— Благодарствуем Вам, уважаемая Арина Васильевна и, э, княже Борис. — Слегка подвыпивший Семён Колычев глядел на нас немного хмуро, но благодарность точно испытывал. И вся семья тоже. — Пусть бог дарует вам свою благодать.

Жаль, но пока особо другим этим семьям мы помочь не могли. Хотя, тётя и ранее порой подкармливала детей, пусть в меру наших скромных возможностей. Сейчас ещё больше. Мы всё-таки принесли и кое-какую еду. А деньги давать было просто бессмысленно. Скорее всего, их запросто могли пропить сами главы семейств.

— Может, Вам помощь в имении нужна? Мы могли бы отдать на лето в работники Федота.

Это нежданное предложение главы семейства сильно удивило тётю Арину. Хотя, и меня тоже. Ну, какой работник из Федота? Точно не лихой стрелец. Он и отцу особо помочь был не в силах. Но, с другой стороны, как бы и лишний рот в семье, и его и содержать требовалось. Тут я нежданно и для тёти, и самого себя, согласно кивнул головой. Почему бы и нет? Пусть хоть у нас в имении немного отъестся. Мне ведь тоже надо налаживать отношения с другими людьми, особенно детьми. А то совсем друзей не имею, и жизнь не знаю, в том числе и у простолюдинов! Всё дома сижу. Тем более, в последнее время Арина Васильевна часто и спокойно позволяла мне самому принимать решения. Мудрая она! И мужчина тут же попросил у нас три рубля в месяц, и мы согласились. Но оплату обещали едой, после возвращения. Чтобы не пропил.

Вот у Акимовых мы согласились забрать Марью. Уже узнали и сами же предложили. И пока девочка тоже не очень способна помочь матери. Жалко было младших девочек, совсем уж слабых, но нести ответственность ещё и за них мы точно не могли. Вдруг что случится? А наши первые работники как бы и вошли в подходящий возраст. Правда, мы собирались их просто немного подкормить.

Раз такое дело, то надо провести каникулы с большей пользой! Для дела и собственного здоровья! Я тут же нарисовал множество рисунков с разными видами мужских и особенно женских купальных костюмов, как довольно откровенных, так и скромных. Конечно, тут можно было придумать вообще множество вариантов. Но лица уже ни нам, ни никому из наших знакомых не принадлежали. Чтобы не получилось слишком вольно и как бы неприлично, женщинам сверху предлагалось одеть ещё и короткие лёгкие рубашки. А для мужчин я нарисовал ещё и купальники с верхом как у гимнастов, и снизу в виде длинных штанишек. Потом вспомнились и короткие штаны для лета и носки дома, ага, шорты. Удобно ведь! И, конечно, тётя Арина постаралась сшить и многие образцы. Как раз к нашему отъезду и успела. Само собой, кое-что мы спокойно оставили для себя. А так, все рисунки и образцы тут же были отнесены в Дом Моды «Татьяна». Согласно имевшимся договорённостям. Ничего, там работники уже ко многому привыкли. Переварят и такое. Пусть только привилегии как положено оформят. Глядишь, что-то из новой одежды пойдёт и разным людям понравится. Всё равно ведь к этому придём.

Квартиру мы нежданно, хотя, и вполне охотно, оставили как бы на попечение Модеста Петровича. Просто он незадолго до отъезда, в воскресенье, заглянул к нам по нашим делам сам и как бы между делом сообщил, что как будто один московский поэт Иван Захарович Суриков, кстати, незнакомый нам, вместе с женой Марией собрался ненадолго посетить Петербург. Вроде, хлопотал о некоторых своих делах, а останавливаться было негде. Вот он как бы попросил о помощи, а общие знакомые вышли на моих старших товарищей.

— Борис, а ты знаешь такого поэта? Может, случайно его стихи читал? Кстати, изумительно красивые стихи пишет.

Честно говоря, совсем не знал. И от своих старших товарищей я ни разу не слышал о нём. Но вот моя память почти сразу же выдала некоторые сведения о людях с такой фамилией. Пока не так был известен этот поэт, только среди не очень широких литературных кругов. Да, как память и выдала, очень талантливый «крестьянский» поэт, и из самой гущи простого народа, из крестьян. Соль земли русской! Поэт с большой буквы, и с очень тяжёлой судьбой! Жаль, но времена сейчас такие, дворянские и аристократические. И простые крестьяне, и поэты из них тоже, совсем не в почёте. Но не у меня!

