пропиталась ее кровью. Одной ноги не было, руки, что были уложены поверх простыни, синеватые, и вывернутые под неестественным углом.

Лена посмотрела на своего благодетеля, стараясь понять, зачем он привез ее сюда? Почему не везет в больницу, ведь тело… ее руки правда похожи цветом на молодую сливу?

— Не пугайся. Ногу я перевязал, антибиотики колю. Ручки сегодня вправлю. Какая тебе разница, ты ведь все равно ничего не чувствуешь…