— Где Тимур? Что с ним? — обнимая его.

— Тихо родная, успокойся. Он в безопасности. Все уже хорошо, — стал успокаивать ее.

— Кирилл, ты пришел за мной, — продолжала плакать она.

— Тихо, все закончилось, — целуя ее в макушку.

Дина, приходя в себя от потрясения, стала обнимать меня.

Я поморщился от боли, плечо горело огнем, а тело становилось слабое.

— Кирилл, у тебя кровь, — сказала Дина, испуганно смотря на меня.

— Пустяки, царапина, не волнуйся так, — ответил я ей, боясь ее напугать. Хотя сам понимал, что не так уж все хорошо, как хотелось бы.

Мой лоб стал покрываться испариной, а одежда на спине была насквозь мокрой. Я отчетливо понимал, что теряю много крови. Но не хотел напугать, еще больше чем есть, свою любимую.

— Кирилл, боже, сколько крови, — закричала Дина, проводя рукой по моему лицу.

За моей спиной послышались голоса и быстрый мужской топот.

— Твою мать, — прокричал Евгений. — Быстро в машину его, — скомандовал он кому-то из ребят. Меня стали подхватывать чьи-то сильные руки.

В глазах стало темнеть, и тело перестало меня слушаться. Последнее, что я слышал, это громкий плач Дины.

Дина.

Я опустила свой взгляд на свои окровавленные руки и мое тело стало бить мелкая дрожь. Будто со стороны услышала собственный крик, наполненный болью. Двое мужчин быстро подхватили Кирилла под руки и понесли на улицу. Появившийся рядом начальник охраны Кирилла четко отдавал приказы. Выстрелы прекратились. Появившиеся рядом люди, помогали мне следовать за Евгением. Вокруг было множество вооруженных мужчин. Некоторые в крови лежали на земле, кто-то был связан и больше не проявлял признаков агрессии. Зрелище не для слабонервных, и я больше не смотрела вокруг, почувствовав подступающую к горлу тошноту. Возле ворот, со свистом шин, остановилась черная машина и моего Кирилла стали укладывать на кожаное сиденье. Стряхнув с себя чьи-то руки, стала пробиваться к любимому.

Присела рядом с Кириллом, находящимся все так же без сознания. Приподняла его голову и уложила к себе на колени. Его кожа приобрела бледный оттенок. Его жизнь с каждой минутой угасала, и от этого меня накрывало чувство ужаса и беспомощности.

— Быстрее, пожалуйста, быстрее…, — крикнула я, незнакомому мужчине, который сейчас вел машину.

Рукой отодвинула куртку и в который раз ужаснулась от увиденного. Попыталась подавить в себе страх и оцепенение. Взяла себя в руки и приподняла окровавленную футболку. Боже, кровь, течет не останавливаясь, если что-нибудь не предпринять немедленно, то Кирилл не доедет живым.

— Есть аптечка в машине? — крикнула я Евгению, который сидел рядом с водителем.

— Нет, — ответил он, посмотрев на меня взглядом, наполненным тревогой.

— Черт! — не сдерживая себя, произнесла я.

Быстро скинула с себя куртку и стала стягивать с себя свою кофточку, оставаясь в одном нижнем белье. Этот факт меня сейчас меньше всего волновал. Резкими движениями разорвала ткань. Сложив ее в несколько слоев, приложила к кровоточащей ране. Кирилл не подавал никаких признаков жизни. Стала молиться всем богам, о том, чтобы мой любимый остался в живых.

За окном пролетал унылый осенний пейзаж. Темные тучи сплошной пеленой затянули все небо. По окнам стали барабанить крупные капли дождя, словно погода была со мной солидарна, оплакивая все то, что со мной произошло за это время. Ветер наклонял почти голые деревья, назойливо свистя за окном нашего автомобиля, несущегося на бешеной скорости. Смахнула свободной рукой слезу со своей щеки, продолжая плотно придерживать второй рукой ткань на ране Кирилла. Наконец на горизонте стали появляться высокие здания большого города. — Потерпи любимый, еще немного и мы будем на месте. Только не оставляй меня. Я не смогу без тебя. В носу предательски стало щипать от мысли о том, что мы можем не успеть.

— Евгений, долго еще? — спросила я его.

