– Когда жизнь всего одна, начинать новую непросто, Дунман, – отмахнулся Алвар, и они крепко пожали друг другу руки.

Дунман приблизился к нему и заговорил тише:

– Что там, Эдергейр вас послал порядки наводить? Лайнен сказал, что в бою вас не ждать.

– Может, успеем вернуться, но ты знаешь мятежников, с первого раза они никогда не понимают! Придётся добивать разжигателей, проверять убежища…

– Да-а, это дело такое! – понимающе протянул Дунман. – До сих пор не могу поверить, что три зимы назад видел Ренамира парнишкой, подавленным отцовской волей. Стоило родителю отойти к богам, как юнец сколотил вокруг себя целое войско! Империю тут строит, понимаешь ли…

Алвар кивнул пару раз и высказался с плохо скрываемой гордостью:

– Мы уже видели таких «императоров», просто раньше они не заходили столь далеко. И что с ними теперь? Все гниют под землёй, а мы здесь, стоим на морозе в тайной крепости и посмеиваемся над ними.

Дунман усмехнулся, похлопал друга по плечу и попрощался:

– Ладно, славной вам дороги, задайте там жару этим недоумкам! А я пригляжу за оставшимися.

– Уж пригляди! – сказал ему вслед Алвар и пошёл к дороге наружу.

Через несколько минут четверо всадников выстроились ромбом у ворот: Алвар встал первым, Севинд и Хорн посередине, а Лайнен замыкал их построение. Они двинулись вниз по извилистому серпантину, со снежного плато к зелёным равнинам. Хорн, уже достаточно хорошо знавший эти земли, приблизился к Алвару и спросил его:

– Поедем по тракту или через сёла?

– По тракту, – ответил командир и кивнул на едва заметную с их позиции дорогу в десятках километров внизу. – Так быстрее и не потревожим крестьян своим присутствием.

– Давно ли тебя заботят их тревоги? – съязвил Хорн и усмехнулся.

– Всегда заботили, – хмуро парировал Алвар и ненадолго взглянул в глаза рыцаря с эстоком.

Это был один из тех естественных моментов для регорцев, когда два человека скрывали свои лица тяжёлыми шлемами, и всё же во тьме, под стальным забралом, чувствовали, что встретились взглядами. Хорн вскоре не выдержал и отвернулся. Он нередко пытался задеть Алвара каким-нибудь малоприятным замечанием, но мудрый рыцарь с золотой диадемой имел безупречную репутацию и славился своими деяниями на весь город.

Они спокойно спустились к равнинам и с одной короткой ночёвкой пересекли их в пути до родины. Каждый рыцарь в отряде Алвара родился в Регоре, ценил и любил свой город, но каждый – по-своему. Хорн мечтал проявить себя и занять место подле Эдергейра, от чего был уже не столь далеко. Севинд был тренером по фехтованию у новичков и легендарным дуэлянтом – одним из тех, про кого можно было без преуменьшения сказать, что клинки приросли к его рукам. А Лайнен просто довольствовался самой концепцией рыцарской славы – чем больше ты сделал, тем больше о тебе говорят. Регор был, возможно, единственным городом в Верувине, в котором можно было стать настоящим героем народа, при этом никого не обманув, не отравив, не подставив и не опозорив публично. Сам же Алвар просто безупречно исполнял приказы Эдергейра, помогал рыцарям осознать себя и обрести цель, но вместе с тем порой страдал от одиночества. Дунман не раз пытался затащить его в трактир, но печальный рыцарь был непреклонен, ведь знал – если он начнёт пить, то не сможет закончить. Его жена, Лиата, от которой теперь осталась лишь яркая лента, была очаровательной и доброй женщиной. Алвар вместе с любимой мечтал о детях, но боги решили иначе и не одарили их потомками. Лиата утешала мужа и всё равно делала его счастливым настолько, насколько это было возможно, пока восемь лет назад не скончалась от неизвестной болезни. С тех пор улыбка начала постепенно исчезать с лица Алвара, а каждое её появление было всё более сдержанным, подавленным, либо вызванным вовсе не радостью. Иногда он как будто сам задавал себе вопрос: «Как я могу улыбаться, когда она мертва?». И вот, одинокий рыцарь снова возвращался в город, где жил теперь в пустующем доме.

