Вероятно, нечто подобное ощущала и Тамара: её глаза были прикрыты, от прерывистого дыхания внушительная упругая грудь то поднималась, то опускалась – девушка явно находилась в предобморочном состоянии. Казалось, выпусти я её из рук, и она тут же рухнет на пол.

Я совсем потерял голову, утратил способность трезво соображать: в любой момент могли постучать в дверь, и конечно же сразу открыть замок будет невозможно. Начнут стучать настойчивее, возникнут подозрения… Мне-то что, а Тамару, естественно, уволят с работы! Да и мне не «что»…

Много лет спустя в одной колонии произошёл подобный случай. Один заключённый заигрывал с заведующей магазином, в котором отоваривались зэки. Видно, и ей, сорокалетней матери-одиночке, было лестно ухаживание двадцатипятилетнего самца. Короче говоря, всеми правдами и неправдами, не без её участия, парня назначили работать «шнырём» к ней в магазин. Трудно сказать, сколько раз в неделю они занимались эротическими играми, я свечку не держал, да и они были максимально осторожны, всё время закрывая замок на собачку. Магазин был довольно большой, и, находясь на его складе, можно было не услышать, что кто-то стучит в дверь. Этим они и пользовались.

Но однажды отсутствие бдительности подвело их: они забыли опустить собачку и настолько увлеклись своим важным занятием, что не услышали, как тарабанили в дверь. Но на этот раз за дверью оказался не зэк, даже не какой-то там прапорщик: в дверь стучался сам «Старший Кум» – кто ещё не знает, это Начальник оперативной части колонии или тюрьмы.

Поговаривали, что бедных влюблённых кто-то просто-напросто подставил, потому что стучать «Старший Кум» начал сразу ногой, словно не сомневался, с чем он столкнётся. Когда же никто не отозвался, он открыл дверь запасным ключом.

Представляете картинку: на склад вместе с сопровождающим его ДПНК входит «Старший Кум», а там, с задранным на спину подолом, согнувшись в три погибели, стоит мать-одиночка и, постанывая от удовольствия, двигает внушительной попой взад-вперёд. Можно только догадываться, что ожидало эту бедную женщину.

Тем более, как поговаривали, в своё время она отказалась лечь в постель с этим самым «Старшим Кумом». Нужно отдать должное мгновенной женской сообразительности: в момент появления непрошеных гостей женщина случайно увидела их отражение в до блеска начищенном никелированном чайнике и, недолго думая, во весь голос завопила:

– Помогите, насилуют!

При всем при этом, однако, не прекратила своих телодвижений – картинка не для слабонервных.

Закончилось всё печально, но в основном пострадал только бедный парень: его «крутанули» по сто семнадцатой статье УК РСФСР (статья за изнасилование). К его семи годам за разбой добавили ещё шесть и отправили на другую зону, а женщину, учитывая, что она мать-одиночка, не подвели под статью, но тоже перевели на другую зону и на другую должность…

Представляете, что могло меня ожидать, начни кто стучать в дверь санчасти? Но, видимо, мой ангел-хранитель в тот день не отвлёкся… Не в силах более сдерживаться, я распахнул халат, обнаружил, что на девушке нет трусиков, и понял, что Тамара меня ждала. С огромным трудом сдерживая себя, чтобы на неё не наброситься, нежно провёл пальцем между её нижними губками, и они мгновенно источились нетерпеливым соком. Она томно простонала и задвигала бедрами из стороны в сторону, призывая меня к более решительным действиям.

Осторожно, чтобы не смахнуть что-нибудь со стола, я опрокинул Тамару на спину, спустил штаны одновременно с трусами на кафельный пол, выпустил на волю своего «ясного сокола», который не стал церемониться и, расправив крылья, со всего маху влетел в чувственную пещеру, а я судорожно высвободил на волю её красивую грудь. Каким-то чудом, а может быть, и ангел-хранитель подсказал, буквально за секунду до нашего безумного поступка я плотно зажал ей рот, и она тут же громко застонала. Если бы не я, её крик подвёл бы нас под монастырь.

