Верзила поморщился и отпрыгнул назад.

– Тьфу ты! Мерзость какая. И вонь! – пожаловался он приятелю. – Я к нему больше не подойду!

– Замараться боишься? – язвил преступник поменьше. – Оставь его, он все равно уже не улизнет. Сначала разберемся со стариком, а потом и этого окучим.

Не успел амбал вернуться к своему сообщнику, как в след ему полетели колкие угрозы:

– Это ты бьешь, как баба, – хватая ртом воздух выкряхтел заступник. – Вы, парни, нарвались на серьезную взбучку!

Преступники были по-настоящему ошарашены, когда увидели, как опираясь на руки, хрупкий на вид незнакомец в темной тунике медленно встал и заковылял в их сторону, точно покойник, следующий приказу Черного Слова. Он скверно и грязно бранился и в словах его таились не только угрозы, но и какое-то странное, гнетущее наваждение, словно преддверие надвигающейся опасности. Будто бы за ними крылась некая страшная, пугающая сила, от которой даже у громилы засосало под ложечкой.

– Это что ещё за чудик такой? – поежился громила. – Мне с концами прибить его что ли?

– Давай-ка лучше я, – остановил того сообщник и в руках его сверкнул изгибающийся кинжал.

Разбойник уже хотел было нанести свой любимый, отточенный годами, мимолетный, короткий удар в живот незнакомца, когда заметил, как его льняные штаны вспыхнули, точно вымоченная в квортере (алхимическое горючее вещество) щепка. Преступник мигом обронил клинок и стал колотить себя ладонями по причиндалам и заднице, в попытках поскорее затушить эти самые сокровенные, по его же мнению, для жизни места. Но огонь и не думал униматься, награждая грабителя колючими ожогами.

Амбал же совсем растерялся, ни капли не понимая происходящего. Из всех немногочисленных решений, посетивших тогда его голову, он принял одно, к слову, достаточно верное. Здоровяк вцепился в шею зловещего незнакомца обеими ручищами, как тисками, и повалил того на землю, намереваясь побыстрее придушить. И у него почти удалось. Заступник панически замахал руками и совершенно случайно, лишь на мгновенье, дотронулся до шеи верзилы в ответ. Железная хватка ослабла, глаза грабителя налились кровью, а шея его захрустела, сдавливаемая оплетающей её неестественно крепкой ледяной петлей.

Он потерял сознание, но был ещё жив, когда, опомнившись, незнакомец подполз к этой корчащейся от удушья громадине и новым прикосновением к чародейному льду растопил его. Защитник нервными, трясущимися руками проверил, бьется ли сердца разбойника, и удостоверившись, что тот не успел откинуть копыт, с облегчением выдохнул, повалившись от усталости рядом.

Первый преступник сущим чудом сумел избавиться от горящих штанов, но возвращаться в драку больше не желал. Он счел своего приятеля мертвым и теперь стремительно удирал, истерически перебегая между домами, лишь изредка поблескивая голой задницей под бледным ночным светом.

С упоением наблюдал за героическим сражением старый торговец всё это время и наслаждался торжеством справедливости. Он был несказанно благодарен неизвестному герою, спасшему его жизнь, и замыслил щедро и достойно вознаградить его, как только тот придет в себя.

Редки слезы радости катились по щекам купца и он, поднявшись на ноги, поспешил к своему спасителю, дабы помочь тому прийти в чувства и убраться скорее подальше от проклятого места побоища.

Магия далеко не так проста и легка в понимании, как это может показаться. Хаотичная и своенравная, капризная и взрывоопасная, словно избалованная придворная леди. Неизведанная, сложная материя, способная вычеркнуть из мира любого, кто осмелится развеять её тайны. Она не любит тех, кто пытается контролировать её, а ещё сильнее тех, у кого получается ей управлять.

Многие волшебники проводят годы практик в надежде научиться зажигать хотя бы свечи без помощи привычных для этого людям приспособлений, но… увы, иногда и этого постичь не удается. Посему, современные преуспевающие маги – народ угрюмый, часто высокомерный, а порой и откровенно отвратительный. Они держатся подальше от презираемых ими людей, лишь прикрывая алчные желания заполучить как можно больше могущества, своими сладкими, лживыми трелями о службе во благо общества.