На третий день пути зелёный горизонт был разрублен оттенками красноватого гранита и белого Тагервиндского камня. Красный бастион скрывал величественные строения – дома, мастерские, башни, храм Фанлона, в котором рыцарям выдавали их титулы и награды, и теперь где-то среди них прятались люди, желающие разрушить Регор изнутри. Алвар остановился на дороге, взглянул на город и увидел, что в южной его части из-за стен поднимается большой столб дыма.

– Это не к добру… – сказал он и снова повёл коня вперёд.

Лайнен устало нагнал командира, прокашлялся и стал расспрашивать:

– А что конкретно мы будем делать? Ворвёмся в толпу и порубим мятежников в салат?

– Меня бы это устроило, – подхватил Севинд и усмехнулся.

– Для начала осмотримся, – ответил Алвар и хлестнул поводьями, подгоняя коня вперёд. – Затем попробуем поговорить с ними по-хорошему! Если не оставят нам выбора, убиваем всех причастных на пути, пока остальные не одумаются. Используйте свои лучшие аргументы для того, чтобы ясно дать людям понять: у Эдергейра всё под контролем, людей он ценит и уважает, а война будет выиграна, потому что на нашей стороне масса преимуществ, кроме численного, но оно нам и не нужно.

– Алвар… – обратился Хорн, догоняя командира. – Ты не боишься, что нас зажмут? Нас ведь всего четверо.

– Держимся вместе и сохраняем бдительность, – уверенно ответил Алвар. – Их может быть много, но они не сравнятся с нами в устрашении и подрыве боевого духа. По этой части я полагаюсь на Севинда.

– Ещё бы, – хмыкнул рыцарь с тесаками и размял шею, не снимая шлема.

Через час рыцари приблизились к вратам величественного бастиона, который в свете вечернего солнца казался глиняным, но это было лишь иллюзией. Стены Регора были одними из самых высоких и прочных во всей Верувине – и, в отличие от других крепостей, за ними регулярно следили, ремонтировали и укрепляли. Чтобы пробиться в город, потребовалось бы громить его катапультами несколько дней, либо пробить тараном один из барбаканов с тройными стальными воротами, у которых был разделённый механизм запирания. Эдергейр считал, что только так можно подарить жителям города чувство настоящей безопасности, но он не предполагал, что изнутри толстые стены могут казаться непреодолимой ловушкой. Из любого города можно сбежать, но если людей запрут в Регоре, то им останется только прыгать со стен в ров – многие это понимали и опасались того дня, когда ворота ни с того ни с сего закроются.

Рыцари проехали по выложенной камнями дороге к бастиону, затем пересекли ров по откидному мосту и поприветствовали стражей у барбакана. Алвар остановился и обратился к одному из них:

– Опишите положение дел в городе. Что ждёт нас на улицах?

– Пока ничего серьёзного, господин Алвар, – страж пожал плечами и обернулся на улицы Регора. – Но знаете… может, интуиция меня подводит, но чувствую какое-то повисшее в воздухе напряжение. Как будто назревает нечто ужасное. Вас ведь прислал его высочество Эдергейр?

– Именно так, – кивнул Алвар и направился в город вместе со своими компаньонами. – Благодарю вас, будьте бдительны и не выпускайте никого за врата ближайшие сутки! Передайте остальным привратникам бастиона такой же приказ от имени лорда Эдергейра!

– Будет сделано, господин!

Страж коротко поклонился Алвару и побежал наверх по каменным ступеням за стеной. Хорн подскакал поближе, слегка наклонился к командиру отряда и спросил с характерным ему упрёком:

– А не много ли чести, Алвар: приказы от имени Эдергейра отдавать?

Алвар уже начал чувствовать раздражение от манер язвительного рыцаря и не стал себя сдерживать:

– А не много ли дерзости: так разговаривать с командиром и осуждать его решения, Хорн? Я действую от имени его высочества исключительно в интересах города, а не потому, что мне нравится чувство власти и повышенных полномочий. Не уверен, что ты способен придерживаться такой же позиции – наверное, именно поэтому Эдергейр всё ещё не сделал тебя своим советником! Вот и задумайся, а заодно повтори про себя второе слово клятвы пару раз.