Русскому сердцу памятны также иные песни на стихи Гребёнки. До сих пор удивительно популярна у разных исполнителей «Помню, я ещё молодушкой была», повсеместно считающаяся народной песней, хотя автор музыки известен – А. Ларме. У автора стихотворение называлось «Песня» («Молода ещё я девица была…», 1841).

Можно припомнить тут и песню «Поехал далёко казак на чужбину», имеющую в оригинале название «Казак на чужбине (Украинская мелодия)». Известны четыре варианта текста (есть также и фольклорные обработки времён Гражданской войны), и все они – на русском языке. Проникновенные русские слова вложил автор в уста казака-малоросса (приводим в авторской редакции 1838 г.):

Сын мелкого помещика, в будущем автор лирических стихотворений, басен, рассказов, повестей и очерков, недолго послужил в 8-м резервном Малороссийском казачьем полку, – быстро, через полгода, в чине эскадронного обер-офицера ушёл в отставку, чтобы пристально заняться литературным сочинительством.

Хорошо бы нам помнить, сколь популярной малороссийская тематика была в то время в общерусской, даже столичной среде. Не в последнюю очередь – благодаря литературному вкусу А. Пушкина, а также произведениям целого ряда деятелей русской культуры – в романсовом, оперном искусстве, также и в изобразительном. Факты биографии свидетельствуют, что в 1833 г. Гребёнка даже аттестовал Петербург как «колонию образованных малороссиян». Он писал другу: «Все присутственные места, все академии, все университеты наводнены земляками».

И именно в столице империи Гребёнка стал общаться с писателями Пушкиным, Крыловым, Далем, Тургеневым, Ершовым, Одоевским, Кукольником, был близок с семейством вице-президента академии художеств графа Ф. П. Толстого.

Гребёнка всячески содействовал выкупу земляка Т. Шевченко из крепости и выходу в свет его «Кобзаря» в 1840 г. Известно, что Шевченко в знак благодарности не только написал портрет товарища, но и посвятил ему стихотворение «Перебендя» («…Отакий-то Перебендя, / Старий та химерний! / Заспіває, засміється, / А на сльози зверне…») Однако впоследствии их отношения ухудшились.

Между прочим, в 1841 г. Е. Гребёнка издал в Петербурге альманах «Ластівка» («Ласточка») с участием Т. Г. Шевченко, харьковчанина Г. Ф. Квитки-Основьяненко, выходца из Мирогорода живописца Л. И. Боровиковского и других малороссийских деятелей культуры.

Сам Гребёнка, писавший на двух родных языках, начало публикаций симптоматично (хоть и дерзновенно) отметил переводом первой главы поэмы Пушкина «Полтава» на украинский язык. Обратим внимание, что эта, малороссийская (!), публикация состоялась в журнале «Московский телеграф» (1831). Первый выход Гребёнки на русском языке, напротив, случился в «Украинском альманахе» (Харьков, 1831) – это стихотворение «Рогдаев пир», в котором автор повествует о походе киевского князя Олега. Симптоматично заканчивает автор и поэму «Богдан» (1843): «Хмельницкий, гетман, избавитель народа, Торжественно в Киев спешит…».

А первыми прозаическими пробами его на русском языке стали рассказы «Малороссийское предание» и «Сто сорок пять» – в альманахе «Осенний вечер на 1835 год». О романе Гребёнки «Чайковский» (1843) хорошо отозвался критик В. Белинский, некоторые исследователи считают, что это вообще лучшее произведение Гребёнки.

Энциклопедии указывают, что в 1847–1848 гг. Е. Гребёнка приступил к изданию восьмитомника своих сочинений: четыре тома вышли в 1847 г., ещё четыре – в следующем. Смерть писателя прекратила это издание, в которое вошло 17 повестей и рассказов и один роман. ПСС Гребёнки были изданы лишь в 1862 г. (в 1903 г. – переизданы). Все со чинения Гребёнки на украинском языке были опубликованы в 1878 г.

