– Игоря нет, – коротко ответил он.

– А где мне его найти?

Роме стало не по себе, он не желал и не собирался ничего объяснять незнакомому человеку, но хамить тоже не хотелось.

– Зачем он вам?

– Я его друг.

Рома повернул голову и вопросительно посмотрел на Миху, стоящего на выходе из гостиной. Тот недоуменно пожал плечами, но не тронулся с места. Повернув ручку замка, Роман приоткрыл дверь. На лестничной площадке стоял крепкий рослый парень в полевом камуфляже и высоких армейских берцах. В подъезде горела одна тусклая лампочка, и сколько он ни всматривался в обветренное, с тяжёлой челюстью лицо незнакомца, в голове ничего не всплыло, ни одного знакомого образа.

– Здравствуй, Рома. Я Гена…

Он не успел договорить, а Роман едва успел отскочить к стенке и благоразумно прижаться к ней, когда мимо пронеслись сто двадцать килограммов живой массы его друга. Тот босиком выскочил на площадку лестницы, обхватил военного за талию и приподнял его.

– Ге-е-еша, друг! – заорал Миха.

Рома прикинул, что этот вопль может перепугать насмерть всех старушек в подъезде, поэтому он схватил Миху за пояс штанов и попытался затащить в квартиру, но даже пошатнуть эту тушу ему не удалось.

– Миха, блин! – зашипел Рома. – Ночь на дворе, ты чё орешь?

– Рома! Это же Геша! Генка Симонов, помнишь? – не унимался Миша.

Рома протиснулся мимо них на площадку, подцепил за ручку огромный чемодан, стоящий позади военного, и покатил его прямо на друзей. Тем не оставалось ничего, кроме как ввалиться в прихожую. Рома уже хотел закрыть за собой дверь, но притормозил, заметив на площадке между этажами женскую фигуру в чёрном пуховике, вязанной шапке и тёмных солнцезащитных очках. Возможно, он и не заострил бы на ней своё внимание, но тёмные очки… Ночью, в такой дождь – более чем странный аксессуар.

– Стой, Рома, подожди, – очнулся Гена. – Я не один. Даша, поднимайся, – позвал он девушку.

Она повернула лицо на его голос, взяла стоящую у ног небольшую спортивную сумку и осторожно начала подниматься по ступеням. Рома оставил чемодан, сбежал вниз, принял сумку из её рук и помог добраться до двери квартиры.

– Спасибо, – нежным голосом поблагодарила девушка.

– Спасибо, – эхом повторил Гена. – Только она, как бы, и сама могла. Ну да ладно.

– Чего стоим? Раздеваемся, проходим, – радушно зарокотал Миша.

Гена стянул военный бушлат, нацепил его на крюк вешалки, скинул берцы и прошёл вслед за Михой в гостиную. Рома остался в прихожей, помог девушке снять пуховик, нарыл тапочки в глубине шкафа, поставил перед ней и отступил на шаг, любопытно рассматривая. Высокий рост, точёная фигурка в узких джинсах и тонком чёрном свитере, аппетитно обтягивающем высокую девичью грудь, русые волнистые волосы собраны в тугой хвост на затылке, по-детски слегка припухшие губы, аккуратный прямой носик. Её правильное, юное лицо можно было бы счесть безумно красивым, но вот очки… Грубоватой оправой и очень тёмными стёклами они напоминали очки для слепых, а может таковыми и являлись, и портили всё впечатление. Роме захотелось убрать их и увидеть глаза девушки. Он машинально поднял руку и качнул ладонью на уровне её глаз. Она мило, но с оттенком грусти, улыбнулась и мелодично, слегка растягивая слова, произнесла:

– Не бойтесь, я не слепая. Мне нельзя яркий свет, поэтому очки. Извините.

Её голос прозвучал для него так, словно, произнося слова, она играла на каком-то неизвестном инструменте. Роман смутился, отдёрнул руку и почувствовал себя полным идиотом.

– Я – Рома, – представился он, желая продолжить разговор, чтобы слышать этот голос.

– Даша.

– А вы с Геной…

– Мы брат и сестра.

– Хорошо, проходи. И прошу, перестань выкать и извиняться. У нас так не принято.

– Поняла, не буду.