— Знаю, Модест Петрович. И немного и о художнике Василие Сурикове слышал. Извините, не мне, конечно, мальчишке, судить, но эти люди достойны всеобщего восхищения.

И тут я, попросив прощения, ненадолго взялся за писанину. Уж «Тонкая рябина» и «Степь да степь кругом» вообще замечательные народные песни! Лучше просто не бывает! И стишок «Вот мой дом родной»! Я их точно знал и вспомнил, пусть и не полностью! Вот кто написал музыку к песням, этого я так и не вспомнил. Не страшно, и мне же на пользу! Ну, пусть будет и вариант как бы с моей музыкой!

Модест Петрович и тётя Арина, похоже, уже моим поступкам удивляться перестали. Они начали обсуждение предложения и чуть погодя вполне договорились. Хотя, почему бы и не помочь? Мы ведь вот-вот уедем, и на целое лето. Поэт с женой спокойно могли пожить у нас и до нашего возвращения. За квартиру уже уплачено. Скромно, но жить можно. Зато чуть погодя я вручил им нотные записи и слова вспомнившихся песен. Автором там был обозначен только сам поэт. Моё имя нигде не указывалось. Уж постоянно возвеличивать себя я точно не стремился. Но приходилось. Пусть хоть так имя Ивана Захаровича станет намного известнее. Он достоин этого.

— Да, Борис. Хорошие песни! Достойные! Правда, там имеются некоторые огрехи и, с твоего позволения, я их уберу.

Конечно, имелись. На скорую руку же. Вот так сразу вспомнить всё у меня не всегда получалось. Пусть доработает.

— Конечно, Модест Петрович. Я только рад буду.

Заодно я отдал великому композитору и записи других, уже засвеченных песен, в том числе и «Хотят ли русские войны». Кому, когда были отданы и показаны, и на каких условиях, тоже было отмечено. Насчёт песен, отданных Елизвете Андреевне и Александре Григорьевне, он и так знал. Кроме самых последних, все они уже были исполнены и стали, ага, страшно популярными!

А так, нам и на самом деле со спокойной совестью можно было отдыхать и набраться сил. Всё важные лица на лето разъехались кто куда. В дела с одеждой пока вмешиваться не требовалось. Персонал Дома Моды справлялся и без нас, да там в основном слушались только Юсуповых. И с балетом моё вмешательство нисколько не требовалось. И основные репетиции всё равно были намечены на осень. А в имени мы с тётей найдём чем заняться.

Уже рано с утра в понедельник, и в сопровождении Модеста Петровича, глав семейств Колычевых и Акимовых, мы отправились на Николаевский вокзал. Он находился далеко к югу-востоку от нашего доходного дома, на пересечении Невского и Лиговского проспектов. Нам в своё имение удобнее было добираться на поезде. Как ни странно, вещей у нас хватало. Прикупили мы кое-что и для имения. Аж наняли пятерых извозчиков. И нескольких носильщиков при посадке в поезд. Но много имущества оставили и в квартире! Хотя, осенью мы всё равно собирались переселиться в более приличное жильё. Уже можно было себе позволить.

Много ждать не пришлось. В вагоне первого класса разного народа хватало. Конечно, обеспеченных. Кто мог себе позволить. Да, из четырнадцати диванов были заняты десять. Вот на парочке, хоть немного и в тесноте, разместились и мы. Раз каникулы, то долой надоевшую ученическую форму! И Федот, и Марья тоже были переодеты в одежду, ничем не уступающую нашей. Хотя, держались они скованно и молчаливо. Но и ехать нам надо было лишь часа четыре, оттого особых припасов мы не взяли. Потерпим. Главное, что в вагоне имелись нужные удобства.

И уже к полудню мы вышли на небольшой станции Чудово. Только и интересного, что два небольших деревянных вокзала, как раз по обе стороны дороги. Вроде, уже было начато строительство каменного. Само село находилось в полутора верстах. Мы быстро выгрузились, перегрузили свои вещи в три неказистые крестьянские поводы и отправились в Грузино на пристань. К себе имение мы собирались добираться уже по Волхову. Немного осталось.