Петя отыскал меня быстро.

Он приехал на два часа раньше, чем обещал. Летел ко мне, что называется, на всех порах. И это меня успокоило, ведь значит, я не так уж и далёко от дома.

Я познакомила Петю с гостеприимной бабушкой, представив его своим мужем, и та предложила нам отужинать, а потом уже двигаться в путь. А лучше остаться у неё до утра.

Еще и водкой Петю угостила, чтоб уж наверняка мы остались здесь на ночь. Поскольку в доме было тесновато для четверых, она выделила она нам для ночлега летнюю кухню.

Мы с Петей, как умели, затопили печку и разместились на продавленной старой софе, которая занимала большую половину крохотной кухни.

– Тебе приходилось выживать в подобных условиях?

Петя, не скрывая чувства гордости, что спас меня, на радостях переборщил с самогонкой.

Охмелевший, он выглядел очень смешно. Конопатое лицо покраснело и стало практически одного цвета с его волосами.

– Ни разу. А тебе?

– И мне. Тяжело нам придется этой ночью. Но я выпивший, за руль не сяду.

– Зато стол получился прикольный. Свечи, ягоды, соленья…

– Да, деревенская романтика в лучших традициях. Роскошнее и не придумаешь. Как ты умудрилась столько пробежать? До ближайшего села около десяти километров по лесу. А если дорогой, то все тридцать будет.

– Думаю, мне просто повезло.

– Это уж точно. Тут повсюду болотистая местность, недолго и провалиться в трясину. Повсюду колодцы, не закопанные со времен Второй Мировой. Тридцать три их тут, по-моему. Не буду врать, но вроде бы не ошибся… Если бы ты угодила в один из колодцев, тебя бы не было уже… О чем ты думала?

– У страха глаза велики. Как-то умудрилась и не провалилась. Я парила над всеми незалатанными дырами этой вселенной… Вера во спасение моего зада несла меня как на крыльях любви…

– Твоего прекрасного зада… Несравненного зада. Лучшего из лучших, прошу заметить. Какая же ты суперская, Катька… У меня слов не находится, чтобы описать, как я восхищен тобой и твоей красотой.

Посчитав, что залил мне в уши достаточно комплиментов, пьяный Петя придвинулся ко мне и попытался поцеловать в шею, но я отстранилась.

– Украл тот, кто выкуп хотел получить. – вернулась я к менее романтичному разговору, чтобы не давать Пете надежд на более раскованное продолжение вечера. – Меня выследили и похитили ради выкупа.

– Какого ещё выкупа? Катюш, ну подумай сама…Всех денег в мире не хватит, чтобы тебя выкупить. Ты бесценна, милая. Потому что ты лучшая из лучших…

Петя упорно продолжал держаться поближе ко мне, не оставляя надежды на то, что я растаю и позволю ему приставать.

– Я люблю тебя, Катя. Всегда любил и, кажется, не в силах разлюбить… Позволь мне… один разик всего… Я так мечтал об этом с первых минут, как встретил тебя еще в тот день, в институте… А когда увидел тебя снова, понял, что теперь никогда не отпущу тебя… Я верю, что ты меня не прогонишь… Катюшенька, любимая… разреши поцеловать твои прелестные губки…

Петя вынудил меня, развёл, уговорил, надавил на жалость, и мы поцеловались. Покорил, задобрил, искусил, обманул, вынудил путем обмана и лестных слов, и я сама не поняла, когда успела лечь под него и когда позволила ему ласкать меня.

Стойкое ощущение, что должна его отблагодарить, его напористость тому благоволила, и между нами случилась близость. Все то время, пока Петя, так сказать, проявлял качества героя любовника, я держала глаза плотно закрытыми. Непривычные ощущения, подаренные чужим мужчиной, вселили в мое сознание обжигающее чувство ненависти и неприязни к Пете лишь потому, что он не тот, кого хочу видеть и чувствовать я.

Петя не Фархад. И никто не Фархад. Не представляю, как буду без него жить. Мне так не хватает сейчас тепла его тела и его запаха, чарующего низкого голоса, глубокого проникновенного взгляда черных хищных глаз… Хотелось бы зарыться пальцами в его волосы, поцеловать любимые, пухловатые губы, и после заснуть на его груди…

Как же не хватает его рядом. Особенно сейчас, когда я ощутила в полной мере этот контраст, когда я с другим, а не с ним. Не бывать тому, что я обрету счастье с кем-то иным. Это худшее мучение для меня, хуже чем одной быть. Если не Фархад мой мужчина до конца моего времени, то никто больше.

