«Папочкой» она звала мужа Олега.

Понятно, заодно использует меня, как «прикрытие». Обычное дело для Леры.

Я взглянула в окно. У подъезда стоял черный «Мерседес» Володи Весенина.

– Значит, нынче, криминал побеждает? – иронично заметила я. Лера рассмеялась: «С переменным успехом! Но Валерочку я тоже, люблю! Он такой сладенький!».

С этими словами Терновская бабочкой выпорхнула за дверь. Помятая сторублевка одиноко лежала на краешке столика.

Когда к моей бабушке обращались за помощью в излечении разных болезней, она никогда не спрашивала плату за свою помощь.

– Помогло, ну и слава богу! – говорила она.

Но считалось, что любая работа чего-то стоит. С деньгами у деревенских было туго, потому я не помню, чтобы ей платили деньгами. Чаще ей приносили разные сувениры, вышитые салфетки, постельное белье ручной работы, вязаные коврики, словом, вещи деревенского быта в благодарность за излечение.

От этих даров бабушка не отказывалась.

– Кто, что может, то и приносит. Откажусь, человек будет считать себя обязанным мне! А зачем? Подарок снимает эту привязку! – поясняла мне бабушка. Позже, в книгах по народному целительству, я нашла объяснение этому явлению.

Если ты приходишь с просьбой к целителю, то он должен затратить на твое исцеление некую толику своей энергетики. Образно говоря, забрать эту энергию у себя и употребить ее на лечение.

Если, ничего не дать целителю взамен, то образуется энергетическая зависимость излеченного от целителя. Целитель может забрать свою энергию назад, если захочет. Это будет означать, что все лечение станет безрезультативным и болезнь вернется. Подарок или денежная компенсация за лечение являются своеобразным откупом от зависимости и закрепляют успех лечения.

Так что мать Леры, Глафира Никитична верно заметила дочери, упрекнув ее в скупости, когда дело касается здоровья ребенка.

Из страха, что Данилка может снова заболеть, Лера оторвала от сердца эти 100 рублей, что для нее, без сомнения, было очень драматично.

Что тут скажешь? Можно только заключить, что Лера – хорошая мать. Ради своего ребенка, она готова даже расстаться с дорогими ее сердцу денежными знаками.

Переехав в другой дом, я сохранила дружбу с моей прежней соседкой Тоней Кормухиной.

Мы редко встречались из-за моей занятости и сменной работы Тони. Она работала оператором на ГЭС по скользящему графику. Мои выходные редко совпадали с выходными Тони. Поэтому чаще мы общались по телефону.

Я помнила, что 18 августа – день рождения Тони. Ей исполнилось 40 лет.

Позвонила ей с утра.

– Ты что же, не придешь? Я подменилась специально, чтобы справить юбилей! Обижусь, если ты проигнорируешь меня! – заявила Тоня.

Честно говоря, мне хотелось отдохнуть и провести время дома. Всю неделю не проверяла домашние задания Антона, даже не было возможности спокойно поговорить с ним о делах в школе.

Вся неделя ушла на пробежку по кабинетам и этажам, надо было согласовать проект реконструкции крыльца аптеки. Снова этот адов круг: пожарная инспекция, санэпидстанция, отдел строительства. Сдала проект на экспертизу в архитектурно-строительную комиссию. Осталось пробежать по соседям и собрать их письменные согласия на строительство аптеки, в их подъезде. Эту работу начну с понедельника.

– Хорошо. Заеду на часик! – ответила я Тоне.

Тоня открыла мне дверь. Я почувствовала сногсшибательный аромат жареной курицы. И вспомнила, что не ела с самого утра.

Стол у Тони Кормухиной всегда отличался изобилием. Противень с румяной картошкой, жареная курица, салат из свежих помидоров с укропом. Тонечка – прекрасная хозяйка. Она усадила меня за стол и крикнула: «Мальчики! Мы вас ждем!» из комнаты вышел Сергей Винник, старый друг Тони, а следом, за ним…Михаил Каледин.

– Знакомься, это друг детства Сергея, Михаил! – представила нас Тоня.

Я чуть не потеряла сознание. Миша улыбнулся мне и мы стали ужинать.

Вилка в моей руке подрагивала, кусочки курицы пролетали мимо рта. Я волновалась, как школьница перед экзаменом.

