Иногда под повязкой в некоторых местах возникал зуд, и приходилось велосипедной спицей чесать в том месте.
Когда повязку снимали, то было очень больно, особенно для мужчин, у которых на ногах были волосы. Происходила своего рода «депиляция» волос. Приходилось даже осторожно подрезать некоторые прилипшие к пасте волосы ножницами или лезвием бритвы.
Люди приезжали в отделение ЦЖП донецкой горбольницы № 28 со всех уголков Советского Союза. Хорошо помню мужчин из Курска, Ростова-на-Дону, Волгограда… Помню также толстую столетнюю бабушку с огромной трофической язвой на ноге. Её привезли и завели в отделение внучка и внук, сами уже, по моим тогдашним понятиям, старички. Ион Моисеевич тогда ещё пошутил: «Вот видите, с вашими болезнями люди могут жить и до 100 лет!».
Что ещё вспомнил о той злополучной эпидемии 1972 года. Говорили, что все отделения больницы перепрофилировали временно под гриппозных больных. Такого карантина и такого размаха лечения я ни разу в жизни больше не видел вплоть до 2020 года, до пандемии COVID-19.
Мы тогда договорились со знакомой медсестрой из отделения ЦЖП переночевать у неё дома, а утром она дома же наложила цинк-желатиновые повязки. Потом как-то узнали, что отделение И.М. Чижина закрыли окончательно. К тому времени мои родители сами научились делать мне повязки и несколько лет еще мне их накладывали.
Глава 9. Студенческие годы: прогрессирование болезни, рецидивы рожистого воспаления. Аутогемотерапия
Как я уже писал, моим мечтам стать врачом не суждено было сбыться, ибо с моей болезнью в медицинские вузы не принимали. Я попытался поступить на физико-математический факультет Бердянского педагогического института, однако, именно в тот год его закрыли. Поэтому поступил в Мелитопольский институт механизации сельского хозяйства, где уже учился мой брат.
Быт мой во время учебы в институте (а это продолжалось пять лет) почти ничем не отличался от быта других студентов. Я жил в общежитии и непродолжительное время на квартирах. Простая железная панцирная койка в общежитии, обязательно по-военному стандартно заправленная в дневное время. Единственное, чем отличался мой отдых и сон – то, что я на это время подлаживал под ноги валик из одеяла для возвышенного положения ног. Почти все эти пять лет носил германские (ГДР) компрессионные чулки или гольфы («Диамант» и «Турмалин»). Отеки у меня были только ниже колен, и такой компрессионный трикотаж великолепно сдерживал эти отеки в минимально допустимых пределах.
От занятий физкультурой я добился полного освобождения, ни разу за пять лет на физкультуре не был. Даже в институтском спортзале был всего несколько раз, и то, как зритель или болельщик. Один раз, правда, участвовал там в соревнованиях, но это были соревнования по шахматам (у меня был второй разряд шахматиста).
Для освобождения от физкультуры чаще всего было достаточно справки врача-терапевта институтского медпункта, но временами деканат и кафедра физвоспитания почему-то ужесточали требования. Мне пытались навязать занятия в так называемых специальных и подготовительных группах, которые, как я знал, были простой формальностью, напрасной тратой времени (переодеться в спортивную форму и сидеть на скамейке, смотреть, чем занимаются другие). Я предпочитал это время проводить с пользой для себя. Добывал медицинские справки любой ценой. Бывало, что врачебно-консультационная комиссия выдавала мне справку на месяц, на два…
Необходимо отметить, что совсем без физкультуры я не обходился. Покупал себе брошюры по физкультуре и гимнастике, искал книги в библиотеках. Например, приобрел книгу «Лечебная физкультура в хирургии», где в частности были рекомендации для слоновости, варикозного расширения вен и других болезней ног. Разрабатывал для себя комплексы утренней и общей гимнастики, в которых упражнения выполнялись частично стоя, частично лёжа на полу, на коврике. Пытался самостоятельно заниматься некоторыми рекомендуемыми при лимфедеме видами спорта (велоспорт и плавание). Одно время пытался бегать по утрам в парк – тогда пошло повальное увлечение «бегом трусцой» благодаря нескольким мировым бестселлерам, переведенным на русский язык, таким, как «Бег ради жизни» Г. Гилмора. Подробнее о моих занятиях физкультурой и спортом можно будет прочитать в разделе 6. Частные вопросы жизни с лимфедемой.
