– Вы вообще не допускаете, что распространители не они? – Мэт с сомнением посмотрел на меня. – Талантливые ребята, вы хоть одну песню слышали?

– Да, без наркоты, такое не сочинить. – уверенно киваю, пока машина подвозит нас к закрытому клубу «Альфа».

– Где, Найтли? – Дейсон, наш менеджер, нервно вышагивает из угла в угол, периодически матерясь и набирая моего напарника на телефоне вновь и вновь.

– Да, успокойся, придёт он. Первый раз что ли? – Лениво постукиваю рукой по столу. Это единственный предмет мебели, кроме продавленной кушетки, что имелся в помещении, выделенном нам в качестве гримерки. Ни окон, ни стульев.

– Он у меня получит! – менеджер продолжает нервничать, тряся кулаком в строну двери. – Дождётся!

Закатываю глаза, ибо все, включая Дейсона, прекрасно понимаю, что ничего Скотту не будет, как всегда. Мы слишком выгодная инвестиция.

– Давайте прогоним песни, до концерта час!

– Без Найтли? – Тим, наш барабанщик, неуверенно взглянул на меня. – Стоит ли?

– Стоит! – Ответил менеджер, указывая мне рукой взять гитару. – Если что, один будешь петь.

– Надо тогда предупредить аудиторию, что сегодня только одна тень из двух выйдет. Можно списать на затмение. – Послушно поднимаю инструмент с кушетки. – Вы читали, что именно сегодня лунно…

– Пошути мне! – Дейсон, конечно, пытался грозно это сказать, но я знал, что он на меня не злится. Почему моё увлечение астрономией всегда воспринимают как шутки? Между прочим в научном журнале написано про феномен.

Начать мы не успели, дверь гримерки распахнулась и Скотт ввалился в помещение с широченной улыбкой на губах, банкой энергетического напитка в руке и в расстегнутой рубашке.

– Где тебя носит, Найтли! – менеджер кинулся к моему напарнику, выхватывая у него это пойло. – У нас всего час!

Скотт хмыкнул, подмигнув мне, и деловито кинулся к своей гитаре: – Пробки.

– Какие пробки, гостиница в двух шагах!

Я, конечно, знал, что напарника задержала очередная интрижка с девицей с ресепшена, но тактично промолчал. В конце концов, это задача Дейсона его отчитывать, не будем лишать менеджера удовольствия.

– Так, встали! – мужчина хлопнул в ладоши. – Быстренько прогоним парочку треков и я запускаю гримёрш.

Я наблюдал, как Найтли плюхнул банку с напитком на стол, от чего из неё выплестнулась часть коричневатой жижи на стол и, обтерев руку о джинсы, липкими руками приянлся проверять инструмент.

– С этого надо было начать! – Скотт опять подмигнул, а я закатил глаза. Когда он уже успокоится с девицами?

Через час мы с приятелем стояли перед зеркалом, где он улыбался своему отражению и делал селфи, а я пытался салфеткой вытереть лишнюю тоналку из ноздрей.

– Не перестарайся. – прокомментировал Скотт. – Красные такие крылья носа на фоне бледного лица. Ужас вообще.

– Иначе я буду чихать, ты этого хочешь?

– А что? Круто будет. Уверен, это фанатам даже больше понравится, растащат сопли на сувениры. – Он хлопнул меня по плечу и сфоткал нас вместе в тот момент, когда из-за его хлопка мой палец соскользнул в нос. – О, крутая фотка, для сториз!

– Опубликуешь и я тебе что-нибудь сломаю. – Оторвав ешё салфетку, принялся вытирать плечо после липких пальцев приятеля. – Руки вымой!

– Да не кипятись ты, Дэвид. – Он пихнул телефон в карман узких кожаных брюк, что нам выдали сегодня в качестве костюмов. – Как там мелодия к песне для выпуска ко дню Святого Валентина?

– Работаю.

– Поднажми, всего неделя осталась, надо же на рекламу выходить. – Порадовался, что Скотт, всё же послушал меня и включил воду. – Что, текст ты уже закончил?

– Да, – он кивнул, – после концерта дам, почитаешь.

Зал был битком. Мне всегда больше нравилось выступать на просторных площадках стадионов или вообще под открытым небом. В залах, типа этого, выступление больше походило на пытку. Спёртый душный воздух, который раскалялся от разгоряченных туловищ фанатов, которые к тому же, глядя на нас, учащённо дышали, поглощая дефицитный кислород. Это значило, что грим будет медленно стекать по лицу, пот будет градом струится по коже, что большинство чокнутых девиц будет находить адски сексуальным и закончится всё это тем, что Скотт сорвёт с себя майку и кинет в зал, где та будет поймана, разодрана на клочки, которые потом найдут своё место в рамочках на алтаре поклонения.

Едва мы ступили на сцену, примерно в сотню голосов проорали: – Найт (анг. Night – ночь)! Мы любим тебя!

И только парочка провизжали мне: – Дэвил!!!! (от англ. Devil – дьявол. Не переведено ввиду того, что созвучность с именем важна по контексту) и Тиму.

Меня это не трогает, Скотта всегда любили больше. Он из нас троих более социально открытый. Мне, например, не приносит удовольствие зрелище того, как фанатка зарывается лицом в мою потную рубашку, а Скотт просто упивается такой любовью.

Примерно через час концерта нам дали две минуты передохнуть. Я выпал за кулисы и окунулся лицом во влажное полотенце, пропитанное чем-то прохладным, которое подала одна из ассистенток.

– Поправить макияж и воды! – проорал Дейсон и ещё пара человек кинулись выполнять поручение.

Скотт стоял рядом и полоскал рот, выплёвывая воду на пол.

– Свинья что ли совсем. – Я пихнул его в плечо, но рука соскользнула по вспотевшему телу друга и я, продолжая двигаться по инерции, наступил на штору закулисья, споткнувшись.

Дейсон и Тим умудрились подхватить меня, не давая позорно вывалиться на сцену.

– Офигел? – Скотт веселился от моего казуса. – Руки не распускай.

– Что плюёшься? Верблюд? – Я принял вертикальное положение и поправил гитару на ремне. – Тут лужа уже, я поскользнулся из-за тебя.

– Потом поругаетесь! – распорядился Дейсон: – Давайте, обратно!

Далее всё шло вполне обычно, пока Скотту не прижало в заключительном куплете кинуть недопитую бутылку воды в толпу. Он, конечно, не первый раз так делает и обычно бутылка повторяла судьбу майки, но в этот раз что-то пошло не по плану. Раздавшийся визг перебил по громкости музыку и всё стихло, ибо мы перестали играть и Скотт заикнулся на второй строчке куплета.

Щурясь на свет прожекторов, направленных на сцену, мы силились разглядеть, что творится в зале.

«Я в аду!»

До этого момента я не знала, что такое паника. Мне ещё никогда не душило пространство и не оглушали визги и крики скачущих вокруг, вроде бы человеческих существ.

Нас с Мэтом подхватила толпа и мы как безвольные куклы плыли в этих потных телах в направлении сцены. Его вынесло другим потоком куда-то правее. Я пыталась барахтаться. Какая-то сумасшедшая съездила мне ботинком по коленке. Еле удалось увернуться от острейших когтей другой, и вот я почти в десятом ряду. Конечно, смотря откуда считать. Но достаточно близко к сцене. Так, что я чувствовала вонь от выступающих. Моя маечка промокла насквозь, как и джинсовые бриджи. В кедах хлюпало и я была уверена, что пахнет и от меня.

Когда на сцену вышли проклятые «The shadows» я поняла сразу, поскольку в этот момент мне показалось, что я оглохла окончательно. Меня толкали и давили, ибо большинство полоумных считали, что смогут дотянутся до певцов через металлические ограничители и четырехметровое пространство до сцены.

Первое, что я осознала, когда умудрилась приподняться, опиревшись на плечо девицы впереди меня, это то, что это не мальчики. Это вообще взрослые мужики. В голове всплыло, как я слышала однажды, как Ария шептала подруге по телефону: – Мне снятся его губы!

Господи, я должна это остановить! Моей сестре пятнадцать, а этим амбалам под тридцатник. Или это от наркоты? Алкоголь и прочая дрянь стремительно старят организм – это факт.

Каким-то образом, мой мозг умудрился абстрагироваться и я простояла первую половину концерта как вкопанная, пока вокруг скакали и орали остальные. Я не видела, где Мэт, но решила, что если не смотреть на сцену и не фокусироваться на приторно-убогом тексте, музыка будто даже и ничего.