Скончался литератор, «преподаватель российской словесности в двух отделениях II кадетского корпуса Горного института колежский советник» от туберкулёза – 15 декабря 1848 г., в столице Российской Империи Санкт-Петербурге; однако похоронен на родине, в селе Марьяновка – около хутора Убежище, который, по одной из версий, мог быть местом рождения Е. Гребёнки.

Так распорядилась судьба: супруга литератора Мария Васильевна прожила после кончины мужа 46 лет.

Железнодорожная станция Петровка, находящаяся неподалёку от мест рождения и упокоения писателя и переименованная к 100-летию писателя в 1912 г. в Гребёнку, и сегодня сохраняет свое название.

«Но не грустен я, не печален я, / Утешительна мне судьба моя…»

В год столетия Второй русской смуты, когда впору эпиграфически повторять слова Анны Ахматовой «…взбесившийся Октябрь, как листья жёлтые, сметал чужие жизни…», уместно вспомнить замечательных людей России, ставших и участниками, и жертвами страшных событий.

К таким людям, несомненно, относится офицер, стихотворец, прозаик, переводчик и драматург князь Фёдор Николаевич Касаткин-Ростовский, вполне известный русский литератор первой четверти XX века, однако впоследствии ушедший – со своими сочинениями и эмигрантской судьбой – под спуд общественной памяти.

Неизменно жёлчный и безпощадный в рецензионных суждениях поэт и критик Владислав Ходасевич, в своём отклике в советском издании «Книга и революция» (1921, № 27) на сборник стихотворений Ф. Касаткина-Ростовского «Голгофа России», вышедший в 1919 г. в Ростове-на-Дону, который тогда был центром Добровольческого движения, высказывает резкое суждение, что для ненависти, горя и любви автор не нашёл настоящих слов. Несмотря на «беспросветно золотопогонную идеологию» автора, Ходасевич тщетно пытается найти в нём «хорошего стихотворца», отмечая, что, как и в прежних сборниках, «его ритмика скудна, эпитеты затрёпаны… образы избиты».

По прошествии века, отчасти соглашаясь с суждениями нашего литературного авторитета, настаиваю на том, что произведения стихотворца «Эфкаэр» («Ф. К. Р.») сегодня важны русскому читателю как пронзительное личностное свидетельство, лирический и эпический дневник русского православного человека, причастного к трагическим событиям русской истории, говорившего, как выясняется, не только от себя лично, но и от имени миллионов: «Мы – те, что сражались за Русь на войне, Мы крест свой несём, как носили погоны».

Сегодня времена таковы, что у нас есть возможность и необходимость впечатлиться сочинениями князя Ф. Касаткина-Ростовского, с удивлением, радостью, но и скорбным чувством констатируя и сегодня проницательное высказывание В. Шуфа, сделанное в 1900-м:

Для посильного восстановления полноты таковой связи вспомним этого неравнодушного человека.

Справочники сообщают, что князь Фёдор Николаевич Касаткин-Ростовский родился 1(13) ноября 1875 г. в Санкт-Петербурге, однако некоторые специалисты склоняются ко мнению, что будущий воин и поэт мог родиться в слободе Чернянка Новооскольского уезда Курской губернии (ныне Чернянка является райцентром Белгородской области). Следует всё же помнить: отец его в тот год ещё находился на службе и жил в столице, лишь потом вышел в отставку, и семья переехала в Чернянку, где было куплено имение. В нём и прошло детство поэта. Имение Касаткиных-Ростовских в Чернянке было разгромлено во время крупных крестьянских волнений в ноябре 1905 г., посевы бахчи – уничтожены восставшими в июле 1906-го, а в 1911 г. сожжена усадьба, которая располагалась на улице Садовой, «на Острове»; сейчас на бывшей территории («Красный Остров») имения находится здание детского сада (с 1965 по 2008 гг. – начальная школа, с небольшим фруктовым садом).