– Совсем не поэтому. Пораскинь мозгами, и, может быть, тебя осенит догадка. Ты получил скарабея?

– Да, получил.

– Отлично. Это как бы мой автограф под тем, что я сделал в Санта-Камаро. Кстати, эта безделица из египетской коллекции была моим первым подарком Чен Ли! Не такая уж редкость и не такая уж дорогая вещь, но это неважно. Это был знак внимания и моей любви. Я бы смог чуть позже осыпать ее бриллиантами.

– Которые ты крал и ради которых убивал? Неужели ты думаешь, что она принимала бы от тебя вещи, отмытые впопыхах от крови людей, которых ты убивал? – Логан старался держать себя в руках, хотя разговор о Чен Ли раздражал его.

– Она об этом не знала, а о цене человеческой жизни уж кому-кому, а не тебе, Логан, позволено судить. Чен Ли достойна драгоценнейших подарков, и я кладу их к ее стопам.

– Ты говоришь о ней так, будто она все еще жива.

– Для меня она жива до сих пор. Каждый день она навещала меня в тюрьме. Я беседовал с ней. Говорил о том, как я тебя ненавижу и как жестоко я тебе отомщу.

– Твои руки до меня не дотянутся, Рудзак.

– Заблуждаешься. – Голос Рудзака вдруг стал ласковым, как шелк, тихим, едва различимым. – Пусть я сейчас совсем седой старик, но для Чен Ли я по-прежнему молод и хорош собой. Я помню, как она гладила мое лицо и говорила слова любви…

– Заткнись!

Рудзак рассмеялся.

– Видишь, как легко вывести тебя из равновесия. Скоро я вновь позвоню. Наша беседа доставила мне удовольствие.

Он отключился. Трубка замолчала.

Подонок!

Логан попытался обуздать свой гнев. Беситься от ярости было непродуктивным занятием, Рудзаку это сыграло бы только на руку.

И чувство вины, вдруг охватившее Логана, тоже позабавило бы мерзавца. Нет. Нельзя давать волю этому чувству.

Чен Ли! Не думай о ней. Гони прочь все воспоминания. Думай о сегодняшнем дне, о Бассете, о часовой стрелке, неумолимо движущейся по кругу.

* * *

Рудзак, погруженный в созерцание крошечной круглой шкатулки, которую сжимал в левой руке, долго не отпускал палец от кнопки, прерывающей мобильную связь. Наконец, очнувшись, он бережно стер с нее упавшую с неба дождевую каплю. Это было изящное изделие из слоновой кости, инкрустированное лазуритом. Ему говорили, что оно принадлежало когда-то дочери египетского фараона, и он счел, что для Чен Ли это будет достойным подарком. Он даже сочинил небольшую речь, которую собирался произнести, прежде чем нежные пальчики Чен Ли коснутся подаренного ей сокровища.

"Ты слышала о Нефертити, красивейшей из женщин, не так ли, Чен Ли? А у нее была дочь, по преданиям, еще более прекрасная и более умная, чем ее мать. Имя той девушки – Мерагатена.

– Я никогда не слышала о ней, – сказала бы Чен Ли и поднесла бы коробочку ближе к окну, чтобы солнечный луч упал на голубые камешки. – Мне очень нравится эта вещь, Мартин. Где ты ее раздобыл?

– Купил у одного коллекционера в Каире.

– Она стоит, наверное, очень дорого.

– Я хорошенько поторговался.

Она бы хихикнула – прелестно, как все, что она делала.

– Ты всегда так говоришь.

Он бы в ответ улыбнулся:

– Я покупаю эту редкость для подарка женщине, достойной быть царицей Древнего Египта. Когда-то законы устанавливали они сами, и это были законы любви и страсти.

Легкая тень пробежала бы по лицу Чен Ли, и ресницы в смущении чуть прикрыли бы ее лучезарные глаза.

Он понял, что перешел границы дозволенности. Он бы притворился, что это была неудачная шутка.

– Я оскорбил, обидел тебя… Прости.

– Нет-нет.

Она бы устремилась к нему и упала в его объятия, если бы то свершилось в реальности.

– Мне нравится все, что ты мне даришь.

Она упала ему на руки, выгнула спину и заглянула ему в глаза снизу вверх, как покорная жертва. Он видел отражение своего лица в ее расширенных зрачках.

Ее губы трепетали, шепча его имя.

