Алле пришлось покориться, хотя, платье ей совершенно не нравилось. Оно слишком мало подчёркивало её шикарную фигуру, и казалось невероятно скучным. Потом Алла решила расчесать волосы и распустить их по плечам. Она совершенно не имела ничего против кудрей, но рука сама потянулась к фену и начала укладывать их. Ну а после и вовсе началось удивительное: руки сами уложили волосы в низкий узел, а в шкатулке нашлись элегантные заколки, украсившие причёску. Дальше настал черёд украшений, потом макияжа, и вскоре Алла не узнала себя в зеркале.

«Теперь ты им понравишься», − услышала она голос в голове и уже не удивляясь, сказала в пустоту «спасибо».

− Ты стала красивая, − сказала Екатерина Семёновна, выдёргивая Стаса из его мыслей.

Утверждение звучало так, словно Алла только вернулась из дальнего путешествия. Стас кашлянул.

− Ох, − спохватилась Екатерина Семёновна. – Что же я лежу?! Нужно напоить вас чаем. Вы, наверно, проголодались.

− Тётя Катрин, я всё сделаю, − погладив руку старушки, Алла вышла из гостиной.

Екатерина Семёновна взглянула на Стаса.

− Как думаешь, она разберётся на кухне?

− Не сомневаюсь. Валидол она нашла быстро.

Екатерина Семёновна села и сложила руки на груди.

− Очень странно, она совершенно не похожа внешне – гораздо красивее – но такая же воспитанная и элегантная.

Видели бы вы её пару дней назад, подумал Стас, вспоминая первый день их знакомства.

− Ну вот и чай, − в гостиную вплыла Алла, держа в руках серебряный поднос с фарфоровым чайником и чашками. Сейчас принесу тортик.

Стас смотрел ей вслед. В этой квартире Алла даже двигалась не так порывисто, как обычно.

− Ну надо же! − всплеснула руками Екатерина Семёновна. – Она ведь нашла свой любимый сервиз на самой верхней полке.

Стас бросил взгляд на стол. Белые фигурные чашки с позолотой. На блюдечках позолоченные ложечки.

− Больше не сомневаетесь, что это душа Аллы?

− Нисколько. Только вот думаю, как Владимира подготовить. У него сердце больное.

− Скрыть уже не получится. Алла сама его найдёт. Вы не представляете, какой у неё характер. Хотя, − Стас усмехнулся, − уж вы-то, конечно, представляете.

− Зато в ней столько жизни. Володенька воспрянет. А как вы думаете, она переедет сюда?

− Думаю, да. Ей сейчас достался чужой муж, которого она презирает. Да и к этому дому, она, как на работу ездила каждый день. Только вот, − Стас вздохнул и замолчал, подумав про Алису.

− Что вот? – встрепенулась Екатерина Семёновна, подаваясь вперёд.

− Пока она в той квартире, есть связь с моей Алисой. А если Алла уедет…

− Да уж, история, − старушка вздохнула и улыбнулась, глядя на появившуюся в дверях Аллу с тортом. – Но Вы же понимаете: она нужна здесь.

− Если речь обо мне, то я могу остаться хоть сегодня. Правда, Стасик? Хотя, нет, − Алла уселась на стул. – Я не могу оставить Лису. Да? – Стас кивнул. – Но я могу приезжать каждый день, пока мы не найдём возможность, как всё это решить. Не грустите, тётя Катрин. Давайте тортик кушать. Честное слово, простите меня, но я не могла выдержать и съела кусочек на кухне. Совсем малюсенький.

− Она всегда была такая! – сказала Екатерина Семёновна. – Как только в доме появлялся Наполеон, к столу он целым не попадал.

− Тётя Катрин, вы меня смущаете, − рассмеялась Алла, ловко раскладывая торт по блюдцам. – Стасик, а ты знаешь историю этого прекрасного тортика? Например, что во Франции и Италии его называют «Тысяча слоёв или тысяча листов»?

− Нет, помотал головой Стас. – Могу предположить, что назвали его, наверно, в честь Наполеона? – улыбнулся Стас.

− Ты очень догадлив, − Алла скорчила уморительную мордашку.

− И если торт назвали в честь Наполеона, значит, он был приготовлен во Франции.

− И снова двойка, − захлопала в ладоши Алла. − Торт приготовили в России. В честь ста лет победы над Наполеоном. Торт выпекли в форме треугольника, который напоминал шляпу Бонапарта и посыпан крошкой, символизирующей снег, которого испугались теплолюбивые французы.

На некоторое время девушка умолкла, смакуя каждый кусочек.

