Чтобы проникнуть на участок с тыльной стороны Павлу понадобилось минут пятнадцать. Продираясь через кусты, перелезая через забор и снова лезть через чащобу, но уже по территории участка. Каково было его удивление и досада, когда он вдруг обнаружил вполне утоптанную тропинку, ведущую к калитке.
***
Подходя к двери кабинета-библиотеки, Павел замер, услышав приглушенный разговор. Он не сразу понял, что Юрий Петрович, вероятней всего, говорит с кем-то по телефону.
– Но у него же не было телефона. По крайней мере, он ни разу со вчерашнего вечера им не пользовался. – Только теперь Павел мысленно задал себе этот вопрос.
– Как так получается? Фигурант однозначно попадающий в круг подозреваемых в совершении преступления, до сих пор на свободе. В наше время это делается моментально, по геолокации телефона. То, что у Вяземского обязательно должен был быть навороченный гаджет, Павел даже не сомневался. Но почему же ни вчера, ни сегодня он ни разу им не воспользовался? Да и не видел он у него никакого телефона. Но вот же, говорит? Это значит, что у него есть телефон, о котором знает ограниченный круг лиц. А где же старый? Эх, балда, надо было номер его телефона у Степаныча спросить.
– Стоп – Павла вдруг осенило. – Я же номер телефона у Степаныча взял, на всякий случай. Осторожно ступая, он вернулся в котельную и набрал номер дворника.
– Степаныч, приветствую еще раз. Ты мне номерок своего хозяина сбрось, будь другом. Я вечером попытаюсь его еще набрать.
– Да не вопрос, Михалыч, одну секунду. Тебя завтра-то ждать?
– Пренепременно дорогой, я же обещал. – Павел выключил телефон – Вот наглец, понравилось на халяву водку жрать.
Через секунду пришла SMS с номером телефона Вяземского. Вернувшись обратно к дверям, за которыми находился Юрий Петрович, Павел набрал номер его телефона. Судя по гудкам, сигналы благополучно доходили, но трубку никто не брал. Ясно одно, телефона у Вяземского сейчас нет или он перевел его на вибрацию и теперь разглядывает незнакомый номер. Павел толкнул дверь и вошел в комнату.
– Что так долго? – Как ни в чем не бывало, спросил Вяземский.
– Да вот, задержаться пришлось. Я бы позвонил, но мы телефончиками так и не обменялись. Скажи ка мне свой номер, а то мало ли что.
– Да нет у меня телефона. Я когда вчера из дома уходил, его с собой не взял, не до этого было, сам понимаешь. Зашел к дворнику пальто какое-то на себя напялил, ботинки вот эти надел, холодно же и пошел.
– Что-то он мне сегодня этого не рассказал?
– Так он, как всегда, к вечеру уже лыка не вязал. Он меня наверняка и не видел. Я гляжу, он моим имуществом свободно как-то распоряжается, «Крузака» тебе выделил. Совсем пьянь страх потерял.
– Он мне сказал, что это хозяйкина машина. – Усмехнулся Павел – А ты считаешь себя наследником что ли?
Поняв, что перегнул палку, Юрий Петрович от ответа уклонился и мастерски перевел разговор на другую тему.
– А зачем ты виски покупал? Что в доме спиртного, разве, нет? И этого «бича» тоже зря балуешь. Он за бутылку мать родную продаст.
– Подглядываешь? – Расхохотался Павел, кивнув на дисплей ноутбука. – А Варвара появлялась?
– Нет. Никого больше не было. Офицер недавно подъехал и то почему-то один. Я смотрю у них в полиции тоже бардак, как и везде.
– Об этом будем судить по результатам следствия. – Павел внимательно и изучающе посмотрел на Вяземского. – Сколько, интересно, им потребуется времени, чтобы найти наконец-то нас?
– Им убийцу искать надо, а не нас. – Буркнул тот и отвернулся.
Только сейчас Павел вдруг осознал всю бессмысленность и бесперспективность своих действий и тот груз, который он добровольно, по собственной дурости, взвалил на себя и ради чего? Ради этого бабника, альфонса и надутого индюка возомнившего себя хрен знает кем? Зачем? Не проще ли прямо сейчас позвонить в дежурную часть районного отдела полиции? Или нет, зачем? Он же легко может позвонить майору Черноусову и объяснить ситуацию. Стоп, Геннадий Павлович дал же ему координаты детективного агентства. Надо вначале позвонить туда, посоветоваться.
