Прошло много-много лет…

…и «тайное сталоявным»…

Я ещё не был известным режиссёром и писателем, и моя фамилия вряд ли заставляла кого-то задуматься: «Где я её слышал?» – но буквально через несколько дней после окончания августовского фарсового путча 1991 года мне позвонил незнакомый мужской голос:

– Виктора Николаевича Доценко можно?

– Вы с ним разговариваете.

– Здравствуйте.

– Здравствуйте.

– Вы – режиссёр?

– Да, – ответил я, не понимая, кто звонит и почему интересуется моей профессией.

– Кажется, вы и писатель?

– Вроде бы да… – Я удивился ещё больше.

– Скажите, вы сидели в тюрьме?

– Да, сидел, но кто, чёрт возьми, интересуется моей биографией? – недовольно воскликнул я.

– Вас беспокоит редактор программы «Времечко». Дело в том, что нам позвонил бывший полковник КГБ и рассказал, что более десятка лет вы находились в его разработке, а потом он вас посадил. Сейчас этот человек лежит в госпитале в очень тяжёлом состоянии, и груз вины перед вами настолько его тяготит, что ему захотелось перед смертью покаяться перед вами. Разыскать вас он не сумел, потому и позвонил в программу. Эта история показалась нам очень интересной, но настолько неправдоподобной, что мы решили разыскать вас и прояснить лично у вас, как говорится, из первоисточника… Скажите, Виктор Николаевич, вы не возражаете против того, чтобы дать нам интервью?

– А тот полковник?

– От интервью он отказался наотрез, а вы?

– Я – не откажусь…

Через пару дней ко мне приехала группа из программы «Времечко», и получилась очень неплохая передача…

Тогда, сразу после баррикад у Белого дома, мне не захотелось прощать полковника, отобравшего у меня около семи лет, причём в самый ответственный период жизни – творческого подъёма и становления человека. Кстати, после того как передача прошла в эфире, мне позвонили и сказали, что полковник смотрел её, благодарил программу за выполненное обещание и на следующий день скончался во сне, словно только непокаян-ность передо мною и удерживала его на этой земле…

Сейчас, когда прошло столько лет с тех трёх баррикадных дней, во время которых погибли за демократию трое молодых людей, а страна погрузилась в такую грязь и пошлость, что становится тошно, и при мысли же о Государственной думе возникает только раздражение, а то и негодование. Мне пришло в голову, что я не имею права держать зло на того полковника и просто обязан его простить. Мне даже стало его жалко: столько лет свято верить, что Органы и партия не могут ошибаться, и в одночасье потерять эту веру. Это действительно страшно!..

Во всяком случае, тот полковник достоин уважения хотя бы за то, что у него хватило мужества признаться, что служил неправому делу, и достало совести покаяться хотя бы перед смертью…

Пусть земля тебе, полковник, будет пухом…

Интересно, где вы сейчас, полковник Надсон? Пришло ли к вам покаяние, как к вашему коллеге? Поняли ли вы, что служили «идолу на глиняных ногах»?

Вряд ли…

После стажировки на «Ленфильме», на трёхсерийным телефильме «Сержант милиции», я вернулся в Москву с хорошей творческой характеристикой, горящими глазами и огромным желанием работать. Почему-то я полагал, что сейчас, после того как все увидят мою работу на фильме, на меня посыплются предложения со всех сторон. Какой же я был наивный! У меня не было известного папы или мамы, не было «мохнатой лапы» среди тех, кто мог подтолкнуть меня и придать ускорение моему творческому развитию.

«Доценко? А кто такой Доценко? Просто талантливый режиссёр, говорите? У нас в стране все талантливы! А если он ОЧЕНЬ талантливыйто рано или поздно сам пробьётся…»

Мне кажется, так или примерно так происходил разговор обо мне, если вдруг кто-то решался по доброте душевной напомнить мою фамилию в Госкино СССР или на одной из студий страны. А мне даже негде было жить в то время. Если с пропиской вопрос был решён при помощи всё той же Тамары, начальницы паспортного стола из одного подмосковного села (дай Бог ей здоровья: сделала временную подмосковную прописку, дававшую право жить и работать в Москве), то сложнее было с местом проживания: оставалось дело за малым – найти себе жильё.

