– Где мы? – осмеливаюсь я спросить.

– Под зáмком. – Анника открывает еще одну дверь и останавливается, чтобы оглядеться, прежде чем пройти внутрь. – Так гораздо безопаснее, чем проходить через него, а выходить на улицы слишком опасно. Все стражи в Цирилее сегодняшней ночью там, патрулируют окрестности.

– Подвал, – бормочу я себе под нос, глазея на бесконечную пещеру со сводчатыми потолками и массивными колоннами, из-за которых замок Софи напоминает лишь жалкую лачугу. Торопливые шаги Анники отдаются эхом, мои же не издают ни звука. Хоть что-то положительное в том, что я босиком, пусть и вздрагиваю от быстро появляющихся порезов и царапин.

– Матушка настояла, чтобы мы не брали тебя сюда, пока не убедимся, что можем тебе доверять. Она не хотела, чтобы ты знала все тайны нашего замка и то, как незаметно для других по нему передвигаться. Зандер подумал, что она необоснованно недоверчива, но подчинился. – Ее голос твердеет. – Оказывается, она была права, хотя в конце концов это ничего не изменило, не так ли?

Поскольку я, видимо, стояла во главе кровавого восстания.

– Почему ты мне помогаешь? – выпаливаю я.

– Я обязана тебе жизнью, разве нет?

– Но… ты думаешь, я убила твоих родителей. Это не так, кстати.

– Зандер упомянул о том, что ты постоянно это отрицаешь. Хотя у нас достаточно доказательств, чтобы подтвердить обратное. – Голос Анники звучит так отстраненно, словно ее родители не были отравлены всего несколько часов назад. Зандер, по крайней мере, горюет по ним. Но, возможно, она еще в шоке. Не похоже, что ее день прошел лучше, чем мой. – Многое сейчас не имеет никакого смысла. Например, то, что ты спасла меня, пусть было совершенно ясно, что ты желала смерти всей нашей семье. Правда в том, что я делаю это не ради тебя. Тебя я презираю. Я делаю это ради Илора. И ради Зандера. – Она закусывает свою пухлую нижнюю губу. – Когда устраивался ваш брак, он вовсе не ожидал, что ты станешь ему настолько небезразлична.

Мой брак с Зандером был устроен?

– Ты обманула его. Одурачила нас всех. Хотя мне ты с самого начала не понравилась. Однако мой брат не способен ясно мыслить, и я боюсь, что твой смертный приговор причинит ему гораздо больше боли, нежели он осознает. Даже если ты этого заслуживаешь. – Анника качает головой. – Я не могу объяснить это странное предчувствие и все же предпочитаю прислушаться к нему.

Коридор расходится в двух направлениях: она идет вправо.

– Сюда. Мы должны спешить. Боз забьет тревогу в любой момент.

– У тебя не будет проблем из-за того, что ты помогаешь мне?

Каково наказание за содействие побегу женщины, приговоренной к смерти за убийство короля и королевы?

– Я принцесса Илора. Боз не может меня наказать, – усмехается она.

– А как же Зандер?

– Я могу справиться со своим братом. – Но хвастовство тут же сменяется волнением, отражающимся в ее глазах.

Что бы ей ни было за этот поступок, приятным оно уж точно не будет.

Я следую за девушкой вверх по узкой лестнице. Анника натягивает плащ поверх фонаря и открывает дверь. Мы снова снаружи, на этот раз в тени, в окружении ветвей. Запах кедра заполняет мой нос.

– Мы в…

Она прикрывает мой рот ладонью. Мы замираем, прислушиваясь к лязгу металла слева от меня. Рядом, должно быть, страж. Откуда-то неподалеку доносятся крики. Я предполагаю, Боз уже знает, что я сбежала, и хочет пустить мне в сердце еще одну стрелу. И это все еще предпочтительнее костра.

Анника убирает руку ото рта. Мы проскальзываем по тайному кедровому туннелю как можно бесшумнее, каждый хруст и шорох ветки заставляет меня затаить дыхание. Кажется, мы в том же саду, в котором я оказалась ранее, хотя из-за этих кедровых стен ничего не видно.