Он проводил её и усадил в кресло, где до этого сидел сам. Ребята уже перекинулись новостями и, судя по тому, что Гена сидел с настороженно-огорчённым видом, Миха успел сообщить ему о смерти Игоря,

– Мои соболезнования. Не знал. Не общались после четырнадцатого года, – глухим голосом произнёс Гена, когда Роман появился в гостиной.

– Спасибо.

Рома стоял в дверях и, по правде, не понимал, о чём говорить с гостями. Он с трудом вспомнил Гену, вспомнил его папу, с которым был знаком его отец, припомнил, что их семья давным-давно уехала куда-то к родственникам. А оказалось, Игорь не терял с Геной связь. После четырнадцатого года, четырнадцатого…

– Вы что, с Украины? – наконец дошло до Ромы.

– Ну ты даёшь… – удивлённо развёл руками Миша. – Конечно. Они же в двухтысячном в Донецк перебрались. Там их отцу большой дом в наследство достался, и работа нашлась. Дашка мелкая была, она нас не помнит, а ты-то Генку – должен.

– Гену смутно помню, и отца его. Он, кажется, в «Метрострое» работал, заходил к нам. Но мне восемь было. Я бы и тебя, Миха, не помнил, если бы ты практически не жил у нас.

Миша пропустил мимо ушей его шутку, повернулся к Гене, хлопнул его по плечу и спросил с грубоватой прямотой, на которую способен был только он:

– Ну, и чего вас сюда занесло? Надоело в Хохляндии?

– И это тоже, – Гена вздохнул и после небольшой паузы продолжил: – У Даши проблемы с глазами. Мы приехали на консультацию. Только с жильём накладка получилась: я квартиру снял через интернет, но, похоже, нас кинули.

– Разберемся! – заверил его Миха. – С жильём решим. Хотите – в мою хату заселяйтесь, а я у Ромки пока перекантуюсь. Помнишь, Генчик, где бабуля моя жила?

– Нет! – резко воскликнул Рома, так что все невольно вздрогнули от неожиданности.

Он не понимал, почему, но ему вдруг очень захотелось, чтобы ребята остались здесь, в его квартире.

– Нет, – повторил он уже спокойнее. У тебя там тесно, по-спартански, а Даша должна жить в нормальных условиях.

Миха лукаво посмотрел на него, но спорить не стал, хотя и не был согласен насчёт спартанских условий. В его квартире имелось всё, что нужно для жизни: кухонная техника и телевизор последней модели, и интернет, и сантехника на уровне, и даже приличный ремонт. Площади маловато и кухня тесная – это да, но для него одного вполне достаточно. Он ещё раз взглянул на Рому, затем перевёл глаза на девушку, хитро скривился и согласно кивнул.

– Ну да, согласен. Да и район у меня не того.

– А что не так с районом? – удивился Гена. – Я помню…

– Забудь всё, что помнил, – усмехнулся Миха. – Здесь всё поменялось. Сейчас мой район чуть не самый шебутной в городе. Пацаны дурные стали, не то что мы в своё время.

Рома зыркнул на друга, но решил не открывать диспут по поводу того, какими были они, и какая за ними катилась слава в своё время.

– Всё, решили, – подвел он итог. – Будете спать в моей комнате. Там кровать большая, думаю, нормально разместитесь. А я в комнату брата переберусь. У меня там небольшая музыкальная студия, но места навалом.

– Спасибо, мы ненадолго. Как только снимем квартиру в Москве, сразу съедем. День, два.

– А чем тебя у нас не устраивает? – набычился Миха.

– Мы в институт Фёдорова приехали. Хотелось где-то поближе к нему квартиру снять.

– А мы, типа, не рядом. Полчаса на машине, – заявил Миха.

– Если на машине или такси, то да. Но, честно говоря, у меня денег впритык, – почесал затылок Гена.

Рома вначале удивился, что Мишка знает, где находится центр Федорова, но тут же вспомнил, что у него в своё время были проблемы с глазом и он лечился, по-видимому, в этом самом институте. Решив положить конец спорам, Рома безапелляционно заявил:

– Остаётесь у меня. С машиной решим, с деньгами тоже. Давайте располагаться. Кстати, есть хотите? Правда, у нас не густо. Кто-то сожрал почти все припасы.

Он недовольно покосился на Мишу, тот мгновенно подскочил с дивана.

– Так это я сейчас. Мигом сгоняю в дежурный. Он тут за углом.

– Да у нас еды навалом, – остановил его Геша. Мы на пару дней затарились, чтобы по приезду в магазин не бегать.