— Минут десять, и мы на месте. В больнице нас уже ждут, — ответил он мне, не оборачиваясь и смотря прямо перед собой.

За окном уже стемнело и лишь уличные фонари освещали наш путь. Наконец, когда я уже совсем находилась в отчаянии от того, что наш путь занял очень много времени, Евгений проговорил: — Почти приехали.

Через пару минут наш автомобиль притормозил возле служебного входа огромного здания больницы. Из двери выбежали люди в белой одежде и бросились к нам. Открылась пассажирская задняя дверь и мужчины стали осторожно перекладывать Кирилла на носилки. Я стала выбираться из автомобиля и решила следовать за каталкой. Пыталась не отставать, и быстрым шагом передвигала свои уже непослушные от усталости ноги. По пути меня остановил медперсонал и стал удерживать, не пуская за дверь, где только что на моих глазах скрылся мой любимый.

— Девушка, вам туда нельзя, идемте с нами, — проговорила медсестра небольшого роста.

— Я хочу быть рядом, — проговорила я. Мне казалось, если я сейчас оставлю Кирилла одного, то он не выживет.

— Успокойтесь, вас все равно не пропустят в операционную, — продолжала уговаривать меня женщина, словно какого-то маленького неразумного ребенка.

Понимая, что она права, кивнула ей в ответ.

— Идемте, вас сейчас осмотрит врач, — подталкивая меня к лестнице, ведущей на второй этаж.

Послушно пошла в нужное направление, ощущая, что мои силы меня окончательно покидают.

Через час я уже находилась в индивидуальной палате. Мед персонал, тщательно обследовав меня и сделав все необходимое, оставил меня одну. Усталым взглядом смотрела на рядом висевшую капельницу. Лежала и следила за каплями за стеклом прозрачной бутылочки, словно, медленно отсчитывающие секунды ожидания новостей из операционной.

Евгений, обещавший держать меня в курсе всех новостей, приставил за моей дверью охрану. И теперь я находилась в полной безопасности, и я могла, наконец, расслабится и отдохнуть. Но от переживания о Кирилле не могла себе этого позволить, продолжая лежать и ждать новостей. От монотонности капель и тишины комнаты не заметила, как провалилась в тревожный сон.

От резко открывшейся двери, проснулась. Сердце застучало как бешеное.

В палату вошел Евгений, присаживаясь на свободный стул, рядом с моей кроватью.

— Я уснула, — произнесла я. — Операция закончилась?

— Да, только что, — ответил он, потирая затекшую шею.

— Что сказали врачи? Он жив? — стала с напором спрашивать его, боясь получить отрицательный ответ.

— Да, но его поместили в искусственную кому. Говорят, так было нужно. Пулю извлекли, но очень большая потеря крови.

— Какие прогнозы? — сдерживая слезы, продолжала расспросы я.

— Врачи не делаю, пока, никаких прогнозов. Ему сделали переливание, но состояние критическое.

Опустила свое лицо в ладони и разрыдалась. Нервные потрясения давали о себе знать, и я уже была не в силах себя контролировать.

Тяжелая рука опустилась на мое плечо.

— Дина, не надо так. У тебя будет ребенок, подумай о нем.

Всхлипывая, стала вытирать слезы. Пыталась изо всех сил взять себя в руки, прекрасно понимая, что слезы мне не помогут.

— Хочу его увидеть, — проговорила я.

— Кирилла Павловича сейчас перевели в реанимацию, и к нему никого не пускают, — ответим мне Евгений.

— Я должна его заставить бороться за жизнь. Если я его попрошу, он услышит. Мне нужно к нему, — умоляя, посмотрела на подчиненного своего жениха.

— Дина, это невозможно, пойми же наконец. Нам остается сейчас только молиться и надеяться, — убеждал он меня.

— Я не могу просто сидеть и ждать. Я сойду с ума.

— Я буду тебя информировать о его состоянии. А теперь отдыхай. Мне нужно в офис. Уже многие пронюхали, что с шефом случилось, и хотят поиметь от этого свою выгоду, — поднялся и направился к выходу.

Снова осталась одна. Я не могу сидеть и ждать, зная, что возможно это последние минуты утекающей жизни Кирилла, нужно хоть что-то сделать. Мне нужно как-то пробраться к нему.