– С этого дня я играю роль искателя приключений и храброго авантюриста… – рассказывал он, не отводя глаз от Озимандии. – Но на этот раз это будет фантастическая, в чем-то даже жуткая история. – Все зрители и слушатели одновременно поддались вперед, и по рядам пронесся заинтригованный шепоток. Только Озимандия сохранял царскую позу, прижавшись прямой спиной к спинке стула. – Будущий фильм будет о борьбе с нечистой силой, прибывшей к нам из далеких земель… – Озимандия потянулся, будто бы уже все понял, и секрета для него больше не существует. Он обвел взглядом зал музея: теперь ясно, почему встречу назначили именно здесь. Новый фильм должен был рассказать об ожившей мумии то ли правителя, то ли верховного жреца, главное, что правителя и что верховного. А персонаж Клео Дарси будет противостоять темной разрушительной силе разлагающегося трупа, набитого ароматическими шариками. Собравшиеся ликовали: в те годы фильмы о мумиях, пришельцах и оборотнях только начали набирать популярность у простого зрителя. – А главный сюрприз: снимать мы будем здесь! – провозгласил Клео Дарси, ткнув указательным пальцем вниз.

Это вызвало оглушительный восторг. Большего уже можно было не ожидать, и Клео Дарси спешно принялся прощаться. Улучив минутку, на сцену выскочил директор городского музея.

– И приходите к нам на летних каникулах и в отпуск. У нас новый экспонат – настоящая мумия. Ее недавно привезли сюда, чтобы она не пострадала во время военных действий.

Народ начал медленно расходиться. Кто-то завернул к сцене, чтобы попросить автограф у актера, но он быстро отделался от надоедливых поклонников. Все это время Клео Дарси не спускал взгляда с сидевшего напротив фараона. Озимандия почувствовал, что актер дожидается, пока люди разойдутся, чтобы заговорить с ним. Это было бы кстати для Озимандии. Он за этим на самом деле и пришел.

– У вас необыкновенный типаж, – завел с ним беседу Клео Дарси, когда все ушли.

– Что-то восточное, – подсказал ему Озимандия.

– Да-да, верно, – закивал актер. – А вы когда-нибудь бывали в Египте?

– Бывал и даже знаю кое-что на местном, – следом фараон бросил несколько бессмысленных фраз на родном языке, полностью очаровав собеседника.

Деб Харди, не дозвонившись до Тома Коннора тем вечером, на следующий день поехала к нему на велосипеде. Путь занял много времени: дом Коннора находился в другой части города. Запыхавшись, девочка чуть не сбила с ног свою одноклассницу Бонни Коннор прямо у ворот ее дома. Одноклассница бросила ей что-то сердитое, но Деб, не обращая на нее внимания, открыла дверь.

Том Коннор сидел в коридоре, обуваясь.

– О, Деб, ты зашла нас проведать, – расплывшись в приветливой улыбке, Коннор, отложив ложечку для обуви, поманил Харди. У него было такое дружелюбное и веселое лицо, словно Деб каждый день забегала повидаться с ним и его дочкой. – Твой папа с тобой?

– Она одна, – ответила за нее Бонни, остановившись в дверях.

– Нам с вами нужно поговорить, Том Коннор, – как можно строже произнесла гостья.

Том проводил ее до своего кабинета, где они остались наедине. Девочка рассказал ему о командировке отца и о своих подозрениях на этот счет.

– Вы же знаете Озимандию, который поселился у нас?

– Да, древнеегипетский царь, повезло ж вам все-таки, – Том показал рукой наверх. – Я и Бонни решили взять Жанну д’Арк. Одно мучение с ней: не спит по ночам – все бродит по дому, а если уснет, то начинает вопить «огонь!», «огонь!», и так без конца. Что поделаешь, кошмары. Она сюда прямо из тюрьмы попала – какие-то французские меценаты решили пожертвовать ей на отпуск.

– Так, значит, не мы одни взяли домой времяного туриста? Но почему тогда только моего папу вызвали?

– Для «Тур-Тайм» на самом деле не столь важно, повезешь ты клиента в специальный отель или оставишь у себя. Главное, чтобы условия содержания соответствовали, – вздохнул Коннор, усаживаясь на краешек рабочего стола.

