© Владимир Николаевич Невский, 2022 г.

«Самое страшное, что может быть на свете, – это дневные обстрелы. Они всегда начинаются внезапно – иногда утром, иногда в полдень, иногда перед заходом солнца. После первого взрыва надо бежать в укрытие. У нас их девять – восемь подвалов и один ров с южной стороны. Но пока добежишь до укрытия, взрываются ещё несколько снарядов. Ночью тоже бывают обстрелы. Но мы спим в подвалах, и даже если рушится дом, подвал остаётся цел. Правда, один раз завалило вход, и нам пришлось полдня разбирать эту кучу камней. Когда мы откопали «пленников», на них было страшно смотреть – они беспрестанно кашляли и вытирали красные слёзы. В городе разрушена половина домов. Убиты двенадцать жителей и один бандит.

Неделю назад в наш город приехали люди в чёрных одеждах, с автоматами и гранатомётами. Дядя Саид сказал, что это разбойники. Их было двадцать три. Они забрали у нас машины, весь запас муки и сахара. Потом схватили мою старшую сестру Фатиму и ещё одну девочку, Таиру. Отпустили их только через несколько дней. Фатима едва могла ходить. А Таира хотела повеситься. Но дядя Саид, видимо, что-то заподозрил, и когда она ночью взяла верёвку и побежала к старой акации, он догнал её, привёл назад и заставил поклясться, что больше она так делать не будет. Разбойники пытались поймать и Ферузу, но она смогла убежать и спрятаться в развалинах. Теперь Феруза живёт в дальнем полуразрушенном доме, куда бандиты не заходят, потому что всё, что там было, они уже вынесли. На второй день они убили дядю Максуда – отца Анзора и Ферузы – и старика Рахмана, которого все называли евреем, но он был не еврей, а старый доктор. Хотели убить и дядю Саида. Однако главный бандит вдруг сказал, что он ещё может пригодиться, так как умеет хорошо воевать и знает окрестности.

В тот же вечер был первый обстрел.

Дядя Саид говорил, что пушки стреляют из «закрытой» позиции. Из закрытой – значит, их не видно. Они стоят за дюнами. Почему их так прячут? Неужели артиллеристы думают, что у нас есть свои пушки? Мы ведь не стреляем в ответ! После того как бабушке Ферузы снаряд оторвал ногу, дядя Саид предложил главному бандиту дать ему в помощь трёх человек, чтобы взорвать эти пушки. Но тот отказался. Правда, разрешил ему взять динамит. Когда наступила темнота, дядя Саид и трое мужчин – Анзор, Керим и Максуд, сын Керима, – пробрались за дюны. Ночью мы услышали глухой взрыв. Утром вернулись только дядя Саид и Анзор, которому в тот день исполнилось пятнадцать лет. Дядя Саид хорошо умел воевать, потому он остался жив. А Анзору пуля попала в ногу. Он потерял много крови. Дядя Саид перевязал его и потом нёс на спине. Теперь все говорят, что Анзор будет хорошим воином.

У нас пока есть вода. Есть еда, но мало. Вчера прошёл сильный дождь. Во рву уже почти сухо. А в подвале большого дома воды по колено. Там же нет половины крыши!

Вечером седьмого дня бандиты вдруг погрузились на машины и, не говоря ни слова, поехали куда-то на юг. Дядя Саид сказал, что на юге сейчас жарко. Это значит: там тоже война».

На рассвете, когда дюны кажутся розовыми, когда воздух ещё пахнет свежим оливковым маслом, к окраине небольшого городка подъехала колонна из десяти автомашин. В миле от ближних домов – точнее, от их остовов, стоявших без окон и крыш, – четыре грузовика развернулись боком. В каждой стоял миномёт. Жители городка успели проснуться – они, вероятно, услышали многоголосый шум моторов – и несколько человек показались в проёмах между стенами полуразрушенных зданий. Но первый же залп из четырёх стволов раскидал их по сторонам. Миномёт не требует долгой перезарядки. Пыль, поднятая взрывами, ещё не начала оседать, как последовал новый залп. Мины легли на главную улицу и на дома во втором ряду.