Серьезные проблемы со здоровьем у меня начались на третьем курсе. Необходимо отметить, что после пребывания в Бердянской горбольнице еще в шестом классе, у меня никаких воспалений, приступов, похожих на рожистое воспаление или другое воспаление лимфососудов или лимфоузлов, совсем не было. А на третьем курсе института началось… Это было похоже на рецидивирующие приступы рожи. Сейчас уже не помню, когда и при каких обстоятельствах был первый приступ, но был он, как и все последующие в тот год, очень тяжелым. Сильнейшая боль типа судороги, спазма, покраснение конечности. Боль была такая, что я даже не мог стать на ногу и пройти несколько шагов. Надо было прыгать на одной ноге. Температура резко поднималась до 39,5 – 40 градусов. Через несколько часов судорожная боль прекращалась и температура нормализовывалась. Но воспаление кожи (красное пятно) и боль при прикосновении к этой красноте продолжались в течение нескольких дней. Хоть лечился я в домашних условиях, хоть проходил курс интенсивной терапии в больницах, хоть и не лечил вовсе – через неделю-две наступал новый приступ. Вроде бы никаких причин для этого приступа не было: кожа у меня тогда на ногах была идеально чистая, белая, без никаких ран, царапин, трещин. Можно, конечно, было считать причиной рецидива неудачное приседание, например, или передавливание лимфоузла, но это, скорее всего, было уже, когда узел был увеличен.
Абсолютно разделяю мнение московского лимфолога И.Г. Макарова и его коллег, что не рожа является причиной лимфедемы, а скорее наоборот.
Помню, приехал домой в село перед последним экзаменом – и опять начался рецидив, попал в больницу, нашу сельскую, участковую. В те времена основным лечением были инъекции пенициллина. Пролежал в больнице три дня – надо было ехать сдавать экзамен. Поехал. По приезде снова приступ. На экзамене был с температурой, еле сдал. Когда отвечал возле цветных плакатов с машинами, они плыли у меня перед глазами.
После летних экзаменов у нас начинались летние практики, после каждого курса обычно две. В тот год были полевая и заводская. Полевая практика заключалась в работе на зерноуборочном комбайне, помощником комбайнера. Я получил направление в один из совхозов около Запорожья. Поехал в Запорожье, остановился у родственников, чтобы наутро ехать в совхоз. А утром почувствовал себя снова плохо. Я такое состояние называл «призрак рожи», когда еще температуры и других симптомов нет, но чувствуется, что вот-вот начнется… К тому же в то утро у меня почему-то было носовое кровотечение. У меня вообще-то носовые кровотечения были в детстве, а также в начале учебы в институте (тогда мне отоларинголог в поликлинике чем-то прижег в носу, и больше кровотечений не было). А в Запорожье почему-то снова начала капать кровь из носа. Кровотечение я быстро остановил, меня ранее научили, как это делать. Но что делать с ногами? Куда в таком состоянии работать на комбайне в жару, иногда круглосуточно, – так тогда работали на уборочной? Решил ехать обратно в Мелитополь, просить, чтобы перевели в родное село, в свой колхоз.
Доехал до Мелитополя, вышел из автобуса, прошел несколько сот метров, сел на лавочку в скверике. Почувствовал, что дальше идти не могу. Попросил одного парня, чтобы тот позвонил из телефона-автомата, вызвал «Скорую»… Повезла меня эта «Скорая» почему-то не в стационар, а в поликлинику. Фельдшер, маленькая, хрупкая девушка сказала, что я, несмотря на невыносимую боль в ноге, должен дойти до кабинета хирурга. Сказала идти, опираясь на её плечо, она будет меня поддерживать, выдержит мой вес. А у меня, как я уже говорил, адская боль в ноге, такая, что ступить невозможно. Пришлось, преодолевая мучения, шагать, не сильно всё-таки опираясь на девушку. Короче, попал я к хирургу, дал он мне направление в стационар, в хирургическое отделение. Обратно до машины пришлось шагать таким же образом, теряя сознание от боли. Но самое интересное было потом. В приемном отделении меня заставили обмыться под горячим душем, одеться в больничную пижаму. Меня привели в большую больничную палату, где лежало человек 20, положили на чистую постель, дали под мышку градусник… и забыли. Я толи заснул, толи потерял сознание…
