Максим иногда пропадал на неделю, на две.

Он говорил мне, что едет в Иркутск по делам строительства частного дома. Я не задавала лишних вопросов, мне его личные дела были не интересны.

Но звонил он ежедневно, справлялся насчет выручки. Вероятно, он вел свои записи, чтобы контролировать меня.

Собственно, его присутствие в аптеке не стало обязательным.

По документам Максим занимал должность директора по развитию аптечной сети. Поскольку, до аптечной сети нам было далеко, то, в реальности, Максим освободил себя от обязанностей каждый день приходить на работу.

Вскоре, он приходил тогда, когда считал нужным.

Он никогда не предупреждал, что приедет. Открывалась дверь, Максим просто входил со стороны служебного входа, как входят люди к себе домой.

Я смотрела на его выражение лица и понимала, в каком он настроении. Чувствовала его и старалась не обсуждать болезненные темы в то время, когда Максим раздражен.

Берегла мирную обстановку внутри моего маленького важного мира, каким стала для меня аптека.

Я выбрала момент, когда Максим пришел в аптеку вечером.

Я записывала в журнал данные о выручке. Максим улыбался и шутил. Мы обсудили текущие дела.

Потом я сказала: «Макс, я тебя так редко вижу. Давай выпьем с тобой кофе. Я спрошу тебя кое – о чем?»

Когда я стала говорить о том, что надо обсудить, на какой размер зарплаты я могу рассчитывать, выполняя работу заведующей аптекой, первопрестольника и приемщика товара, Максим нахмурился.

Он не был готов к такому разговору и тема ему не нравилась. Но зато я подготовилась и решила высказать свою точку зрения до конца.

– Если мы будем платить тебе зарплату, мы перестанем развивать ассортимент! Я правильно выражаюсь? Мы затормозим развитие, зарплату станет платить нечем. Порочный круг! – Максим просверлил меня своими пронзительными глазами.

– Макс, у меня нет другого источника доходов, кроме этой работы, нет и накоплений. Все, что у меня было, я вложила в товар, тебе это известно! Я должна понимать, за какие деньги я работаю от зари до зари, вот уже целый год! Конечно, я не стремлюсь опустошить нашу кассу, но буду выбирать зарплату, по мере возможности. Зато в документах, она будет учитываться! – стояла я на своем.

– А если я не согласен с твоими требованиями? – спросил Максим и посмотрел на меня в упор.

– Что ж, тогда я буду вынуждена подрабатывать в другой аптеке, чтобы кормить себя и сына! – ответила я и тоже взглянула в глаза Максима.

– Я подумаю! – резко сказал он и быстро уехал.

«Может, я и рабочая лошадка, но могу и взбрыкнуть копытом!» – подумала, глядя ему вслед.

На следующий день Максим приехал с утра. Посетителей почти не было. Мы снова вернулись к вчерашнему разговору.

– Хорошо. Я согласен с тем, что бухгалтер будет начислять тебе зарплату. Но полностью ты ее не заберешь. Пока! Отражай сумму задолженности по зарплате в документах. Но, брать из кассы до конца года будешь по сто – двести рублей в день, на питание пока хватит, а дальше посмотрим! Сначала надо погасить долги! Я взял в долг у Архипа десять тысяч долларов! Их надо вернуть в первую очередь! – сказал Максим.

– Давай зафиксируем эту сумму письменно? Распишем ее в нашей терадке, куда заносим свои расходы по предприятию? По мере отдачи, я буду вести учет задолженности! – я вопросительно посмотрела на своего партнера.

Мы условились заносить все наши расходы в специальную внутреннюю тетрадь, про которую знали только мы вдвоем.

Он на минуту заколебался, потом согласно кивнул: «Давай запишем!»

Я занесла цифры, попросила Максима расписаться под ними: «Это не потому что, я не доверяю тебе. Это, чтобы мы ничего не забыли!».

– Ты меня поняла? Сначала, отдаем долги! – Максим был недоволен, что я потребовала его подпись. Он не любил нигде расписываться. Но я настояла на подписи.

– Ты – директор предприятия, ты везде расписывайся! – часто говорил он.