Взрывы снарядов можно услышать за много миль. Крик человека из подвала или ямы обычно теряется уже за первыми домами. Но из развалин, испуганно прижатых друг к другу, вырвался такой жуткий непрерывный вой, который, казалось, был слышен не только миномётчикам, но и на другом конце Земли. Однако звери в пятнистой форме выпускали мину за миной, после каждого залпа меняя прицел.

Наконец, командир махнул рукой и что-то крикнул. Стрельбы прекратилась. Из автомобилей выскочили люди с автоматами и двинулись вперёд. Они не спешили. Вероятно, они понимали, что там, в развалинах, уже не осталось боеспособных мужчин.

Этот город иногда казался ему, только один раз видевшему море, уютным островком в окружении серо-коричневых холмов и дюн. И сейчас, и пятью годами ранее, когда ушла мама, он не представлял себе другого дома. Узенькие улочки с трёх сторон взбегали на вершину холма, где была городская площадь. Её окружали три больших двухэтажных здания. Конечно, он слышал рассказы о далёких городах, где в каждой комнате есть горячая вода, где по улицам ходят странные машины с двумя дверями, называемые автобусами, и в памяти остались туманные картинки, на которых было что-то синее, на колёсах. Сколько же лет прошло с тех пор? – Шесть? Семь? Тогда была жива ещё мама. Вот её он запомнил, и море запомнил, и вечернее солнце, когда оно будто уходило под воду, и даже большой дом на берегу, а автобусы – нет. Странно, почему он не запомнил автобусы. Он ведь давно интересуется техникой – в свои тринадцать лет умеет водить джип и менять пробитые колёса, разбирает и собирает автомат и стреляет из него не хуже самого дяди Саида. Ещё он умеет ориентироваться в пустыне. Знает звёздное небо. И может целый день обходиться без воды.

Мальчик сидел под кустом тамариска и смотрел на свой родной городок. Отсюда, с вершины одинокого холма, что располагался в двух милях восточнее, была видна его обращённая к утреннему солнцу часть с разноцветными домиками, высокими и пышными акациями. Деревья тоже пострадали от снарядов. Пять тополей срубило взрывами; их сразу же распилили на дрова. Самая известная акация, в тени которой собирались старики, чтобы выпить кофе, кажется, уцелела. Однако сейчас не было видно ни домов, ни деревьев. Городок тонул в серой дымке, а выше, как нимб, нависало коричнево-жёлтое, постепенно светлеющее кверху облако. Там что-то горело, хотя всё, что могло гореть, уже давно было сожжено. Скорее, это была пыль, поднятая взрывами и смешавшаяся с дымом от догорающих деревьев.

Мальчик понимал, что ему придётся идти в другую сторону – на восток, прочь от дома. И отныне родной городок останется только в воспоминаниях – таким, каким он был… и таким, каким стал.

А ещё мальчик запомнит Анзора, который нашёл забытый бандитами автомат. В автомате оставалось всего полрожка патронов. Анзор отстреливался короткими, в три-четыре выстрела, очередями. В последнюю минуту своей жизни он стал настоящим воином.

Ещё он запомнит навсегда дядю Саида, потому что именно дядя Саид, принявший мальчика в свою семью, закрыл его сегодня от осколков мин и, когда закончился обстрел, тихо произнёс: «Они убьют всех мужчин. Девочек пощадят. Приказываю: беги на восток, на солнце, чтобы тебя не видели. Я знаю, ты выживешь и отомстишь. Беги! Заклинаю тебя. Ради всех нас». Мальчик побежал, повинуясь приказу самого мудрого и справедливого человека города. Дядя Саид остался. Из его рта текла кровь.