«Полина, успокойся! Просто, совпадение! » – одергивала я себя. Тоня меня о чем-то расспрашивала, я отвечала невпопад.

– Прости, так устала бегать по этим инстанциям! – выкрутилась я, увидев, что Тоня пристально смотрит на меня и Михаила.

Но моя приятельница обладала природной интуицией, недаром она рождена под знаком Рака. Как правило, Ракини очень интуитивны.

– Все! Хватит есть! Танцуем! – скомандовала именниница и мы перешли в комнату, уютно освещенную настольным светильником.

Зазвучали «Сувениры» в исполнении Демиса Руссоса. Томная, сладкая мелодия в сочетании с дивным голосом певца.

Каледин подошел ко мне и положил руки на талию. Трепет охватил меня, как огонь охватывает сухую бересту. Я набралась смелости и взглянула в эти незабудковые глаза.

– Ты знал, что я приеду к Тоне? – спросила я дрогнувшим голосом. Господи, как я волнуюсь!

– Не просто знал, а настоял, чтобы Тоня пригласила тебя обязательно. В аптеке мне сказали, что ты уволилась. Почему? – Миша был так близко, что я уловила этот сладостный знакомый аромат зеленых листьев.

– Попала под сокращение! – ответила я, не отводя взгляд.

Мы танцевали и разговаривали о простых обыденных вещах, но мне казалось, что наши глаза ведут свой романтический разговор, независимо от нас.

– Может, все же, выпьем за мое здоровье? – раздался откуда-то сбоку голос Тони. Я вздрогнула, словно спрыгнула с большой высоты.

Оказалось, что музыка давно замолчала, а мы стоим посреди комнаты, сцепив свои взгляды и руки. «Боже мой! Это наркотик, а не мужчина! Если он позовет меня, к себе, то я, наверное, пойду! Я пойду, гори все синим пламенем! » – эта греховная и сладостная мысль прошила меня, как пулеметная очередь.

Но меня никто никуда не позвал. За столом Тоня рассказывала о своем недавнем путешествии в Крым. Сергей шутил и рассказывал анекдоты. Миша улыбался, молчал и поглощал угощение. Он почти не пил вино. Я с трудом справлялась с опаляющим меня жаром. Ладони вспотели, в голове царил хаос.

Я ждала. Куда делась моя обычная веселость и говорливость, которой я славилась в компаниях? Тоня лукаво посматривала в мою сторону. Она пошла в комнату, чтобы найти другую кассету. Зазвучала песня «Почему же ты замужем», когда раздался звонок в двери.

– Миша, едем! 105-я! – услышала я голос Маликова Андрея, помощника и друга Михаила.

– Извини! – сказал мне Миша, который снова пригласил меня на медленный танец.

Его руки уже коснулись моей талии, отчего мое тело вспыхнуло и как горящая спичка склонилось к нему. Он вдруг исчез в мгновение ока.

Это было понятно. 105 – я статья означала, что в городе произошло убийство.

Но мое сознание никак не могло включиться. Я растерянно стояла посреди комнаты. Там, где Миша оставил меня.

Тоня жила на первом этаже. В окно я увидела, как Миша садится в патрульную машину. Он, почувствовав мой взгляд, на секунду обернулся и увидел меня в окне.

Наши глаза еще на мгновение встретились.

Со мной что-то произошло. Как будто мне на миг показали, а потом отняли сияющую вдали мечту. Задрожали и подкосились ноги.

Я села в кресло и слезы хлынули из моих глаз.

– Ты что, глупая? Просто, он сегодня на дежурстве! Приехал на часик… теперь, понимаю, что только из-за тебя! Вот, значит, как… А я думала, что ты влюблена в своего Павлика и никого вокруг не видишь! Но почему ты плачешь? Миша, он никуда не денется! В следующий раз, увидитесь! – Тоня села со мной рядом и вытерла платком мои мокрые щеки. Теперь она знала мою тайну.

Вернувшись домой от Тони, я легла спать. Но поток разных мыслей и впечатлений окружил меня. Почему я расплакалась как несовершеннолетняя девица? Что со мной произошло в этот вечер? Куда девалась моя рассудительность? Какие чувства испытываю я к Мише Каледину?