– Не надо, – быстро ответил Делаж и, поймав на себе удивленный взгляд Мэлори, улыбнулся:

– Я пробуду здесь недолго и не хочу начинать работу с новым клиентом, отягощая его просьбами личного характера.

– Как вам будет угодно, – пожал плечами Кери.

Мэлори взяла мужчин под руки и затараторила:

– Рассказывай, что происходит в Нью-Йорке, Джеймс. Мне кажется, что я не была там уже лет десять.

– С чего начинать?

– С Герды, конечно.

– Она покрасила волосы в красный цвет. – Делаж скорчил выразительную гримасу. – Носит зеленые контактные линзы и напоминает нечто среднее между панком и рокером.

Мэлори рассмеялась.

– Кроме того, она учится бренчать на гитаре, – добавил Джеймс. – Слышала бы ты эту «музыку»!

Джеймс не умолкал всю дорогу до Марасефа, во время ужина и на обратном пути. Он, казалось, полностью преодолел свое первоначальное замешательство, был очарователен с Мэлори и вежлив с Кери.

Возле вагончика адвокат пылко простился с Мэлори, обещав позвонить в течение ближайших дней. Затем почтительно кивнул Кери и направился к стоявшей поодаль синей машине, которую взял напрокат.

Кери, слегка наморщив лоб, смотрел ему вслед.

– По описаниям Сэбина я представлял его другим.

– Каким именно?

– Даже не знаю. Наверное, постарше и… основательнее, что ли. Может быть, похожим на Грегори Пека в «Убить пересмешника». – Он скривился. – Ему явно не понравилось, что я находился в твоем вагончике.

– Они с Гердой защищают меня, как наседки. – Мэлори отперла дверь трейлера. – Жаль, что она не смогла приехать с ним.

– Да, обидно, что «Седихан ойл» не сделала ему такого подарка. – Он по-отечески прикоснулся губами ко лбу женщины. – Спокойной ночи, Мэлори. Выспись хорошенько.

– Непременно, – улыбнулась она, полуобернувшись. – Особенно теперь, на новом диване.

Мэлори почувствовала присутствие Сэбина сразу же, как только он появился на съемочной площадке. Он устроился на стуле в дальнем углу кафе и с неподдельным интересом наблюдал за процессом съемок. Закончив свою сцену, Мэлори подошла к нему. Сэбин встал, – Ты окончательно освободилась? – спросил он. Женщина кивнула:

– Мы закончили снимать в кафе, но боюсь, что придется переснимать отдельные эпизоды. Я освобожусь окончательно через несколько дней. Почти все сцены с моим участием уже отсняты.

Сэбин внимательно вглядывался в ее лицо.

– Ты в порядке? Кери говорит, что Хендел тебя вконец загонял.

– Работая с Хенделом, нельзя рассчитывать на спокойную жизнь, но адской гонкой я бы это тоже не назвала. – Она помолчала, глядя на него. – А как ты?

Непроницаемое лицо Сэбина осветилось одной из его нечастых улыбок.

– Сгораю от нетерпения. – Его взгляд пробежал по фигуре Мэлори. – Я говорил тебе, что мне нравится это платье? Оно откровенно сексуальное и в то же время романтичное. Как ты сама. – Он оглядел съемочную площадку, которая быстро пустела. – Побудь здесь, пока я схожу за корзинкой для пикника.

– Но мне нужно переодеться.

– Не переодевайся. Сделай мне приятное, ладно? – Он прикоснулся к ее щеке кончиками пальцев, и Мэлори ощутила в своем теле знакомый ответный трепет. – Я все обдумал, и мне хочется, чтобы все было замечательно.

Мэлори подняла глаза на лицо Сэбина, и у нее перехватило дыхание. Господи, как же ей его не хватало! Только сейчас она ощутила, насколько пусты и безжизненны были дни, проведенные без него.

– Хорошо, – ответила она.

На лице Сэбина заиграла улыбка.

– Вот и прекрасно. Садись за стол и отдыхай. Я сейчас вернусь.

Одарив мужчину нежным взглядом, она повернулась и направилась обратно, а затем устроилась за столиком, накрытым вышитой скатертью с восточным орнаментом. Мэлори убеждала себя в том, что должна подавить внутри себя постоянно растущее эмоциональное возбуждение, иначе, когда она останется одна, ей будет слишком тяжело. Она попыталась сконцентрировать внимание на том, что ее окружало: развешанных по стенам кафе фотографиях военных летчиков времен Второй мировой войны, лениво вращающихся под потолком лопастях вентилятора, огромных прожекторах, заливавших кафе ослепительным светом.

