Из трюма, спотыкаясь, выбежал один из иранцев. Изо рта у него стекала струйка крови. Внезапно его живот разорвало, как проколотую покрышку, и в лицо Рашиду полетели ошметки внутренностей, так что тот едва успел отскочить. Пули, прошившие живот гвардейца, зацепили кое-кого из его людей.
Рашид узнал в человеке с простреленным животом бойца из отряда Хамида. Взмахом руки капитан Пасдарана приказал своим людям держаться подальше, и гвардейцы рассыпались по палубе, укрываясь за переборками сбоку от трапа.
Выстрелы стали реже, лишь время от времени слышались очереди вперемежку со стонами на фарси. Кричали и на непонятном языке: "Аллилуйя!"
Каждый раз, когда раздавался стон, в ответ доносился хор голосов: "Аллилуйя!" Что это могло значить?
Внезапно наступила тишина, и Рашид замер, выжидая, лишь изредка стирая пот с верхней губы, покрытой редкой щетиной.
Из темноты трюма появился человек, державший в руках длинный шест. Поверх обычных штанов на нем была белая бесформенная хламида. Из своего укрытия Рашид заметил у него на груди золотую вышивку, но рисунка разглядеть не смог.
Но когда человек опустил шест на палубу, встряхнув его так, что распустился белый флаг, Рашид начал понимать, что кроется за этим представлением.
В верхнем углу флага был изображен золотой крест, и именно крест, символ христианства, был вышит на груди у вышедшего на палубу человека!
Рашид бросился вперед. Ударом приклада он сшиб человека с флагом с ног и оттащил бесчувственное тело в сторону. Он успел как раз вовремя - из трюма хлынул поток людей в белых туниках, но эти неверные были вооружены автоматами.
Первого Рашид сразил сам, остальными занялись его гвардейцы, и скоро трап был завален телами погибших.
Снизу донеслись крики - люди, заваленные телами своих товарищей, были в замешательстве. Выдернув чеку, Рашид, размахнувшись, бросил в трюм гранату. Раздался взрыв, сверкнула вспышка, повалил дым и раздались стоны.
- Ты, ты и ты! - крикнул Рашид трем своим самым отчаянным бойцам. Спускайтесь вниз.
Они бросились в проем. Один из гвардейцев был отброшен назад автоматной очередью и упал, практически рассеченный надвое, однако остальным удалось прорваться. Послышались звуки ожесточенной перестрелки.
- Живо, все, в атаку!
Люди Рашида кинулись в трюм. Звуки выстрелов слились в сплошной грохот. Опасаясь, что в него попадет шальная пуля, Рашид присел на корточки. Рядом с ним лежал пленник. Когда все закончится, начальство потребует от капитана Пасдарана объяснений, и именно этот безоружный неверный ответит на все вопросы.
В трюм танкера спустились семь гвардейцев. Вернуться удалось лишь четырем. Забрызганные кровью, они угрюмо глядели на Рашида.
- Все кончено, - доложил один из них.
- Неверные мертвы? - спросил Рашид, поднимаясь на ноги.
- Можете взглянуть сами.
- Следите за пленником, - предупредил Рашид. - Не убивайте его.
Он спустился вниз. Проход был завален телами, вышитые на груди золотые кресты стали багровыми от крови.
На одном из людей была пурпурная туника. Рашид ногой перевернул тело. Человек был еще жив - из груди вырывалось хриплое дыхание. Рашид прикончил его двумя выстрелами в живот. Еще три пули он выпустил в лицо, превратив его в кровавое месиво.
Он пробирался вперед, ступая по лежащим на полу телам. Кровавые следы вели в длинное помещение, полное перевернутых коек. Несколько трупов лежало и там.
Рашид Шираз вернулся на палубу.
- Что все это значит? - спросил его один из гвардейцев.
- Это... - начал Шираз.
Он взглянул на лежавшего без сознания пленника в белой тунике и принялся бить его ногами, медленно и методично.
- ...это война, - наконец проговорил он.
Глава 2
Его звали Римо, и прыгать он не собирался, как бы ни хотелось этого толпе.
Все началось с одного человека - толстяка в оранжевой куртке с капюшоном. Он шел по потрескавшемуся асфальту тротуара - там, десятью этажами ниже, и поднял голову. Все было очень просто - парень случайно посмотрел вверх.
Он увидел, что Римо сидит на карнизе многоэтажного дома из потемневшего от времени кирпича и болтает ногами в воздухе.
Парень в куртке остановился как вкопанный, только задрал выше голову, чтобы было получше видно. Солнце уже почти зашло, и на улице было прохладно.
- Эй! - крикнул парень.
Римо, который забрался на крышу дома по засыпанной обвалившейся штукатуркой лестнице только потому, что хотел поразмышлять в одиночестве, поначалу попытался не обращать на кричавшего внимания.
- Эй, ты, наверху! - не прекращал кричать парень. Римо демонстративно отвернулся и бросил взгляд в сторону реки Паосаик и серевшего неподалеку шпиля церкви Святого Эндрюса. Он ходил в эту церковь еще мальчишкой. Каждое воскресенье в восемь утра. Римо воспитали монахини, и воспитали в строгости. Особенно сурова была сестра Мэри Маргарет, настоятельница приюта Святой Терезы, где Римо провел первые шестнадцать лет своей жизни. Он никогда не думал, что будет вспоминать о приюте с тоской, но так оно и было. Когда-то Римо мечтал заскочить туда и повидаться с сестрой Мэри Маргарет, поблагодарить за то, что она была с ним строга и наставляла на путь истинный. Но приют Святой Терезы снесли много лет назад, и Римо не имел ни малейшего представления о том, что стало с сестрой Мэри Маргарет.
Между тем далеко внизу парень в оранжевой куртке не унимался.
- Эй, приятель, я ведь с тобой разговариваю!
С большой неохотой Римо взглянул вниз.
- Пошел отсюда, - произнес он спокойно.
Тем не менее внизу его было отлично слышно.
- Будешь прыгать? - поинтересовался обладатель оранжевой куртки.
- И не мечтай, - ответил Римо.
- Ты уверен?
- Да.
- А выглядишь как человек, собирающийся спрыгнуть.
- А ты выглядишь плохим психологом. Пошел вон!
- Думаю, ты все-таки прыгнешь. Выглядишь больно подходяще, грустный какой-то. Я остаюсь.
Римо взглянул на север, пытаясь отыскать старый кинотеатр "Риальто". Когда-то он находился ниже по Броуд-стрит. Теперь там не было ничего только ряды витрин, выглядевших не лучше Хиросимы после атомного взрыва. Римо ничуть не удивился, что "Риальто" закрыли. Этот район Ньюарка был давно уже никому не нужен. Но было бы здорово увидеть старый купол снова.