Тело моё первее разума возмутилось подмене партнёра. Несмотря на то, что я молчала всё время и даже не ахнула ни разу, глядя в одну точку и демонстрируя своё безразличие к происходящему, Петя не остановился и пошел до конца.

Получив удовлетворение в одно рыло, счастливый Петя взялся гладить меня по щеке и расспрашивать, куда я намереваюсь ехать завтра. К нему домой или к Тане.

Не догадавшись, что ему нельзя говорить о том, я, как есть, ляпнула, что к свекрови своей.

– Если не возражаешь, я поеду с тобой. – заявил Петя с уверенностью, что я соглашусь.

Возражаю, конечно и не допущу, чтобы его планы осуществились.

Что скажет на это убитая горем Фатима? Фархада посадили, а я, денек погоревав, на следующий день с новым мужиком приперлась? Только муж за порог, я перед другим ноги раздвинула? Ну уж нет. Этого позора никто не должен узнать…

Оправдания мне не было, но я, чтобы не начать себя ненавидеть и укорять тогда, когда стоило подумать о другом, списала свои неразумные действия на стресс.

Я не собиралась развивать поднятую Петей тему. Посчитала очевидным, почему не хочу ехать с ним к матери мужа, и он должен был это понять, как разумный человек.

Однако, Петя не оправдал моих надежд, показав, что он не такой разумный, каким преподносил себя.

Петя обнаглел. Решил, что нашим отношениям велено продолжаться.

– Я не отпущу тебя одну. Просто прими к сведению.

Отвернувшись от него, я потянулась за одеждой.

Больше всего на свете захотелось убежать и никогда не видеть его больше. Но вместо этого пришлось подбирать слова, как бы помягче отшить его.

– Это не очень хорошая идея – вместе ехать. Понимаешь, мой муж…

– В тюрьме он, знаю. Тебе необходимо иметь рядом близкого человека, надежного и любящего тебя. Тебе жизненно необходим я. Тем более сейчас, когда ты осталась одна с тремя детьми, и еще одного носишь под сердцем.

Петя прильнул ко мне и подарил спине поцелуй, ощущаемый в реалии как удар плети, затем коснулся живота.

Таня, гадина такая, слишком много сболтнула своим пакостным языком…

Проклятье…

– Позволь, это будет мой ребёнок. Как только он родится, я дам ему свое отчество.

Я отстранилась и попросила его убрать руку с моего живота. Петя не отреагировал как надо на просьбу, наоборот, обнял, отчего я испытала приступ тошноты и бессилия, что не могу его спровадить из своей жизни раз и навсегда.

Так просто он не смоется, к сожалению, уже считал меня своей собственностью. Как же я раньше не разглядела в Пете психопата и нарцисса? Нужно было чуть напрячь мозги еще тогда, когда он говорил, что ему все девушки не подходят. Может правдой будет скорее то, что они клюют на его финансы, а потом, узнав поближе, тут же сбегают?

– В отличие от него, я всегда буду рядом, всегда выслушаю тебя и пойму. – Петя всё уговаривал меня присмотреться к его кандидатуре. – Я не тиран, Катюшенька. Не киллер и не моральный урод, который не видит в женщинах людей. Моя совесть чиста. Я никогда никого не лишал жизни. Я никогда не позволю себе ударить или унизить женщину. Ты для меня главнее всего. И дети твои. Пусть это будут наши с тобой дети.

Я нервозно покачала головой и поднялась с дивана.

– Я не могу так. Так никогда не будет. Дети знают отца и любят его. – объясняла я, не поворачиваясь к нему лицом. – Ты должен понять. Я поеду одна, и точка. Там моя свекровь, ей плохо. Появиться у нее с тобой – наихудшая идея.

И вообще, ты мне не нужен, так и вертелось на языке… Я тобой воспользовалась, ты помог, и всё, больше не пригодишься…

Петя ещё несколько минут требовательно предлагал составить мне компанию до Кавказа, и с ним было бы проще туда добраться, чем в одиночку, но я твердо решила не идти легкими путями. К свекрови заявиться с новым мужчиной и демонстративно забрать детей – это слишком даже для меня, новоиспеченной изменницы и предательницы.