Напомнил о долге, словно сомневался в том, что я его поняла.

Странно, раньше мы хорошо понимали друг друга. Зачем этот акцент?

Я ответила: «Да. Поняла! Сначала, долг!».

Из торгового зала раздался голос посетителя, я побежала за прилавок.

Мне стало легче в моральном смысле. Я осознавала, что предстоит много работать, чтобы отдать долги Архипу. Меня одолевали сомнения, был ли этот долг на самом деле.

Ведь Максим утверждал, что его денег достаточно, чтобы открыть пару таких аптек. В какой-то момент он стал говорить о недостатке средств. О долгах.

Как я могу узнать, не лукавит ли Максим? Никак.

Он не посвящал меня в свои дела. Я знала, что он строит дом возле Иркутска, куда идут немалые средства. Что недавно приобрел новую машину.

– Если я вкладываю в какой-то проект свои деньги, я должен отбить их! – часто повторял Максим.

Но тот факт, что цифры были озвучены, уже был прорывом в моем бесконечном марафоне без конца и без края.

В субботу и воскресенье, по нашему режиму аптека работала в сокращенном режиме, с десяти утра до пяти вечера. В эти дни мы работали с Ольгой по одному.

Я – в субботу, она – в воскресенье.

Но в эту пятницу Ольга попросила: «Полина, поставь меня на все выходные!»

Я удивленно взглянула на нее: «Хочешь, чтобы меня посадили за наглую эксплуатацию человеческого труда?»

Оля вздохнула и рассказала, что недавно развелась с мужем. Вернее, Федор Простов, ее муж подал на развод.

– Вообще-то, он давно хотел развестись со мной. Но дети были маленькие и я старалась уговорить его не делать этого. Ломала свою гордость и уговаривала, умоляла. Одним словом, унижалась… Теперь, Жанна и Леня подросли и я устала уговаривать Федю. В последнее время он сильно изменился. Стал закрываться в своей комнате и писать. Пишет письма президенту страны, президенту Америки, Франции, Англии. Однажды, сказал, что следующим президентом станет он. Одним словом, я переживаю, здоров ли он, психически. Но он отказывается идти к психиатру! Обстановка дома стала невыносимой. Жанна с Леней уехали учиться, а я осталась наедине с Федором. Живем в разводе, но в одной квартире. Встречаемся на кухне, тогда он начинает говорить ужасные оскорбительные слова в мой адрес. В прошлые выходные мы поскандалили. Уж лучше я буду здесь на работе, пока Федор не ляжет спать. Он засыпает всегда в девять вечера. Ты не против, если я после смены побуду здесь часов до девяти? – Ольга посмотрела на меня вопросительно.

– Оля, ты даже не представляешь, как я – за! – ответила я, предвкушая свободные выходные. Этой роскоши у меня не было много месяцев.

В субботу, когда я от души выспалась, занялась уборкой квартиры. Постирала постельное белье. Сварила Антону мясной борщ, пожарила картошки с луком. Сбегала на рынок, купила малосольную селедку.

В процессе готовки успела поговорить с сыном о его школьных делах. Включила кассету с песнями Высоцкого и стоя у кухонного стола, напевала: «Здесь вам не равнины, здесь климат иной, идет лавина, одна за одной…».

Мне хотелось максимально отдать все силы моей семье, моему дому, которых я обделяла своим вниманием.

Пребывание в доме приносило наслаждение, придавало сил. Я очень люблю свой дом. Была бы возможность, я не выходила бы из него. Работа спорилась в руках.

К вечеру я завалилась на диван, уставшая и довольная чистым пространством вокруг. Антон закрылся в своей комнате с друзьями. Оттуда доносилась бодрая музыка.

Поскольку я часто отсутствовала дома, друзья Антона собирались у нас. Аркаша, Витя, Никита и Кирилл. Одноклассники Антона и соседи по подъезду.

Их родители не приветствовали сбор мальчиков на своих квартирах. Громкая музыка, громкие разговоры, смех подростков раздражали родителей.

Мама Аркаши беспокоилась, не поцарапали бы мальчики ее дорогой гарнитур, словно речь шла о диких животных.