Мы доходим до конца, и Анника открывает свой фонарь. Она ведет меня вниз по лестнице, а затем по другому проходу из камня, на этот раз пахнущему землей и плесенью. Он очень узкий, и у меня возникают сомнения, что большинство солдат смогут пройти через него, если только без доспехов. Вероятно, он был построен для гражданских лиц, нуждающихся в бегстве. В некоторых местах приходится наклоняться, чтобы пройти.

– Мы все еще под замком? – спрашиваю я.

– Нет. Мы проходим под навесной стеной. Я не смогу вывезти тебя из города сегодня вечером, поэтому отведу в святилище, где ты будешь под защитой, пока я не урезоню своего брата. Это единственное безопасное место для тебя в Цирилее. И, возможно, во всем Илоре.

– Ты думаешь, что сможешь это сделать? Урезонить его? – Вдруг я сумею выскользнуть самостоятельно, как только соберусь с духом. Это будет не первый город, по которому я прокрадывалась тайком, хотя это, безусловно, первый город, где за мной охотится армия.

– Стоит попробовать. Мой брат теперь король, и от него очень многого ожидают. Надеюсь, он научится принимать решения, руководствуясь головой, а не сердцем.

Потому что, видимо, его сердце я разбила.

Одно лишь воспоминание о страдальческом взгляде его глаз вызывает у меня чувство жалости.

Туфли Анники шустро шаркают по каменному полу.

– Как ты освободила меня от мёрта? Он был в необработанном виде, а у тебя были голые руки.

Я помню, как она использовала это слово у реки. Должно быть, она говорит о серебряной веревке.

– Он просто развалился.

– Необработанный мёрт будто тысяча лезвий, что пронзают твою кожу, пока он подчиняет тебя, обездвиживает. Он не может просто развалиться под чьим-то прикосновением. – Она добавляет себе под нос: – Это не имеет никакого смысла.

– Прямо как история моей жизни на данный момент.

Люди не просыпаются в чужой, средневековой стране с армией, преследующей их после того, как сумасшедшая женщина пронзает их грудь острым предметом, и все же вот она я.

– Ты не такая, как раньше. То, как ты говоришь, о каких странных вещах толкуешь…

– Я пыталась вам сказать. – Может, если они начнут замечать, как плохо я вписываюсь в этот средневековый косплей, то перестанут настаивать на том, чтобы меня убить.

Нам попадается еще одна лестница, но она ни к чему не ведет.

– Хотя, полагаю, ты бы выглядела иначе. Это настоящая Ромерия, не так ли? Версия, которую мы видели раньше, была фарсом, дабы нас покорить.

– Это не то… – Что я имела в виду.

Я вздыхаю. Как я должна объясняться, когда они не верят ни одному слову, которое вылетает из моих уст? Опять же, если верить Софи, то знать, кто я на самом деле, не менее опасно.

– Возьми. – Анника протягивает мне фонарь и обеими руками дергает за рычаг. Потолок над нами смещается в сторону со скрежетом, словно камни царапают друг друга. Он открывается достаточно широко, чтобы можно было пролезть.

Анника берет фонарь и ведет меня наверх.

– Это так круто, – бормочу я, оценив скамью красного дерева, которая сдвинулась, открывая секретный проход.

– Круто, – эхом повторяет она, словно пробуя слово на вкус. – Ибарисанцы такие странные.

Я быстро осматриваю окрестности. Их святилище – церковь, и похоже, что мы находимся в дальнем ее углу.

– Пойдем, найдем верховную жрицу. С ней нужно посоветоваться, если хочешь получить здесь приют.

Сейчас же полночь.

– Разве она не спит у себя дома?

Анника усмехается.

– В такую ночь?

Я следую за Анникой, пока она петляет по проходам и поперечным сечениям нефа[10], мимо величественных колонн, рядов скамеек и открытых площадок. Над нами – даже ночью – мерцает золотая мозаика, но здесь слишком темно, чтобы разглядеть рисунки и узоры. В воздухе пахнет сладкими соснами и розами.

Анника пересекает середину и направляется к главному проходу, по-прежнему освещенному факелами с открытым пламенем.

Я гляжу на цветочные композиции, выстроившиеся вдоль дорожки к алтарю, состоящие из розовых цветов размером с обеденную тарелку – их аромат такой же сильный, как если бы я зашла в цветочный магазин. Вдоль этого центрального прохода, наверное, тысячи цветов.