И вновь помог Господин Случай, подарив мне встречу с одним однокашником по спорту, который порекомендовал мою кандидатуру районным властям на должность педагога-воспитателя: в то время была такая должность при ЖЭКах. И вскоре я был направлен в ЖЭК-7 на улице Станкевича с предоставлением служебной жилплощади.

В мои обязанности входило создание детской спортивной команды: летом – футбольной, зимой – хоккейной. Короче говоря, нужно было сделать всё возможное, чтобы отвлечь «трудных» подростков от преступных уличных шалостей, могущих привести в колонию для несовершеннолетних. Должен заметить, что это было одно из самых полезных изобретений того времени, таких команд явно сейчас и не хватает…

Занимаясь с детишками по вечерам, днём я продолжал бороться за своё место под солнцем в советском кинематографе. Но всё было тщетно, а чтобы прожить нормально, не шикуя, тех несчастных семидесяти рублей, получаемых в качестве зарплаты педагога-воспитателя, было конечно же недостаточно. Именно тогда у меня и появилась мысль попробовать себя в качестве журналиста.

Думаю, я был не самым плохим журналистом, по крайней мере мои исторические эссе о старой Москве, статьи о фотографиях В. И. Ленина, расшифровками которых занимался мой сосед по лестничной площадке – генерал Михаил Петрович Ерёмин. Он пытался восстановить имена тех людей, кто был сфотографирован рядом с Вождём. Позднее я снял на ЦСДФ о нём фильм – «Рядом с Лениным»… А также статьи о двухлетней Одиссее почти восьми сотен детей революции, мотавшихся вокруг света, чтобы вернуться к родителям, которые отправили их из Москвы и Питера в «хлебные» районы СССР, нередко признавались «статьёй недели», «статьёй месяца», атои «статьёй года», но мне кажется, что они не для этой книги. Другое дело художественно-публицистическая проза.

Для того чтобы вы, мой уважаемый Читатель, познакомились и с «другим» Доценко, я рискую включить в своё повествование и стихи, написанные в разные периоды моей жизни. На мой взгляд, лирика наиболее концентрированно доносит до слушающих и читающих людей внутренний мир и внутреннее состояние Автора.

Кроме того, мне хочется познакомить моего Читателя со своими небольшими формами художественно-публицистической прозы. Очень надеюсь, что вас не разочарует и такой Доценко.

Признаюсь, желание представить вашему вниманию малые формы моего литературного творчества возникло вовсе не из-за стремления потешить собственное самолюбие! А по гораздо более серьёзным причинам: мне важно, чтобы мой Читатель понял, до какой степени убогости дошла наша страна, которой управляли такие типы, безжалостно сажавшие в тюрьму достойных людей, к которым, надеюсь, имеет честь принадлежать и ваш покорный слуга.

Оговорюсь, что представляю эти малые литературные формы вашему вниманию именно в том виде, в котором они были опубликованы в различных столичных газетах в те годы.

Если Автор убедил вас, то прочитать их можно в приложении к данной книге…

В какой-то момент я было совсем отчаялся и подумал, что «большого кино» мне не видать как своих ушей. Но тут я повстречался с Виктором Георгиевым, который, узнав о моих мытарствах, предложил мне поработать вторым режиссёром, то есть «начальником штаба», в его съёмочной группе на фильме «Большой аттракцион».

С какими замечательными актёрами, большими мастерами советского искусства, посчастливилось мне тогда работать на съёмочной площадке!.. Нестареющий Сергей Мартинсон, великий Михаил Пуговкин, прекрасная и удивительная Наталья Варлей, мощный Гунар Цилинский, уникальный фокусник Акопян-старший, забавный Савелий Крамаров, при воспоминании о котором мгновенно приходит в голову старый анекдот, который он любил рассказывать сам о себе.