Но это не помогало. Кровь по-прежнему бурлила в ее жилах, возбуждение билось в груди подобно птице, стремящейся вырваться из клетки.

К тому времени, когда Сэбин вернулся, неся в руках большущую корзину для пикника, съемочная площадка опустела окончательно. Задержавшись у двери, он запер ее на защелку и спросил Мэлори:

– Есть хочешь?

– Нет.

– И я тоже. – Он приблизился к женщине. – В таком случае оставим еду на потом. – Поставив корзину на стол, он порылся внутри нее и извлек оттуда портативный магнитофон. – Немного музыки… – Сэбин нажал на кнопку, и из динамика полились звуки песни «Давай потанцуем». – Давай потанцуем, Мэлори?

Женщина заливисто рассмеялась:

– Король и я. Извините, ваше величество, но я не станцую польку на таких каблуках.

– Знаю. – Он включил быструю перемотку. – Я просто хотел повеселить тебя. А вот это на самом деле для нас. – Он снова нажал кнопку воспроизведения, и над съемочной площадкой полился голос Мэлори, поющий «Я увижу тебя». – Я велел Кери прийти на съемки с магнитофоном и записать, как ты поешь. Иди ко мне, Мэлори, – сказал он, протягивая ей руку.

Мэлори встала и скользнула в его объятия, двигаясь в такт музыке. Она чувствовала себя на седьмом небе, уютно прижавшись к его большому сильному телу. И все же спокойствия она не испытывала. Слишком горячим был взаимный зов двух тел, слишком много времени прошло с ее последней ночи в Кандрахане. Ей хотелось быть еще ближе к нему. Она крепче прижалась к Сэбину и почувствовала ответное движение его тела.

– Еще рано, – низким голосом проговорил он. – Я, черт побери, пытаюсь быть романтичным.

Мэлори подняла глаза. Его лицо покраснело, губы набухли от чувственности.

– Зачем?

– Потому что ты этого заслуживаешь. Потому что мне хочется, чтобы ты смотрела на меня так же, как на того артиста, что был твоим партнером в последней сцене.

– То была игра.

– А мне нужно по-настоящему, – категоричным тоном заявил он. – Мне нужно все без остатка. Мэлори не удержалась от смеха:

– И ты полагаешь, что сможешь получить это с помощью подобных романтичных декораций?

– А разве нет? – нахмурился Сэбин.

– Нет, – покачала она головой. – Скажи мне, ради Бога, какая женщина выберет жалкого лорда Фаунтлероя, если может заполучить шейха!

– А я полагал, что большинство женщин в наши дни предпочитают рафинированный подход. – Он замер на середине танцевальной площадки. – Ты хочешь сказать, что я больше нравлюсь тебе таким, какой я есть?

Губ Мэлори коснулась улыбка.

– Острые углы, – проговорила она, – тоже могут… возбуждать.

Он тоже улыбнулся и привлек Мэлори ближе к себе.

– Слава Всевышнему! В таком случае могу тебе сказать, что твой голос, когда ты поешь, напоминает мне тот день, когда я увидел первую запись с тех видеокассет.

Вспомнив эротические видеозаписи с ее участием, Мэлори помрачнела:

– Правда? Сэбин кивнул.

– Твой голос словно окутывает меня, влечет к себе. – Его руки легли на ягодицы Мэлори, и он снова стал двигаться в танце. – Он ласкает меня.

Мэлори ощутила покалывание между бедрами. Его руки были тяжелыми и горячими, а каждое танцевальное движение ощущалось, как эротическая ласка.

– А Хенделу не очень понравилось, как я пою.

– Любой мужчина скажет ему, что он не прав. – Руки Сэбина гладили ее по спине, одновременно расстегивая пуговицы на платье. – Я вообще могу похоронить этот фильм, как поступил Говард Хьюз со «Вне закона».

– Ты этого не сделаешь, – прошептала она. Ее груди напряглись под тонкой тканью платья, и она чувствовала, как в ответ на ласки его рук начинают твердеть ее соски. – Не сделаешь, правда ведь?

– Конечно, не сделаю. – Он потянул платье вниз, и плечи женщины обнажились. – Хотя бы из-за того, что, сделав это, я потеряю тебя. Ты попросту поправишь шляпку, повернешься и уйдешь. Так же, как со временем сделаешь ты, грустно подумала Мэлори. Но не сейчас. Не сегодня. Эта мысль заставила ее испытать лихорадочное возбуждение. Она отступила от Сэбина, стянула платье на талию, а затем и вовсе избавилась от него, оставив лежать скомканной грудой на полу.