Выходило всё просто: вброд перейти речку Вошку, дальше несколько километров по лесной дороге, до пересечения с просекой под высоковольтную линию. И, пройдя вверх по ней, в месте, где просека близко подходит к очередной петле реки Вошки, на берегу в кустах и расположен дот.
Надо ли говорить, что все деревенские мальчишки загорелись желанием найти этот дот и своими глазами посмотреть на скелеты фашистов-смертников.
Константин потом удивлялся: нескольким из ребят было уже по четырнадцать лет, и неужели никому из них не пришло и в голову – зачем устраивать дот в лесу, в удалении от дорог. Возможно, они и не знали, что в Каменке немцы находились только семь – десять дней, затем были выбиты конниками генерала Белова. Должны же были они задуматься, как в такой глуши могли немцы зимой возвести, по рассказам Витьки, бетонированный дот, и главное зачем?
Впрочем, может кто и не верил в пьяную болтовню Витьки, но всех захватил дух приключений, а романтика «похода за скелетами» перевешивала все трезвые мысли.
Поход должен был проходить на велосипедах, благо, почти в каждой деревенской семье, он был, как вещь не только полезная, но зачастую и необходимая.
Очень хотел учувствовать в походе и Генка Штопаный, но у него случилась неприятность, которая могла сломать ему все планы – ему в этот день навязали смотреть за Костиком.
Евгения Петровна привела к ним Костика, и попросила Генку и его старшую сестру Ларису, присмотреть за мальчиком, пока взрослые будут на собрании по поводу прокладки новой улицы.
Тут же вмешалась их мать – Любочка, она принесла два трёхлитровых бидона, и велела Генке взять Костика и идти с ним в лес собирать малину.
Отправлять дочку в лес, Любочка побоялась. В свои пятнадцать лет, Лариса имела уже вполне сформировавшиеся формы, и, из опасения – мало ли идиотов «озабоченных» по лесу бродят, мать на сбор малины её не отправила, да та, в общем-то, и не рвалась.
Когда взрослые ушли, Генка начал канючить у Ларисы, чтобы та посидела с Костиком, но у Лариски на день имелись свои планы и братика она просто послала. Лариса, намного превосходила Генку в силе, имела непростой, взрывной характер, из-за чего Генка часто был бит сестрёнкой.
К Костику Лариска относилась «очень хорошо», но только в присутствии взрослых, или своих подруг, а стоило остаться без свидетелей, грубо отталкивала Костю, случись он у неё на пути, или просто, без всякой причины, очень больно с вывертом щипала.
Поняв, что шансов уговорить стерву-сестрёнку у него нет, Генка придумал взять Костика с собой и выкинуть по дороге у леса, чтобы тот набрал малину, а на обратном пути его забрать.
Когда на точку общего сбора Генка приехал на велосипеде, с сидящим на багажнике Костиком, все на него набросились: «Зачем малолетку с собой притащил?».
Только один из пацанов Генку поддержал: «Правильно сделал! Мы младшего Штопанного первым в блиндаж запустим. Он нам с разминированием поможет».
Генка объяснил, что сбросит Костика у малинника. Все успокоились, но прежде, чем поехать, старший из ребят, обращаясь к Костику, сказал: «Не вздумай сам один в деревню вернуться, дождись нас, а то всех спалишь».
Костик в ответ молча кивну головой.
Ребята пересекли шоссе, затем проехали по старой плотине, а дальше, подымая пыль, по грунтовой дороге, где с одной стороны шёл заросший лесом овраг, а с другой колосилось пшеничное поле. Когда от деревни удалились километра на три, Генка остановился и передал Костику сумку с двумя бидонами. Сумку Любочка дала на случай, если они найдут грибы.
– Туда не ходи, там говорят место плохое, – сказал Генка, проявляя родственную заботу, указав рукой на виднеющуюся в удалении небольшую дубраву, где в центре выделялся своими размерами огромный разлапистый дуб.
– И не вздумай без меня один домой вернуться – убью, – ещё раз напомнил, но уже сам Генка, и, сев на велосипед, бросился догонять ребят.
Костик остался один. Оставив на приметном месте, у сухой берёзы, сумку с одним бидоном, он направился к малиннику.