Виконт Кант. “Волшебное зеркало”. 406 год.

Голова кружилась, а тело ломило, когда Леонард с трудом разлепил глаза этим утром. Он нашел себя в мягкой, ухоженной постели, с чистыми простынями и непривычно удобной, пышной периной. Против него сидел незнакомый старичок; высокий и статный, одетый в вечернее мужское платье. Глаза неизвестного дедули искрились заботой, отеческой нежностью и какой-то совершенно неясной для Лео благодарностью.

Молодой маг хотел было рассеять свои смятения о происходящем надлежащими расспросами, но все что сейчас смог – захрипеть, словно зверь, раненный в горло стрелой.

Он учтиво кивнул, принимая из рук старика бронзовый бокал, полный прохладной воды, и в один миг осушил его.

– Здравствуйте, – это было лучшее из того, что пришло Леонарду в голову.

– Здравствуй, юный волшебник, – тепло поприветствовал старик в ответ. – Полагаю, ты совсем ничего не помнишь со вчера?

– Смутно. Помню трактир, много людей, драку… – Лео напряг голову и когда образы прошедшей ночи стали принимать более явственные очертания, беспокойно оживился. – Я что колдовал?!

– Было дело, – старик гордо расправил спину. – И, нужно сказать, тем самым спас мне жизнь!

– Ну, вот и приплыли… теперь придется до конца дней сидеть с дурачками, – принялся кусать ногти Леонард. – Один день и тот еле помню…

– Прошу прощения, но я не до конца понимаю, о чем вы, – сдвинул брови старик. – Вы, юноша, проявили небывалую доблесть вчера, хоть и вели себя слегка вызывающе.

– Меня… меня изгнали, и я больше не имею права на сложное колдовство! – тараторил Лео в попытках усмирить поток грызущих, назойливых мыслей. – Это конец! Теперь отправят в Дом Скорби, если кто-то узнает.

– Я понял вас. Ни одна живая душа не услышит от меня о ваших заклинаниях, даю слово! – положил руку на грудь незнакомый старичок. – Кстати, меня зовут Фредерик. И я довольно известный во многих кругах и, осмелюсь даже заявить, уважаемый странствующий торговец.

– А те двое? Я ведь хорошенько потрепал их! – одержимо вертел головой Лео. – Мне нельзя! Нельзя наносить хоть какой-либо вред простым людям!

– Да кто же в здравом уме сможет назвать эту погань людьми? – возмутился Фредерик. – Грабители, отребье, вандалы, забери их пустота! Они же пытались убить меня!

– Вы не понимаете, да? – умоляюще посмотрел Леонард на собеседника. – Если в волшебном сообществе узнают, что я творил магию стихий, ещё и в первый же день изгнания, меня упекут до конца жизни!..

– Не понимаю я только одного: как именно в волшебном сообществе узнают об этом? – подмигнул торговец. – Вы полагаете, что те двое пойдут жаловаться на вас в Трибунал? Не смешите меня, юноша! Им тут же хорошенько помнут ребра. Где это видано, чтоб ворье, не то, что смерды – ворье – доносило на знатных граждан?! – Фредерик хохотнул. – Очевидно, вы ещё не совсем успели ознакомиться с нравами и порядками, которые царят здесь, в реальном мире, за стенами вашей академии.

– Очевидно, – неоднозначно ответил Леонард и потер виски. – Но я далеко не из знатных. Обычный студент академии. Точнее, бывший студент…

– Поспешу вас обрадовать, но так уж заведено, что любой, кто склонен к колдовству, к смердам и челяди уже никак относиться не может, – добродушно улыбался старик. – Лед и пламя! Вы призвали их в одиночку без сложных обрядов и длительных подготовок. Я встречал многих волшебников и некоторые из них могли потратить на подобные заклинания не один час, но вы…

– Да, да… за это взашей меня и погнали, – поморщился молодой колдун. – В академии я славился тем, что отвратительно контролирую процессы творения заклятий. Зато иногда, магия сама вырывается из меня и наносит ущерб окружающим.