После четырёх месяцев воздержания желание было столь сильным, что моему «ясному соколу» хватило нескольких взмахов крыльями, чтобы выплеснуться мощным потоком любовного эликсира. По всей видимости, и Тамара была готова к такому повороту: буквально через секунду её страстный нектар вырвался на свободу и устремился навстречу моему потоку. Они столкнулись, смешались в нетерпении, я впился губами в её твёрдый розовый сосочек и, обессиленный, замер, словно из меня, как из воздушного шарика, вышел весь воздух.

– А ведь ты, Витюша, так меня и не узнал, – тихо прошептала Тамара, ласково гладя наманикюренными пальчиками мою бритую голову.

– Разве мы знакомы? – удивлённо проговорил я, с трудом отрывая голову от её груди: чувство стыда мигом прокатилось по телу, и лицо моё залилось краской.

– Да и как можно было запомнить глупую девчонку, когда вокруг было столько красивых девушек? – Тамара мило рассмеялась.

– Господи, не томи! – взмолился я.

– Пицунда… море… яркое южное солнце… – перечисляла Тамара, пытаясь направить мои мысли…

В Пицунде я был всего один раз в спортивном лагере МГУ. Я окунулся в воспоминания, и тут передо мною действительно возник образ не очень складной девочки с огромными голубыми глазами. Я вспомнил её, в то время я пытался ухаживать за её сестрёнкой, но мои попытки не привели к какому-то конкретному результату, остались лишь воспоминания от её прекрасной фигурки и нежного аромата чувственных губ:

– Я встречался с твоей сестрёнкой, Наташей, кажется?

– Я же тогда влюбилась в тебя без памяти! – призналась Тамара. – Как же я завидовала Наташке!

– Нашла чему завидовать – у нас же с ней ничего не было! – с грустью заметил я.

– Я знаю… Ну и дура она: всех пацанов за нос водила, а сейчас осталась одна с двумя детьми на руках.

– Ты даже не можешь себе представить, как я рад тебя опять встретить! – тихо проговорил я и на этот раз страстно впился в её губы.

Тамара вновь застонала в сладостной истоме, затем обхватила моего «ясного сокола» и требовательно направила его полёт снова в свои недра, нетерпеливо изнывающие в томительном ожидании. И снова мы вознеслись в любовном вихре, но на этот раз мой «сокол» был неутомим, и ей пришлось излиться своим нектаром несколько раз, прежде чем он смилостивился над ней и выдал ей свой эликсир:

– Да… да… да… милый… родной мой… – шептали её губы, а её нежные пальчики порхали по моей спине.

Когда всё закончилось, Тамара спустилась со стола и благодарно коснулась губами моего «ясного сокола».

– Спасибо тебе, милый, я никогда не испытывала ничего подобного!

Быстро приведя себя в порядок, мы обняли друг друга так нежно и ласково, словно знали, что больше никогда не увидимся.

– Когда ты снова меня вызовешь? – спросил я, губами прикасаясь к её уху.

– Боже, что ты делаешь? – томно постанывая, прошептала Тамара. – Ну перестань, а то твой страж что-нибудь заподозрит. Моя смена послезавтра…

– Кстати, что ты ему сказала? – кивнул я на дверь.

– Что у тебя, похоже, гипертонический криз, а может быть, и отравление… Температуру нужно замерить, давление, клизму сделать…

– Клизму? – Я поморщился.

– И не мечтай! – Она усмехнулась, достала из сейфа какой-то флакон, высыпала из него с десяток таблеток, потом вытащила из стола пачку каких-то желудочных таблеток, высыпала их на стол, вместо них положила те, что достала из сейфа, и сунула мне в карман.

– Что это?

– Эфедрин… Насколько мне известно, за каждую таблетку можно пачку «Столичных» выменять. А это съешь здесь. – Она протянула мне пару домашних пирожков с мясом.

Ничего вкуснее я не ел ни до, ни после, во всяком случае, мне тогда так показалось…

Вернувшись в камеру, я стал с нетерпением ожидать, когда наступит послезавтра, но… Недаром говорится: человек полагает, а Бог располагает…

Наступило послезавтра, и меня ранним утром выдернули на этап…

Однако вернёмся в тот далёкий день, когда я впервые очутился в камере, где пришлось коротать долгие месяцы…