– Так, выходит, проблема в этих его современных повадках? – Деб сжала маленькие кулачки.

– Озимандия одолжил у меня несколько книг и до сих пор не отдал, – ввернул Том.

– А еще он умеет чинить радиоприемники и любит смотреть фильмы с Клео Дарси, – добавила Деб, присев на ободок огромного цветочного горшка с карликовой пальмой. Густо-зеленые листья гладили ее по макушке, когда жужжащий вентилятор оборачивался в их сторону. – Почему же нельзя было прямо его спросить? Зачем папе уезжать, если они могли просто забрать Озимандию?

– Озимандия все-таки клиент. «Тур-Тайм» не смеет прерывать отдых без веских оснований. Притом они считают, что таинственный фараон достаточно сообразителен, чтобы, когда дело дойдет до него, притвориться тем, кем он и должен был бы являться – человеком из другой эпохи. А руководство не хочет его упускать. «Тур-Тайм» выше всего ценит секретность и незаметность. А с этим Озимандией, если, конечно, он нас не разыгрывает, в чем я до сих пор не уверен, точно кто-то поработал родом из двадцатого века. Мир еще не знает о путешествиях во времени, следовательно, это был кто-то из людей «Тур-Тайм». Твой отец, к несчастью, оказался ближе всех к проблеме. Поэтому вызвали его.

– Но в тех местах сейчас война.

– Альберт не военный. К тому же «Тур-Тайм» умеет обеспечить своим работникам безопасный переезд. Без сомнений, твой папа будет вдалеке от боевых действий.

– Но он мог хотя бы позвонить.

– Ну… – протянул Том, распахивая перед девочкой дверь.

У «Тур-Тайм» не было точного устава, существовало только несколько правил, которые ни в коем случае нельзя нарушать. А вот как будет выправляться положение, если это все равно произойдет, никак не обговаривалось. Деб слышала жуткие истории о карантине для особо провинившихся сотрудников, когда они проводили месяцы вдали от семьи и друзей, без права на связь с внешним миром. Но зато возвращались целыми и здоровыми. Значит, и Альберт Харди должен вернуться. Варианта уволиться для работников «Тур-Тайм» не существовала, это была дорога в один конец, и уйти можно было только на пенсию.

На обратном пути девочка вспомнила кое-что еще и решила на полдороге вернуться, но Тома Коннора уже не застала – лишь Бонни.

– Он пошел в магазин, – отрешенно проговорила одноклассница, даже не припомнив ей смешные очки.

Деб посмотрела в ту сторону, где за низкими кустарниками виднелось приземистое здание супермаркета.

– Пожалуй, я тоже съезжу в магазин, – ответила Харди. В холодильнике еще оставались запасы, но Озимандия предпочитал изыски: шоколадные батончики, печенье и карамельный попкорн – и все определенных марок.

Где-то наверху в доме заскрипели половицы. Бонни обманула, ее отец здесь. Деб поддалась вперед, но одноклассница встала посреди порога, преграждая ей путь.

– Кто там? – не удержалась Деб.

– Гостья. Наверно, только что проснулась, – Бонни быстро обернулась и снова уставилась на Харди.

– Пока, Бонни, – насторожено попрощалась Деб, выводя свой велосипед за ворота. Бонни провожала ее взглядом до тех пор, пока не превратилась в белое пятнышко вдалеке и не скрылась за поворотом.

Оставив свой велосипед возле изогнутых металлических труб-стоек, Деб вошла в магазин. Здесь царила прохлада. Сквозь плотные жалюзи молочного цвета еле пробивался солнечный свет и тюремными полосками падал на вымытый пол. Деб насторожилась. В зале бродило всего несколько изможденных человек с серебряными тележками или корзинками. От минуты к минуте доносились с разных сторон случайные удары металлических сеток о товарные полки, будто таящих кубиков льда в прозрачном стакане. Харди вспомнила о госте: кажется, она забыла проведать его во дворе и не видела, чтоб он садился завтракать. Выходит, сегодня они еще не виделись. Как и предчувствовала девочке: Тома Коннора не было среди посетителей супермаркета. Она попыталась расспрашивать кассиров, но они отвечали неохотно, и невозможно было понять: заходил ли сюда папин коллега. Накупив гостинцев для Озимандии на бывшие при ней карманные деньги, она отправилась в обратный путь.