– О чем задумались, молодой человек? –
Павел поднял голову. Юрий Петрович стоял рядом с ним, протягивая ему до половины наполненный бокал.
– Я вообще-то, признаться, тоже виски люблю больше чем водку или коньяк. Но сейчас в обществе такой тренд – пить водку.
– Да вот я думаю, что дальше делать? Надо ведь как-то заканчивать с этой неопределенностью. – Павел пристально следил за реакцией Вяземского на сказанное. – Мы-то от кого прячемся? Пора легализоваться. Как думаешь, партнер?
– Тогда это надо было делать сразу, а не «шкериться» по подвалам. Как мы теперь это в полиции объясним? Идея-то твоя была, партнер. – Гнусно улыбнулся Вяземский, отхлебывая из бокала. – Ты автоматом попадаешь в число подозреваемых, под номером один.
– А ты? Я ведь не знал про существование тайного подземелья, да еще и про скрытное наблюдение в доме. Кстати, если опера не полные кретины, то рано или поздно, они его обнаружат.
– Ладно. – Поднялся Вяземский. – Спать будешь на диване. Я тоже пойду, лягу. На сегодня загадок достаточно. Голова болит.
Он указал Павлу на диван. Уже пошел было к выходу, но вдруг вернулся, захлопнул крышку ноутбука и забрал его с собой. – Приятных сновидений, партнер.
***
Устроившись поудобней на диване, и подлив в бокал виски, Павел погрузился в рассуждения. Стараясь представить себе полную картину убийства и мысленно прокручивая известные ему факты, он пытался выстроить логическую цепочку происшествия.
Первая, смоделированная им версия убийства, выглядела примерно следующим образом.
Кто-то проник в особняк, чтобы обчистить богатенькую вдовушку. Хозяйка случайно попалась ему на глаза и вор убил ее. Стоп, что-то здесь не так. Что вор в спальне-то собирался найти? Ладно бы в кабинете. Да и утро не совсем подходящее время для такого мероприятия. Может у нее был ключ от сейфа? Но зачем убивать? Можно связать, вырубить, наконец. Может хозяйка узнала злодея? Тогда это многое меняет. Значит это кто-то из ближнего окружения банкирши.
Вторая версия – Варвара, отпала почти сразу. Еще можно было предположить, что она убила хозяйку, находясь в гневе, но тогда это было бы вчера, а убийство, как ни крути, произошло сегодня утром. Если предположить, что они продолжили скандалить и сегодня утром, то все равно не вяжется. Ну пришла, провинившаяся вчера служанка, просить у хозяйки прощение. Допустим, та ее не простила и выставила вон, это понятно. Но допустить, чтобы та ходила с финкой в кармане, маловероятно. В крайнем случае, она могла толкнуть ее. Но нож в спину? Это уже чересчур.
Если пойти классическим путем, то надо, как говорится, искать кому это выгодно. И тут явно вырисовывается фигура Вяземского, однако только в том случае, если бы он был мужем банкирши, причем формальным, а не просто сожителем.
Как он объяснял, дело только шло к женитьбе. То, что они вчера поскандалили, ровным счетом ничего не значило. Наоборот, в его интересах было как можно быстрее помириться с Бертой, а для этого она, как минимум, должна была быть живой и невредимой.
Убийство в отместку в случае окончательного и бесповоротного разрыва отношений, как мотив, тоже не подходило. Для человека трезвого и разумного, коим Павел, все же считал господина Вяземского, такой поворот событий никакого смысла не имел бы. Слишком рискованно, да и бессмысленно.
Тип людей, к которым, по мнению Павла, принадлежал Вяземский, это муха, увязшая в блюдце с медом. Она не может выбраться и утешает себя тем, что ей и здесь хорошо. Всю жизнь стремился он к сладкой жизни, теплу, покою и когда наконец-то почти достигает своей цели, обрубить разом все нити к богатой сытой старости, которые он, как паук, плел всю свою жизнь, было бы неразумно. Не в его интересах.
Глава 10. Ночь.
Сон незаметно сморил Павла. Он провалился в небытие легко и незаметно, как засыпают младенцы. За все 38 лет своей жизни он никогда не видел снов, не знал, что такое бессонница, не испытывал желания вздремнуть днем и не страдал ночными пробуждениями. Павел, прожив уже более четверти века своей жизни, даже не был знаком с подобными аномальными явлениями и считал себя очень здоровым человеком.