Екатерина Семёновна не сделала ни глоточка чая, Стас, напротив, выпил целую чашку, а торт показался ему слишком жирным. Алла потянулась за вторым куском.

− Торт изумительный, − Алла проглотила ещё кусочек. Посмотрела на старушку. – Тётя Катрин, вы рассказали отцу?

Екатерина Семёновна покачала головой.

− Решила сначала сама с тобой познакомиться. Надо его подготовить.

− Зачем?! Это же радостное событие. Можно, я с вами пойду. Вдруг он меня узнает?

− Давай в другой раз, деточка. – Екатерина Семёновна кашлянула и сделала глоточек чаю. – Не всё так просто. Владимир Валентинович физик. Я попробовала вчера завести разговор о душе, он поднял меня на смех. Сказал, что есть только эта жизнь – единственная.

− Тогда зачем он хранил мою комнату, если не думал, что я вернусь?

− Это просто память о том времени, когда у него была дочь, которая не подумала о нём, уходя из жизни. Ты хотя бы представляешь, что пережили твои родители?

Лицо Аллы помрачнело. Девушка бросила ложку на блюдце, и Стасу показалось, что, если старушка продолжит её воспитывать, та бросит в неё вазочкой. Но девушка опустила голову, водя пальцем по розам на скатерти.

Молчание было таким долгим, что Стас боялся пошевелиться. Боялся, что Алла встанет и уйдёт. Алла порывисто отодвинула стул и подошла к окну. Стас рванулся за ней.

− Не подходи! А то прыгну! – она выставила вперёд руку с чёрными коготками и посмотрела на Екатерину Семёновну. – У вас была хорошая жизнь, вы не стали хромоножкой, и муж любил вас. Вы понятия не имеете об том, что чувствовала я, глядя на обычных девчонок. Как мне хотелось танцевать на выпускном, а не сидеть в углу. Как мне хотелось ходить на свидания на каблуках. Да что вы можете понимать?! Здоровые, любимые. Обласканные судьбой. – Алла прижалась лбом к окну, и Стас, улучив момент, оказался рядом, схватив её за руку.

− Прыгнешь ты, прыгну и я! – сказал он. – Давай! Мне нечего терять. Будет легче встретиться с Алисой.

Алла повернула к нему голову. Долгое время они стояли, глаза в глаза и рука в руке. Потом девушка засмеялась и потянула Стаса от окна.

− Ты сумасшедший. Такой же сумасшедший, как и я.

− Прости меня, я не должна была так говорить, − донёсся слабый голос Екатерины Семёновны. По её щекам текли слёзы. – Я действительно не испытала этого в жизни и у меня нет никаких прав осуждать тебя. Кстати, твой отец этого никогда не делал. Он осуждал себя, что не смог тебя поддержать.

− Тётя Катрин! – бросив руку Стаса, Алла одним прыжком оказалась на коленях у стула старушки. – Простите меня. Сама не знаю, что на меня нашло. Я не собиралась прыгать. Хотела вспомнить. А оно как накатило.

Екатерина Семёновна гладила Аллу по голове, говоря какие– то ласковые слова. Алла уткнулась ей в колени, а потом вдруг подняла лицо к ней. Волосы растрепались. По щекам текли слёзы.

− Моё горе было так огромно, что я ни разу не вспомнила об отце. Эта любовь выпила мозг, разъела душу. Нельзя так любить мужчину, − внезапно Алла поднялась с колен. Заправила пряди за уши. – Только сейчас я осознала свою вину перед ним. Я ведь была его любимой доченькой. Стас! Нам лучше уйти. Умерла, так умерла.

Екатерина Семёновна уронила голову на руки.

− Ты не можешь уйти, − сказал Стас Алле, вцепившейся в его руку. – Какая бы ты ни была, ты нужна им. Ты попросишь прощения у отца, и я уверен, что….

− Отец не узнает меня. Он помнит ту девочку, которая где-то похоронена. Пусть так всё и останется.

Екатерина Семёновна решительно встала, придерживаясь за стол.

− Как там сказал, Стас: прыгнешь ты, прыгну и я. Моя жизнь прожита и ещё несколько лет ничего не добавят. Если ты уйдёшь, я не отвечаю за себя. Я слишком привыкла к мысли, что ты вернулась, и наша жизнь обретёт смысл.

− Нет, тётя Катрин. Вы этого не сделаете, − Алла подошла к ней и обняла, но старушка сняла её руки и решительно взглянула на неё. – Я сделаю это раньше, чем вы спуститесь на лифте. Если ты уйдёшь навсегда.