– Мартин…

Только бы не испугать ее, только бы не позволить птице счастья улететь!

– С днем рождения, Чен Ли!"

Это было бы последним их общим праздником, но Логан сделал так, что он не состоялся.

Слезы текли по щекам Рудзака. Он не сразу откликнулся на зов своего помощника. Карл Дугган громко и бесцеремонно вторгся в мир его грез.

– Я включил таймер, Рудзак. Пора сматываться.

– Я еще успею оставить Логану презент. – Он аккуратно спрятал коробочку под складками палаточной ткани, там, где она ниспадала на пропитанную ливнями землю.

– С днем рождения тебя, Чен Ли, – прошептал он.

* * *

– Покойся с миром, Бонни Дункан.

Слова священника отозвались гулким эхом в сознании Сары, когда маленький белый гроб опускали в могилу. Не только Бонни обрела наконец мир и покой, но и Ева Дункан. Так подумала Сара, глядя на свою подругу. Рядом с Евой были близкие ей люди – Джо Квинн и приемная дочь Джейн Макгуэйр. После всех этих долгих поисков останков своего ребенка, убитого десять лет назад, Ева вернула девочку домой. Пусть этот дом – лишь место на кладбище, но все же дело сделано и найдено решение мучительного вопроса. Анализ ДНК подтвердил, что это кости дочери Евы Дункан.

Мать Евы рыданиями нарушала кладбищенскую тишину, но сама Ева не проронила ни слезинки. Наоборот, ее лицо выражало умиротворение. Она оплакала Бонни уже давным-давно и теперь испытывала облегчение, что дочь все-таки возвратилась к ней. Сара, однако, не могла держаться столь мужественно. Уронив одинокую розу на крышку гробика вместе с падающими в яму комками земли, она залилась слезами.

– Думаю, что нам лучше уйти и дать родственникам возможность попрощаться с покойной, – тихо сказал Логан. – Вернемся в коттедж и там подождем их возвращения.

Сара не заметила, как он подошел и встал прямо у нее за спиной. Инстинктивно она отпрянула и, обернувшись, столкнулась с его устремленным на нее взглядом. Он укоризненно покачал головой:

– Знаю, как вы относитесь ко мне, но зачем водружать на Еву дополнительную ношу. Мы сами разберемся между собой, а пока просто поможем ей.

Саре нечего было возразить. Он вел себя безупречно. И сейчас был также прав, предлагая оставить близких родственников у могилы и совершить короткую прогулку пешком от кладбища до коттеджа. Она подчинилась и направилась решительным, упругим шагом по тропинке, огибающей удивительно правильной овальной формы печально неподвижное озерцо. Ева и Квинн выбрали чудесное место для последнего приюта бедной девочки.

Логан шел следом, не торопясь, но как-то получалось, что он не отставал от нее.

– А где Монти? – спросил он. Он не дышал ей в затылок, но тихий его голос проникал ей сзади и в уши, и в подсознание.

– Я оставила его в коттедже. Ему вредны подобные переживания.

– О да, конечно, – с легкой иронией сказал Логан. – Я забыл, что писали о его сверхчувствительной, сентиментальной натуре.

– Не правда. Вы ничего не забываете – ни того, что прочли, ни того, что услышали. Но Монти действительно более чувствителен, чем многие люди.

– Не огрызайтесь. Я не подшучиваю над вашей собачкой, а пытаюсь заигрывать с вами.

– На какой предмет? – насторожилась Сара.

– Далекий от секса, как Земля от Юпитера. Впрочем, не ручаюсь, что мы скоро и туда не высадимся. Но в ближайшей перспективе это исключено.

– Тогда что же?

– Ева сказала мне, что именно вы с Монти отыскали прах Бонни. Вы проверили и пронюхали каждый квадратный метр Национального парка и добились успеха. Это так?

– Да, – кивнула Сара, – но больше я подобными поисками не занимаюсь. И в этот раз я согласилась только ради своей подруги, близкого мне человека.

– А если я снова воссоединю вас ради не менее гуманной цели? Буду ли я выглядеть в ваших глазах корыстным подонком?

– Вы на меня давите, а такой способ обращения со мной я не принимаю.

– Я не так уж черен, как черти в аду. У вас обо мне сложилось превратное мнение.

Сара молчала, не находя подходящих возражений, и Логан продолжил: