Когда, мы разводились, Стас устраивал истерики, плакал, рвал на себе волосы и кричал, что, жить не сможет без Антошки. Но звонит ему только бабушка. Ефросинья Семеновна, действительно любит Антошку. В их поселке нет телефона, свекровь ходит на коммутатор леспромхоза, заказывает переговоры и разговаривает с внуком. Только она отправляет Антону бандерольки и посылки с подарками. Ни одной открытки от Стаса не приходило. Антошка сам бегает к почтовому ящику и достает нашу корреспонденцию.

Он уже знает все буквы алфавита и мы пробуем складывать простые слова и читать по слогам. Когда стемнело, я накормила ребенка и отвлекла чтением книги. Мы читали про Федору, которую бросила грязная посуда. Мой ребенок жалеет непутевую Федору и радуется, что самовары и утюги простили ленивую бабку. Антон наизусть знает эту книжку, но каждый раз просит прочитать снова.

– Почему, не пришел папа?» – Антон пытливо смотрит на меня своими карими глазенками.

– Наверное, папу срочно вызвали в институт. Ты же знаешь, что ему надо учиться. Он получит диплом и станет чаще приезжать к тебе. Ведь он так любит тебя, сынок.» – отвечаю я. Ребенок задумывается и засыпает. Я целую его и выхожу из спальни.

« Левицкий Станислав – ты мой враг!» – с яростью проговариваю, уже в комнате. Чтобы успокоиться, принимаюсь довязывать второй носок Антону. Еще в детстве бабушка Елена Петровна научила меня простому вязанию. С тех пор я мало преуспела. Но связать носочки или шарфик могу. Вязание меня успокаивает и негативные эмоции просто «вывязываются» из моего организма.

У нас теплая квартира, но она находится на первом этаже. Зимой – пол холодный. Антон любит играть на полу с машинками. Мои шерстяные носочки всегда к месту. Раздается телефонный звонок. Не брать трубку – мне нельзя. Я дежурю на аптечной сигнализации. С этой целью мне телефон и оставили. Иметь свой домашний телефон в наше время – настоящая роскошь. Люди годами ждут своей очереди. Поэтому, надо эту льготу, отрабатывать. Звонит Любаша Шейкман.

– Не дай бог, снова носки вяжешь! Приеду, пряжу увезу, спицы поломаю! – кричит Люба. Мне смешно. У Любы « иголка в заднице», ей не сидится дома. Она все время, куда-то бежит, что-то затевает. Я рассказываю ей, что Славка Дунищев познакомил меня с Павлом Леднёвым.

– А, знаю! Это тот фотограф с железными зубами? Знаешь, он похож на писателя Гоголя! Ой, Полинка, мы же его в кольце видели! Помнишь, гадали в святки? Но, нет! Не наш, вариант! Будем ждать следующего Гоголя! Этот женат, двое детей. Даже время на него не трать! Поняла? Будем, искать дальше! – отрезает Люба.

– Вот чего не хочу, так это искать! Тебе надо – ты ищи! – отвечаю я с раздражением. – Эгоистка! К тебе мужики липнут, ты их боишься, а они еще сильнее липнут! Это почему так? А я, свободная красивая женщина, без обременений, от меня бегут! Петька спутался с Наташкой, с кухни, представляешь? Пухлая такая, с жиденькими волосенками…Мне девчонки сказали, с Петькиной бригады… Сам- то он стал прятаться от меня, гаденыш! Приеду к тебе, как- нибудь, с бутылочкой полусухого, поплачусь!» – жалуется Люба.

Мне не понятны ее страдания.

– Любашка! Поживи спокойно. Сделай перерыв между романами, – советую я ей.

– Это я, сейчас, с кем говорю? С домом престарелых? Вам, бабушка, уже девяносто?» – язвит Люба, с раздражением.

– Спокойной ночи! – я кладу трубку и с упоением беру книгу. Читаю Сомерсета Моэма «Бремя страстей человеческих». Лучше почитаю об этих страстях, чем испытывать их в натуре.

Сегодня – день рождения папы. Он старше мамы на два года. Ему исполнилось 50 лет. Золотой юбилей. Мы с братом сбросились и купили ему мягкое кресло. Вернее сказать, я заплатила основную сумму, а Анатолий внес свой мизерный вклад. Азалия с трудом расстается с копейкой. А уж для родителей мужа и вовсе не считает нужным тратиться. Анатолий, сутками крутивший баранку и обеспечивавший всю свою большую семью, клянчил деньги на юбилейный подарок, как приживалка. На что супруга отвечала : Твоя сестрица получает побольше тебя. Вот пусть больше и вкладывает. Ишь, придумала! Кресло! Зачем отцу новое кресло, у него же есть старое? Еще сто лет на нем просидит!

Но потом, преодолев приступ жадности, выделила десять рублей на подарок. Представляю, как запотела десятка в пухлой ручке моей невестки. Кресло стоило сорок рублей. Папа очень любит сидеть в кресле и смотреть телевизор.

Собралась вся наша родня, человек двадцать. Родственники папы живут далеко, его мать – баба Нюра не приехала по причине возраста. Ей уже восемьдесят лет. Приехал его друг детства – Шумкин Владислав с женой Ниной. Они живут в Сиверске. Тетя Нина подружилась с мамой и теперь она, прекрасная портниха ,шьет маме красивые наряды. Пара красивая, но противоречивая. Шумкины выглядят хорошо : оба симпатичные, стройные, нарядные. Но ругаются друг с другом постоянно.

Даже здесь умудряются кидать злые реплики в адрес друг друга.

– Заткнись! – слышу я голос дяди Славы, направленный в сторону жены.

– Сам заткнись, идиот! – тихо скрипит тетя Нина. Папа предусмотрительно рассаживает их по разную сторону стола. Поставили два стола вместе, в зале. Мама расстаралась: весь стол уставлен угощениями. Котлеты, холодец, рыба жареная и соленая, салаты трех видов. Булочки, пироги. Мама любит, когда на столе не хватает места.

Гости оживлены и веселы. Тетя Шура, младшая сестра мамы громко раздает команды, между ними успевает рассказать анекдот. Она мастерица рассказывать анекдоты, все хохочут. Моя тетушка – душа компании. Муж тети Шуры – дядя Герман, хмуро сидит в уголке, он даже не улыбнется. Я не видела смеющегося дядю Германа. Он всегда молчалив и сосредоточен. Словно, погружен в свои мысли и не слышит ничего вокруг. Думаю, так он защищается психологически от своей напористой женушки. Иначе она его проглотит, не разжевывая.

Обе сестры зубасты, как акулы. Сейчас у них временное перемирие. А бывают такие баталии, мама не горюй…Тогда сестры припоминают друг другу все, начиная с того момента, когда трехлетняя вредная Зинка пыталась выбросить из люльки годовалую Саньку. Вся родня в курсе этих душераздирающих историй. После семейных разборок, сестры гневно расходятся и могут месяц не разговаривать друг с другом. Но затем, странным образом, мирятся и следующий месяц бегают друг к другу каждый вечер.

Мама и тетя Шура работают учителями начальных классов, в разных школах. Когда, им надо встретиться и обсудить «подлюку директора», или « тварь – завуча», то сестры разговаривают по телефону специальным зашифрованным текстом.

– Санька, ты методичку по арифметике мне дашь? – бывало, спрашивает в трубку мама, оглядываясь на отца, мирно сидящего в своем кресле.

– Приходи, Зина! Герка на рыбалке! – отвечает младшая сестра. Это означает, что в холодильнике, на дверце, у тети Шуры стоит бутылочка хорошей водки. А на полке – засоленный хариус. Под это сопровождение, сестрам веселее «кастерить» своих начальниц, на чем свет стоит. От тетки мама приходит с раскрасневшимися щеками, но довольная. Отец только усмехается, когда мама рассказывает, как ходила «за методичкой по арифметике». Про хитрости сестер все домашние знают.

Кто-кто, а их мужья это знают точно. Поэтому, дядю Германа я понимаю. С активной тетей Шурой, они составляют полную противоположность. Но вопреки всем прогнозам, живут вместе уже больше двадцати лет. Их старшей дочери Маше исполнилось 23 года. Согласно семейным легендам, дядя Герман не хотел жениться на тете Шуре и даже пробовал сопротивляться. В это время до моего деда Ивана Андреевича дошли слухи о том, что его младшая дочь Александра беременна ,но замуж ее не берут. Бедный дядя Герман, еще не догадывался, что с семьей Шалимовых такие штуки не проходят.

Увидев отца возлюбленной с топором в руках, дядя Герман решил, что сильно ошибался, когда не признавал в Шуре Шалимовой свою судьбу. Поэтому, Маша благополучно родилась в законном браке. Машка не унаследовала материнскую нахрапистость. Она ленива, аморфна и флегматична. Наверное, гены отца доминировали. Как только Машке исполнилось восемнадцать годков, тетя Шура выдала дочь за работящего парня, водителя местного лесного предприятия по имени Анисим.