Собирать малину было тяжело: жарко, сильно досаждала крапива и слепни. Затем нашёл первый белый гриб. Собирать грибы Костик любил, и, сбегав за сумкой, с увлечением отдался любимому занятию. Белые кончились, как отрезало. Костя огляделся, и увидел, что и не заметил, как подошёл к полянке с несколькими небольшими молодыми дубками по краям и огромным дубом-великаном в центре.
Генка ему говорил, – сюда не ходить, место плохое, но слова Генки – известного труса, уже тогда не представляли для него особого веса, поэтому Костик решил на этой полянке отдохнуть в теньке от дуба, и перекусить.
Повзрослев, он попытается узнать, отчего это место считалось «нехорошим». Первое, что всегда вспоминали местные: здесь часто у пастухов пропадала скотина. Рядом находилась поросшая лесом череда оврагов, связанных между собой проходами, и коровы, спустившись в одно из ответвлений, могли легко затеряться в этой сети из оврагов. Часто коров потом находили, но некоторые пропадали бесследно, потому пастухи и избегали этой поляны и ближайших к ней мест.
Другая странность: многие деревенские запасали на зиму жёлуди для свиней, но удивительный факт: ни на большом дубе, ни на окружающих поляну дубках никогда желудей не было.
Ещё он получит интересную информацию от шахтёров. Разведочное бурение показало, что в этом месте пласт угля сильно истончается, и добывать невыгодно. Решили просто через это место пройти два штрека – транспортный и вентиляционный, а дальше, где пласт восстанавливается, нарезать лавы для добычи. Но прокладывая штрек проходчики налетели на сильный плывун – смесь воды с песком, потеряли проходческий комбайн и отступили, благодаря чему, часть леса, примыкающая к этой поляне, совсем не пострадала от подвалки.
В тот день, быстро съев положенные ему на перекус два яйца и кусок хлеба с луком, он попытался запить всё это водой. Но вода была противно тёплой, и отдавала какой-то кислятиной из-за винной бутылки с пробкой, в которую была налита.
По прошлым походам за малиной Костя знал, что в овраге проходит ручей. Около этой полянки ручей в овраге мог уже быть мутным – далеко от выхода родника, а ещё порядком и от дороги, идущей по краю поля. Костя боялся, – спустившись здесь в овраг, не услышит возвращающихся ребят, поэтому он пошёл к месту, где его высадил Генка, и где, точно знал, из земли выбивается ключ с чистейшей водой, да и от дороги недалеко – по любому услышит.
Подхватив оставленный у сухой берёзы пустой бидон, спустился к родничку. Сначала, набрав воду в ладошки, ополоснул лицо, и сразу ощутил, какая же вокруг стоит жара, а ещё, что кожа на лбу уже немного саднит, обожженная солнечными лучами.
Напившись и налив в бидон воды, поднялся наверх. За те несколько минут, что пробыл в овраге, небо резко поменялось. Со стороны Георгиевска наползала огромная чёрная туча. Костя замер в растерянности. По-хорошему, надо было возвращаться в деревню. Дорогу он знал, да и чего там было знать. Неспешным шагом до дома бабушки идти минут сорок, а если бегом и того быстрее, но тогда родственники узнают, что Генка оставил его одного в лесу, и Генку обязательно выпорют.
Нет, Костя не имел ничего против, если родители Генки лишний раз пройдутся по заднице своего сына ремнём. Он однажды наблюдал эту процедуру, и нельзя сказать, что она вызвала какие-то отрицательные эмоции. Понятно, отрицательных эмоций не было у него, у Костика, но не у Генки.
В тот раз, вечно голодный Генка, предложил Костику пробраться в кладовую, где, в сорокалитровых флягах под молоко, стояла и подходила брага. В том году был хороший урожай смородины, и родители Генки часть урождая решили пустить на изготовление смородинной наливки.
Генка гвоздём легко вскрыл навесной замок на двери кладовой, кружкой зачерпнул из фляги браги и сразу предложил Костику попробовать. Генке надо было «повязать» Костика, как сообщника преступления, чтобы тот молчал. Костя, из уважения, сделал пару небольших глотков, сладковатой и сильно отдающей дрожжами жидкости, вернул почти полную кружку и вышел из кладовой.
